— Извини, — буркнул Драган, — самолёта не попалось. А это снеголёт, он на лыжах приличную скорость развивает. Правда, дорога должна быть ровной и ветер не сильно большой, а то сдует.
— Чёрт, да он тоненький, — Ингвар постучал по борту. — Из люминтия на заклёпках. Сомнительная конструкция.
— Не нравится — топай пешком! Ты что, им стену таранить собрался?
— Да нравится, нравится, отстань… Вон и Лысую от восторга аж перекосило…
Девушка попинала лыжу ботинком и недовольно скривилась.
— Да-да, жиденькая конструкция, — подтвердил Ингвар, — и развесовка сомнительная. Я смотрю, по мысли конструкторов, он должен на ходу хвост поднимать воздушным потоком и этак непринуждённо глиссировать на своих лыжах. Но если на скорости что-то этой лыжей зацепить, кувыркаться эта штука будет так, что костей не соберёшь. Слишком центр тяжести высоко. О, я так и думал!
— Что тебе опять не так? — возмутился Драган.
— Это действительно бывший ероплан, — Ингвар уже открыл люк в борту и засунулся с фонарём вовнутрь. — По конструкции силового каркаса видно, что на крылья рассчитан. Видимо, переделка. Для чего его использовали вообще?
— Это скорая медицинская помощь для отдалённых сёл зимой. Там есть место для носилок сзади, видишь? И для бригады медиков. Можно проехать туда, где нет дороги, и оно не требует посадочной полосы. Правда, я тоже припоминаю, что конструкцию, вроде бы, признали не самой удачной. Зато дёшево — переделывали списанные самолёты. Летать на них уже опасно было, выработали ресурс, а кататься не так страшно — падать некуда.
— То есть это ещё и списанное старое барахло?
— Поищи получше!
— Ладно, ладно, это я так, ворчу. Он хоть работает?
— Я заводил с месяц назад. Потом уже нет, для этого второй человек нужен, а тот парень… В общем, не повезло ему. А я говорил Неману, что его ребята слишком… домашние. Не годятся для пустошей. Но он всё твердил, что я старый и надо готовить смену, вот его и приготовили. Людоеды. На ужин. Я их потом убил, но было уже поздно. Давай попробуем завести сейчас. Лезь в кабину, я за тобой.
— Да уж, — прокомментировал Ингвар, — половину приборов сняли, но и оставшиеся впечатляют. Нафига только стрелочек?
— Пока нам нужна только эта. Давление топлива. Открываем кран подключения баков вот здесь, а вот это ручной насос, качай, пока манометр не покажет ноль три. Это ручка шага винта, её от себя до упора, на малый шаг. Это сектор газа, его сюда, на пятьсот оборотов. Магнето пока на ноль. Не вздумай включать, я сейчас пойду винт проворачивать, может вспышка шарахнуть и рубанёт лопастью. Когда прокричу «заливай», вот эту штуку дёрнешь вверх-вниз, это заливочный насос, плеснёт в цилиндры бензинчику. Понял?
— Чего не понять. Хотя интерфейс неюзерфрендли.
— Что?
— Я учился на машинке попроще. Ладно, что дальше?
— Вот эта рукоятка. Командуешь «от винта» и крутишь как можно ровнее и быстрее, это ручной привод маховика. Когда он раскрутится, включаешь магнето и вот этот переключатель сцепления. Мотор должен запуститься.
— И что, так каждый раз?
— Нет, потом аккумулятор зарядится, будем с него запускать, стартером. Всё, я пошёл.
Драган выпрыгнул на бетон ангара, жестом велел Лиарне и Деяну отойти подальше.
— Магнето выключено? — крикнул он.
— Ты же сам проверял!
— Положено спрашивать!
— Выключено!
Мужчина взялся за лопасть пропеллера, с усилием провернул её, преодолевая компрессию. Раз, другой, третий… Сделав пять оборотов, крикнул:
— Заливай!
Ингвар несколько раз вытянул и воткнул обратно пимпочку, похожую на металлический шприц.
Драган провернул винт ещё раз пять, закричал:
— Крути!
Ручка пошла сначала туго, потом, набирая обороты, легче.
— Быстрее, раскрути как следует!
Ингвар крутит с полминуты, потом кричит: «От винта!»
— Есть от винта! — доносится снаружи.
Он переключает магнето в положение «1+2» и включает сцепление. Раскрученный маховик передаёт момент коленвалу, корпус вздрагивает, раздаётся несколько громких хлопков, затем двигатель неохотно подхватывает, оглушительно тарахтя в замкнутом помещении.
— Прогреем, вылезай! — заорал Драган, засунув голову в люк. — Здесь задохнёшься!
В ангаре грохочет мотор, воздух быстро наполняется дымом выхлопа, и приходится всем выйти на улицу, оставив дверь приоткрытой.
— Вентиляция не работает, — пояснил он. — Наверное, трубы снегом забило. При закрытых воротах движок не прогревают, но нам ещё предстоит их откопать. Заодно и аккумулятор подзарядится.
Большие железные ворота откапывали долго, несколько часов, в две лопаты, сменяясь. Когда их, наконец, удалось открыть, сквозняк выдул большую часть выхлопных газов из ангара, но, даже когда двигатель заглушили, вонь осталась.
— Ничего, — сказал Драган, — зато батареи зарядились. Заведёмся без этих сложностей. Переночуем тут, сзади есть комнаты отдыха, а с утра двинем.
