Наутро Кот и Дрозд топоры наточили, мешки побольше взяли и в лес. Лиса, наученная горьким опытом, выждала, пока они отойдут подальше, и давай под окном рекламную кампанию проводить. Но Петух ни на горошек, ни на курочек не ведётся, сидит молча, не отсвечивает. Пришлось прибегнуть к безотказному ходу:
— Ты, Петушок, я смотрю, поумнел,
не поведёшься на всякую хрень.
И для таких, как ты, мегагениев,
есть специальное предложение!
Только сегодня и только сейчас
и эксклюзивно только для вас!
Стало ему интересно, что же за такое спецпредложение для самых умных? Он, конечно, не поведётся, но одним-то глазком глянет! Высунул любопытную башку — и хоба! Опять попался. И как ни орал, Кот и Дрозд не услышали. Не зря ж предупреждали дурака.
Оттаранила его лисица домой, печку растопила, давай воду кипятить, картошечку с морковкой крошить, супчик куриный варить собирается. И быть бы петуху там основным ингредиентом, но это же сказка, а значит, концовка должна быть с моралью, но без трагедии. Поэтому в последний момент Кот и Дрозд таки находят домик Лисы. Но теперь ситуация обратная — она внутри, они снаружи. Что делать? Использовать тот факт, что все жулики-манипуляторы уверены, что они-то точно ни на какую разводку не поведутся. Они на этом поле охотники, а не добыча!
Берёт Кот гитару… Нет, не знаю, где берёт. Наверное, с собой была. Нет, за дровами они уходили без неё. Наверное, где-то по пути попалась. Честно тебе скажу, Лысая, видал я такие гитары, — чисто дрова, иначе не назовёшь. Хватает, значит, инструмент и поёт:
— Приглашаем всех на конкурс красоты!
Звездой шоу непременно станешь ты!
Выходи сюда, красавица-лиса,
ведь известна всем в лесу твоя краса!
И какая лиса ни была хитрованка, а всё же в первую очередь женщина. Не смогла удержаться: шерсть распушила и наружу — шасть. Её в два топора и приняли. С тех пор Петух, Кот и Дрозд жили не тужили, из лисьей шкуры шапки сшили. Тут и сказочке конец, а кто слушал, пусть задумается, что нет такого жулика, который однажды бы не попался на том же, на чём сам обувал лохов.
А теперь давай уже спать, а то дорога завтра дальняя.
Глава 20Приглашение на свидание
— А не так плохо, как я ожидал! — кричит Ингвар, перекрикивая треск двигателя. — Быстро идём!
Аэросани мчатся по снежной целине легко, развивая весьма приличную скорость.
— Обзор так себе и управление приблизительное, — продолжает он, — но пока местность ровная, выходит неплохо.
В кокпите бескрылого «снеголёта» два пилотских кресла с дублированным управлением, половина приборов демонтирована, на их месте заглушки — наземному транспорту не нужны всякие «высотометры» и «авиагоризонты», — но и оставшихся хватает, чтобы глаза с непривычки разбегались. Чего нет, так это обычного спидометра, потому что нет колёс, обороты которых он считает в автомобиле. Скорость приходится прикидывать приблизительно, Ингвар оценивает её как километров семьдесят в час. Аэросани стоят на высоких металлических лыжах, как уже показала практика, довольно прочных и упругих, так что на скрывающихся под снегом небольших препятствиях машина просто подпрыгивает. Амортизаторов нет, и пассажиров, сидящих ближе к хвосту, сильно встряхивает. Лиарна переносит прыжки лёгкого «снеголёта» стоически, Деян невнятно ругается, а Мудень гавкает на самых крупных кочках, протестуя. В хвосте дополнительные баки с топливом и весь груз, что отчасти уравновешивает тяжёлый двигатель в передней части корпуса. Машина полускользит-полулетит за счёт небольшой хвостовой плоскости и управляется воздушными рулями сзади, так что крутые повороты ей не по силам, только большие плавные дуги, а лучше — движение по прямой. Тем не менее, Ингвар отмечает про себя, что это, видимо, самый быстрый способ передвижения из возможных. Быстрее было бы только на полноценном самолёте, но тому надо как-то взлетать и садиться, что в условиях заснеженной пустоши тоже небезопасно. Он бы, может быть, рискнул, но самолёта нет.
— Драган, ты не знаешь, где взять самолёт?
— Нет, — кричит в ответ тот. — Поблизости нигде не попадались! Аэродромы в окрестностях разрушены. Но я особо и не искал, летать я не умею. А ты?
— На здешних сложно, — признаёт Ингвар. — Слишком много кнопочек, стрелочек и ручного управления. Но немного попрактиковаться, и я бы попробовал. С этим стремительным керогазом уже практически освоился.
Ночевать решили прямо в салоне, кое-как расположившись в неудобных креслах. Обогрев автономной бензиновой печкой, которая навязчиво и громко гудит вентилятором внутри жестяного кожуха, но исправно наполняет тонкостенный корпус машины тёплым воздухом. Чайник вскипятили на костре на улице, запарили кашу, заварили чай, расселись.
