- Садись-садись. Денег не попрошу, - подбодрил ее мужчина. - У меня дочка такая, как ты.
Сима кивнула. Птица могла видеть души людей. И знала - этот человек не злой. Он действительно хочет только помочь. Не надо его обижать.
Она неловко влезла в машину, задев макушкой обо что-то металлическое. На глаза даже слезы навернулись.
- Осторожнее. Что ж ты так неаккуратно - водитель перегнулся через девочку и захлопнул дверцу.
Машина рванулась с места. В салоне Птице было тяжело. Клетка - она в любом виде клетка. Но...
- Как тебя зовут?
- Сима. А вас?
- Владислав Петрович. Откуда идешь-то?
- Из дома, - отозвалась Сима. И вдруг спросила. - Владислав Петрович, а вы - счастливы?
Мужчина неопределенно хмыкнул. Задумался. И вдруг улыбнулся.
- Сложно сказать. А что такое счастье? Вот смотри у меня дом хороший, семья крепкая, родители пока живы, они меня любят, жена вообще чудо, да и дети вроде молодцы, старший Санька, в мединститут сам поступил, говорит - хирургом буду, младшая Алинка - тоже умница. В олимпиадах участвует, хочет программистом быть. Работа вот у меня есть. Сейчас с дачи еду. Там повозиться - вообще в удовольствие...
Сима задумалась.
- Владислав Петрович, это ведь другое. А вы счастливы?
Мужчина подумал еще немного.
И пожал плечами.
- Наверное, да.
- Скажите, а взлететь вам никогда не хотелось?
Вопрос был ужасно важен для Симы. Тем более она видела - этот серьезный мужчина, встретившийся на пути, не будет отмахиваться и огрызаться. "Вот еще, глупости говоришь...". Чем-то он напоминал ей ее отца.
- Сложно сказать. В юности иногда снилось - летаю. Сейчас уж и ощущение забыл.
Сима еще внимательнее вгляделась в мужчину. А ведь и верно...
- А вы по дереву никогда резать не пытались?
Мужчина удивленно хмыкнул.
- Ишь ты, стрекоза... Пытался. Давно. Забылось уже, что и как...
- А опять начать не хотите?
- Да некогда мне этой глупостью заниматься.
Сима внимательно глядела на человека. Хорошего человека. Доброго. Или лучше сказать - не злого. И понимала - и так бывает. Человек сам оборвал себе крылья. И считает, что счастлив. А крылья ему просто не нужны. Незачем. Ног хватает. И стоит он крепко, и в небо не тянется... а крылья - были ли они?
Мужчина ведь и не помнит, как это - летать.
А она? Может ли она дать ему крылья? Имеет ли она право вернуть ему забытое?
Сима на миг задумалась. А потом улыбнулась своим мыслям. Может ли? Имеет ли право?!
Смешные вопросы.
Люди изначально созданы крылатыми. С душой, способной взлететь - и сиять. Просто они об этом не всегда знают. А синяя птица обязана помогать людям. Даже если они не понимают, что нуждаются в помощи. Помогать встать на крыло. И спрашивать тут незачем. Разве можно спрашивать слепого - что он думает о красном или синем цвете?!
Нельзя. И жестоко.
Какое-то время они молчали. Сима обдумывала свой поступок. Владислав Петрович сосредоточился на управлении машиной. И чуть улыбался про себя. Ишь ты... счастлив? А что - для счастья нужно начинать резать по дереву? Смешно!
Машина затормозила в городе на автостоянке. Совсем рядом с домом Владислава Петровича.
- Тебя куда довезти-то, стрекоза?
Сима покачала головой.
- не надо. Вы уже довезли. Владислав Петрович, поглядите мне в глаза.
Мужчина на миг развернулся к девочке, собираясь спросить - что ты еще придумала? И вдруг...
Под ногами качнулся пол. Куда-то исчезла машина. И он сам исчез. И все окружающее. И город. И весь мир.
Не было ничего. И никого.
Было только небо.
Невероятное. Синее. Пронзительное.
И он летел, разрезая воздух мощными крыльями. Золотистыми - как мед. Летел - и плакал от восторга. Плакал, кричал, пел... в глазах отдавались синие всполохи и играли мириады красок. И откуда-то мужчина знал - он будет все это помнить. Обязательно. И иначе никак. Будет помнить. Будет... летать!?
- Отец, тебе что - плохо!?
Владислав Петрович даже не сразу понял, что обращаются к нему.
Он сидел в машине, на автостоянке. В распахнутую дверцу заглядывал какой-то парень. И лицо у него было тревожное и серьезное.
- Да нет...
Владислав Петрович поразился своему голосу. Такому неуверенному, такому ломкому...
- спасибо - произнес он. - Не надо...
- точно? А то я смотрю - машина открыта, человек сидит - и плачет... думал беда какая...
Владислав Петрович улыбнулся.
- Нет. Не беда. Вовсе даже радость. Спасибо, друг.
Парень кивнул, убегая куда-то по своим делам. А Владислав Петрович махнул рукой на все - и отправился домой. Вести машину ему не хотелось. Хотелось лечь на диван, закрыть глаза - и еще раз попробовать пережить этот восторг.
