— Эй, Плетун, сын-то твой на руках растет! Гляди!
— На родной земле да на родных руках как не расти! — отвечает Плетун. — Родная земля силу человеку дает.
Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу дает: пока до дома старика дошли, вырос Азмун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошел, на свои ноги встал, посторонился — старшим дорогу уступил, только тогда сам в дом вошел.
«Э-э! — думает Плетун, на нового сына глядя, — мальчик-то хорошие дела делать будет: наперед о людях думает, а потом о себе».
А Азмун названого отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:
— Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни.
Сетки взял, весло взял. На берег вышел — лодки сами собой в воду соскочили. А Азмун, в лодку ставши, на корму свое весло бросил — стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул — много рыбы поймал. Домой пришел — женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названому отцу говорит:
— Мало рыбы в этом месте, отец.
Отвечает ему Плетун:
— Не пришла рыба. Амур рыбу не дает.
— Просить надо, отец. Как нивхам без рыбы жить?
Раньше всегда рыбы просили — Амур кормили, чтобы рыбу давал.
Вот поехали Амур кормить.
На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пестрых тюленей, собачьи дохи черные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали.
Взял Плетун кашу, юколу — сушеную рыбу, сохачьего мяса взял. Все в Амур бросил:
— Простые люди просят тебя — рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем — больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!
Кинул Азмун сетку в воду — много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится.
— Один раз — это просто удача, — говорит.
Кинул сетку второй раз — меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в третий раз — последнюю рыбу взял. Кто из нивхов потом сетки ни бросал — ничего не поймал. Даже корюшка в сетку нейдет. В четвертый раз кинул свою сетку Азмун — пустую вытащил.
Приуныли нивхи. Трубки закурили.
— Помирать теперь будем! — говорят.
Велел Азмун всю рыбу в один амбар сложить — понемногу всех людей кормить.
Заплакал Плетун, говорит Азмуну:
— Сыном тебя назвал, думал — новую жизнь тебе дам! Рыбы нет — что есть будем? Все помрем с голоду. Уходи, сын мой! Тебе другая дорога. От нас уйди — наше несчастье на нашем пороге оставь!
Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. Три амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:
— К Морскому Старику — Тайрнадзу — пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл.
Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил. Никогда этого не было. Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу — Старику — спуститься?
— По силе ли тебе дорога эта? — спрашивает отец.
Ударил Азмун ногой в землю — от своей силы по пояс в землю ушел. Ударил в скалу кулаком — скала трещину дала, из той трещины родник полился. Глаз прищурил — на дальнюю сопку посмотрел, говорит:
— У подножия сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может. Помогу ей!
Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.
— По силе! — говорит Азмун.
Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, нож, лук со стрелами взял, веревку с крючком, костяную пластинку взял — играть, коли в дороге скучно станет.
Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал — той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернется.
Вот пошел он.
К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит: нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.
Кричит ей Азмун:
— Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?
— Какого тебе хозяина надо?
— Тайрнадза, Морского Старика!
— Коли морского — так в море и ищи, — отвечает нерпа.
Пошел Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-керха, — так его тогда называли. Лежит перед ним море — конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:
— Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!
— Какая там добыча! — чайки отвечают. — Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нам придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.
Говорит Азмун:
— Я к нему иду. Да не знаю, как к нему попасть.
Говорят чайки:
— Далеко В море остров стоит. Из того острова дым идет. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идет. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали — от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда — не знаем, у косаток спроси.
— Ладно, — говорит Азмун.
— Коли к Старику попадешь — о нас, Азмун, вспомни!
Вышел на морской берег Азмун. Долго шел. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал — уснул. Вдруг во сне слышит — шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл…
Видит — по берегу молодые парни взапуски бегают, на поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят — так тюлень набок! «Э-э, — думает Азмун, — мне бы такую саблю!» Смотрит Азмун — стоят на берегу лодки худые…
Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой — ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, веревку с крючком забросил, одну саблю зацепил, к себе подтянул. Тронул пальцем — хороша! Пригодится.
Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а одному не хватает. Заплакал тут парень, говорит:
— Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду?
«Э-э, — думает Азмун, — парни-то со Стариком знаются. Видно, из морской деревни парни».
Сам лежит, не шевелится.
Стали парни саблю искать — нету сабли! Тот, кто саблю потерял, в лес побежал — смотреть, не там ли обронил.
Остальные лодки в море столкнули, сели. Только одна осталась на берегу.
Азмун за теми парнями бежать! Пустую лодку в море столкнул — смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, тоже стал в море выгребать. Вдруг смотрит — что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только косатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках тех куски тюленьего мяса торчат.
Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся — не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники, «Ну, что ж, — думает Азмун, — всё к Старику ближе!»
Долго ли плыл так Азмун — не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли.
Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова — дыра, из дыры дымок курится. «Видно, там Старик живет!» — себе Азмун говорит. Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал…
К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились — парнями стали, тюленье мясо в руках держат.
А та косатка, что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун с косатки в воду — чуть не утонул.
Увидели парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег, парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:
— Эй, ты кто такой? Как сюда попал?
— Да вы что — своего не узнали? — говорит Азмун. — Я от вас отстал, пока саблю свою искал. Вот она, сабля моя!
— Это верно, сабля твоя. А почему ты на себя не похож?
— Изменился я от страха, что саблю свою потерял, — говорит Азмун. — До сих пор в себя прийти не могу. К Старику пойду — пусть мне прежний вид вернет!
— Спит Старик, — говорят парни. — Видишь, дымок чуть курится.
В свои юрты парни пошли. Азмуна одного оставили.
Стал Азмун на сопку взбираться. До половины взошел — видит — тут стойбище стоит. Одни девушки в стойбище том. Загородили Азмуну дорогу, не пускают.
— Спит Старик, не велел мешать!
Пристают к Азмуну, ластятся:
— Не ходи к Тайрнадзу! Оставайся с нами. Жену возьмешь — хорошо жить будешь.
А девушки — красавицы, одна другой краше! Глаза ясные, лицом прекрасные, телом гибкие, руками ловкие. Такие красивые девушки, что, подумал Азмун, не худо бы ему и верно из этих девушек жену себе взять.
Зашевелилась тут за пазухой у него амурская земля в мешочке. Вспомнил Азмун, что не за невестой сюда пришел, а вырваться от девушек не может. Догадался он тут — из-за пазухи бусы вынул, на землю бросил.
Кинулись девушки бусы подбирать — тут и увидел Азмун. что не ноги у тех девушек, а ласты. Не девушки то, а тюлени!
Пока девушки бусы собирали, добрался Азмун до вершины горы. В ту дыру, что на вершине была, свою веревку с крючком бросил. Зацепил крючок за гребень горы и по той веревке вниз полез. На дно моря спустился — в дом Морского Старика попал.
На пол упал — чуть не расшибся. Огляделся: все в доме, как у нивха, — нары, очаг, стены, столбы, только все в рыбьей чешуе. Да за окном не небо, а вода.
Плещется за окном вода, зеленые волны за окном ходят, водоросли морские в тех волнах качаются, будто деревья невиданные. Мимо окон рыбы проплывают, да такие, каких ни один нивх в рот не возьмет: зубатые да костлявые, сами смотрят — кого бы сглотнуть!..
Лежит на нарах Старик, спит. Седые волосы по подушке рассыпались. Во рту трубка торчит, почти совсем погасла, едва дымок из нее идет, в трубу тянется. Храпит Тайрнадз, ничего не слышит. Тронул его Азмун рукой — нет, не просыпается Старик да и только…