— Откуда ты знаешь про это место? — спросил Ингвар.
— Нашёл. Я довольно тщательно обшарил окрестности Кареграда.
— Вот просто нашёл?
— А что не так?
— Запуск этой штуки не так чтобы простая процедура, случайно найдя, её хрен заведёшь.
— Я пользовался такой раньше. До Катастрофы. Их использовали не только как медицинскую «летучку», но и как техничку, выезжать на обрывы проводов и другие повреждения. По полям зимой больше ни на чём и не доберёшься. Но конкретно на эту я наткнулся более-менее случайно. Зачем мне её искать, сам подумай? Куда ехать?
— Вот я и думаю. Зачем? Куда?
Драган только отмахнулся раздражённо.
Комнаты в задней части ангара небольшие, узкие, на одну койку каждая, зато сгруппированы вокруг цилиндрической чугунной печки. Дров к ней натаскали из ближайших развалин, и вскоре внутри стало тепло. На конфорке вскипятили чайник, запарили кашу.
— Со вкусом прекиры, — прокомментировал Ингвар, попробовав. — Раньше не встречал. Как будто перловку залили сиропом от кашля. Съедобно, в целом. А у вас что?
— Киврятия, — прочитал Драган. — Что-то кисловато-приторное. Тоже есть можно.
Лиарна молча потянула упаковку, речь её пропала, как только они вышли из убежища.
— Диргата, — Ингвар покрутил бумажный пакет, — и ты дай сюда, парень.
Забрав у Деяна, прочёл:
— Норимия. Вот что хотите говорите, а не было их, когда мы вещи собирали. Я специально не запоминал, а новые вкусы бы заметил. Эти новые.
— Может, просто не увидел, — пожал плечами Драган, — каши целый мешок, легко пропустить.
— Может, — не стал спорить Ингвар. — Но что-то тут не то…
Когда все поели и чайник вскипел для чая, Деян вопросительно показал на большой батарейный приёмник:
— Ложно хня изучу гладить? Говне метро дружно!
Лиарна недовольно скривилась.
— Знаешь что, дружок? — сказал ему Ингвар. — Иди-ка ты с этой штукой на улицу. Во-первых, у Лысой от этого бормотания голова болит, а во-вторых, тут всё равно приём никакой будет. Бетон, земля, снег — как в подвале сидим. Иди-иди, прогуляйся, проветри головушку буйную.
Деян, расстроено вздыхая, стал одеваться. Идти от печки на мороз ему совершенно не хочется, но прослушивание приёмника позволяет потом какое-то время говорить нормально. Лиарна предпочитает оставаться немой, потому что от монотонного словесного потока у неё моментально начинается жуткая мигрень.
— Поедем просто по азимуту, — предложил Драган, наливая чай. — Дорог-то нет. Будем стараться не гнать, чтобы не поломать лыжи, снеголёты не очень хорошо управляются.
— Да уж, — хмыкнул Ингвар, — могу себе представить. Управление воздушными рулями на хвосте, на малой скорости они не работают, а на большой ты сначала во что-нибудь врежешься и только потом поймёшь, что надо было повернуть. Дурацкая конструкция.
— Какая есть. Всё лучше, чем пешком. Снега много, почти все препятствия под ним, машина скользит, не проваливаясь, так что, если по большой дуге огибать руины, то по полю сможем ехать относительно спокойно.
— Я иначе представлял себе спокойствие, ну да ладно. Что Лысая? Голова опять? Чёрт, да, слышу, парень явно поленился идти на улицу, решил, что и в ангаре сойдёт. Вот вроде просто голос, просто говорит, негромко даже, но отчего-то навязчивый, как сирена сигналки, если хоть чуть слышен, не проигнорируешь, прям так и лезет в башку. Ни на чём сосредоточиться нельзя.
Он встал и открыл дверь в ангар, оттуда повеяло холодом и донеслось отчётливое бормотание: «…Арыкорифт, колченог, ликантропия, диргата, рипентрус, забава, вторсырьё, горумор, норимия…»
— Норимия, чёрт меня подери! Норимия!
— Ты чего так возбудился? — удивился Драган.
— Ты слышал? Оно сказало «норимия»!
— Я не прислушивался, но если и да, то что?
— Это каша! Которую мы сегодня ели!
— Разве? Я не помню, если честно.
— Где упаковки?
— Я в печке сжёг. Это ж мусор.
— Если слова в этой передаче перекликаются со вкусами каши, то…
— Что?
— Да хрен его знает, — признался Ингвар. — Вот вообще ни одной идеи. Эй, парень! Да, я к тебе обращаюсь, дорогой ты наш радиослушатель! Подними жопу и выйди-таки на улицу, в ангаре слишком акустика хорошая!
— Там ветер! И стемнело! — отозвался Деян.
— Ничего, ты парень молодой, потерпишь. Невозможно это слушать же! Или выключай и иди к печке, вон, уже подействовало, говоришь как нормальный.
— Нет, я ещё полчасика послушаю, пока не замёрзну.
Заскрипела дверь, взвыл ветер, дверь захлопнулась. Бормотание сделалось едва различимым, а когда Ингвар вернулся в комнату, которую они заняли вместе с Лиарной, совсем стихло.
— Полегче тебе, Лысая?
— Да, почти отпустило, спасибо.
— О, на тебя тоже действует.
— Мне не нравится цена.
— Да, головная боль штука противная.
— Дело не только в ней. От этого речитатива начинают мысли путаться, и кажется, что-то меняется в голове.