Что же сделала та девочка? Наркотиком, что ли, прыснула? Но зачем? Все на месте и машина, и деньги, и документы... непонятно.
А войдя во двор своей пятиэтажки, Владислав Петрович вдруг увидел...
У них во дворе росли деревья. И среди них одна березка. Старая такая, уже почти рухнувшая. Вот ее сегодня и спилили, чтобы не дай бог не рухнула ни на дом, ни на машины. Или - того хуже, на людей. Оставался небольшой пенек. А ствол, распиленный на несколько частей, беспомощно лежал на сером асфальте. И было что-то такое беззащитное в нежной белой коре, раскинувшейся в серой городской пыли...
По березе не режут. Дерево не слишком подходящее...
И он ведь не помнит - КАК.
И инструментов нет...
Владислав Петрович сделал шаг. Второй. Третий.
И вдруг обратился к дворнику Михалычу, который стоял и курил рядом с деревом.
- Здорово, Михалыч. Спилили, значит?
- И тебе не хворать, Петрович. Спилили. Жаль, конечно, а только надо. Еще рухнет, покалечит кого, беды не оберешься.
Владислав Петрович кивнул головой.
- А теперь ее куда же?
- А куда? Вот, отдохну чуток да перетащу к помойке. А там вывезут.
К помойке?!
Владислав Петрович отдавал себе отчет - раньше он прошел бы мимо. А сейчас... сейчас...
- Михалыч, я сейчас подгоню машину - помоги мне ее погрузить. На дачу дрова нужны. Ты не думай, я заплачу...
- Петрович, ты чего!? - возмутился дворник. - Подгоняй. Я тебе по знакомству и так помогу. Только ты ведь всю машину обдерешь...
- Да и х... с ней! Поможешь?
- Помогу.
- Тогда жди... я сейчас!
Владислав Петрович соврал. Уже через час машина стояла в гараже, а сам он осторожно перегружал березу в сухой угол. Потом выбрал обрубок попригляднее, нашел подходящий нож, несколько пилочек..., положил рядом сверло...
***
Вечером его нашли в гараже. Довольного, счастливого по уши - и ожесточенно сражающегося с неподатливой древесиной.
- Слава, ты куда запропастился!? - возмутилась его жена, Людмила, подходя к мужу. Она сердилась. Муж удрал, не отвечая на звонки, куда-то в неизвестность, а они сегодня собирались по магазинам... да и вообще - тревожно. Не дети ведь уже! А если сердце?! Или еще что!?
Людмила была решительно настроена на скандал. Но сделала шаг внутрь гаража. Другой. И вдруг задохнулась от восхищения.
- Славка!
Из дерева под его пальцами словно проступал тонкий лик. Икона?
Нет.
Женское лицо. Вроде бы ее. Но такой красивой она никогда не была. Даже в молодости. И все же... уже намечены были прожилками волосы, вычерчены глаза, губы, загадочная улыбка, при виде которой Джоконда позеленела бы от зависти...
Люда задохнулась от восхищения. И вместо ругани тихо спросила:
- Тебе ужин сюда принести?
Владислав Петрович кивнул, не отрываясь от работы. А Людмиле показалось на миг, что за его спиной растут огромные лебединые крылья. Смешная фантазия, правда?
***
Сима кое-как добралась до скамейки в парке. Присела, перевела дыхание.
Ей тяжело давалось пребывание в этом городе. Очень тяжело. Город был злой и мертвый. И пытался убить и ее. Но - разве это важно?
Еще один человек обрел крылья. Еще один. А она?
А она обрела тянущую боль в сердце. Два огонька из трех погасли. Она отдала себя этим людям. Показала им небо. И теперь только они могут решать, лететь им - или остаться в пыли.
А она... а что - она?
Она отдохнет - и пойдет дальше. У нее еще осталось одна попытка. Один человек. Один огонек, который она может зажечь.
Она - должна.
Теперь Сима чуть лучше понимала, почему отец не хотел отпускать ее. Потому что Птица - не удержится. А всем крылья не дашь. Наверное, она умрет.
Но Сима не жалела. Незримые крылья полоскались у нее за спиной. Синие глаза сияли. Она мечтательно улыбалась.
Пока не почувствовала рядом что-то неладное. А потом встала, пересилив себя - и пошла туда, где ощущалось человеческое горе.
Интерлюдия 2
Та же поляна. Тот же мужчина. Тот же лис.
- Уже двое. Лис, ты понимаешь, их уже двое. За один день.
- И что? - Лис равнодушно взмахивает хвостом.
- Еще один человек - и моя девочка умрет.
- Нет.
- Нет!? Птица может дать крылья трем людям! И - все! Потом - смерть.
- Как ты любишь передергивать. Она умрет, да. Но только если ни один из людей не осознает, ЧТО она для них сделала. И не произнесет волшебные слова.
- они не смогут осознать. Они слепы и глухи. Для них счастье - не крылья. Деньги! Власть...
- Хватит, - лис раздраженно дергает ухом. - Что ты вообще хотел!? Чтобы она всю жизнь прожила здесь? Да!?
- Она моя дочь.
- Это не дает тебе право обрезать ей крылья. Если любишь - ты ее отпустишь.