— Главное, чтобы ветер не поднялся, — сказал Ингвар, проверяя крепления лыж. Их привязали верёвками к вбитым кольям. — Если как следует задует, эту штуку кувыркнёт только так. Да и ехать на ней вряд ли получится, будет сдувать с траектории. Очень большая парусность у этой конструкции.
— Зато едем быстро, — возразил Драган. — Завтра уже будем у первого по пути Убежища.
— И что там?
— Понятия не имею. У меня только точка на карте.
— Я вообще не понимаю их смысла, — Ингвар отпил чай. — То, что я видел, выглядит как типичная военная база: укрыто в горе, защищённый вход, аварийные и скрытые выходы, защита от штурма, запас оружия, хотя и слабенький, коммуникационный узел. Но места там едва на полсотни человек, коммуницировать не с кем, да и желающих штурмовать его в итоге не нашлось. Зачем оно? На случай очередной катастрофы? Ну вот, она случилась. И что?
— Сеть убежищ строилась до первой ещё Катастрофы, — пояснил Драган. — Жизнь тогда была совершенно другой, и мы очень плохо представляем себе, какой именно. Мне кажется, те, кто их проектировал, готовились к чему-то другому, не к тому, что случилось. Может быть, как раз к войне. Может, к эпидемии или падению метеорита. Но катастрофа оказалось какой-то иной, неожиданной природы, и все приготовления не пригодились. Информации не осталось, но мы знаем, что целый континент стал непригоден для жизни. К нему нельзя даже приближаться ни кораблям, ни самолётам. Были ли там убежища? Возможно. Помогли они им? Наверное, нет, раз никого не осталось. Если бы та Катастрофа затронула наш континент, тут тоже не помогли бы, я думаю. Но здесь ничего не случилось, и Убежища так и остались пустыми.
— Похоже, что все ответы там, на… как там оно называется?
— Централия.
— Незамысловато. И что, никто так и не добрался туда, чтобы разузнать?
— Может, и добрался. Да назад не выбрался, — пожал плечам Драган. — Если это действительно путь в один конец. Или просто никому в голову не пришло нарушать запреты. Нормальные люди так не поступают, а нас, резистивных, запирали в коррекционных центрах, мы же неуправляемые.
— Поэтому вы решили поуправлять сами, но вместо этого подрядились выполнять планы каких-то мутных внешних сил?
— Не начинай, — сморщился Драган. — У нас не было выбора. Сами мы бороться с системой не могли, а внешники дали нам средства. Специалистов. Технологии. Импланты. Да, у них были свои цели, но сломать систему было в наших общих интересах.
— Знал бы ты, — мрачно сказал Ингвар, — сколько таких историй было в нашем мире. Когда очередное маргинальное меньшинство принимало щедрую помощь из-за рубежа, думая, что они самые хитрые и достигнут за чужой счёт своих, а не чужих целей. Спойлер: хорошо это никогда не заканчивалось. Не сомневаюсь, что наблюдаемая вокруг идиллия, — он обвёл рукой заснеженные руины, — это как раз результат вашего замечательного сотрудничества.
— Ничего подобного, — надулся Драган, — мы добивались вовсе не этого!
— Вы — да. А они? Если та троица, что похитила и чуть не грохнула Деяна, представитель ваших добрых союзников, то я не удивлюсь, если Катастрофа и была их целью. Кстати, насколько я понимаю, похитить и грохнуть они планировали тебя. Подумай об этом, инсургент хулев.
— Гав!
— Нет, Мудень, это я не тебе. Жри спокойно.
— И где это чёртово убежище? — скептически спросил Ингвар, когда мотор перестал тарахтеть.
— Наверное, под этими развалинами, — неуверенно ответил Драган. — Ничего более подходящего я здесь на вижу.
— Лично я вижу только большущую кучищу мусора под снегом, а ты, Мудень?
— Гав!
— Вот, пёс со мной согласен. А это что за странная хрень?
— Весьма знаменитый арт-объект, между прочим. «Стела благодарности». Просто в этом ракурсе сложно оценить замысел.
— Похоже на упавшую водокачку.
— Стоя она выглядела лучше, — пожал плечами Драган, — хотя у нас были активисты, предлагавшие её взорвать.
— Взорвать? Этакую дурищу? Тротила тонны две бы ушло. А зачем?
— Как символ угнетения. По замыслу создателей, она прославляла мудрость регулятивного управления обществом. Говорили, что наверху был встроен один из самых мощных излучателей, но я не знаю, так ли это.
— Теперь можешь убедиться, — Ингвар показал на разбитую верхушку лежащей на боку башни.
— Мне не настолько интересно, чтобы рисковать переломать ноги в груде строительного мусора. Какая теперь разница? Если и был, то уже нету. Все остальные здания — крупнейший на континенте культурно-производственный комплекс.
— Э… Не совсем понял. Что он производил?
— Культуру, — терпеливо повторил Драган. — Здесь снимались фильмы, издавались книги, рисовались картины, записывалась музыка. Вон та куча, левее, это бывшие учебные корпуса Института Культуры, там обучались студенты со всей страны.
— И там же они все и остались, судя по обломкам. Похоже, зря мы сюда ехали, тут всё в труху. Полоса разрушения прошла аккурат через городок.
— Не спеши, — покачал головой Драган. — Ты вообще обращал внимание, как эти полосы расположены?