С горя умру, и умру от тебя. Вот здесь, у дороги,
Буду тебя дожидаться я три дни; когда же на третий
День не придешь… но прости, поезжай». И в город поехал,
С нею простяся, Иван-царевич один. У дороги
Белым камнем осталася Марья-царевна. Проходит
День, проходит другой, напоследок проходит и третий —
Нет Ивана-царевича. Бедная Марья-царевна!
Он не исполнил ее наставленья: в городе вышли
Встретить его и царь, и царица, и дочь их царевна;
Выбежал с ними прекрасный младенец, мальчик-кудряшка,
Живчик, глазенки как ясные звезды; и бросился прямо
В руки Ивану-царевичу; он же его красотою
Так был пленен, что, ум потерявши, в горячие щеки
Начал его целовать; и в эту минуту затмилась
Память его, и он позабыл о Марье-царевне.
Горе взяло ее. «Ты покинул меня, так и жить мне
Незачем боле». И в то же мгновенье из белого камня
Марья-царевна в лазоревый цвет полевой превратилась.
«Здесь, у дороги, останусь, авось мимоходом затопчет
Кто-нибудь в землю меня», – сказала она, и росинки
Слез на листках голубых заблистали. Дорогой в то время
Шел старик; он цветок голубой у дороги увидел;
Нежной его красотою пленясь, осторожно он вырыл
С корнем его, и в избушку свою перенес, и в корытце
Там посадил, и полил водой, и за милым цветочком
Начал ухаживать. Что же случилось? С той самой минуты
Всё не по-старому стало в избушке; чудесное что-то
Начало деяться в ней: проснется старик – а в избушке
Всё уж как надобно прибрано; нет нигде ни пылинки.
В полдень придет он домой – а обед уж состряпан, и чистой
Скатертью стол уж накрыт: садися и ешь на здоровье.
Он дивился, не знал, что подумать; ему напоследок
Стало и страшно, и он у одной ворожейки-старушки
Начал совета просить, что делать. «А вот что ты сделай, —
Так отвечала ему ворожейка, – встань ты до первой
Ранней зари, пока петухи не пропели, и в оба
Глаза гляди: что начнет в избушке твоей шевелиться,
То ты вот этим платком и накрой. Что будет, увидишь».
Целую ночь напролет старик пролежал на постеле,
Глаз не смыкая. Заря занялася, и стало в избушке
Видно, и видит он вдруг, что цветок голубой встрепенулся,
С тонкого стебля спорхнул и начал летать по избушке;
Все между тем по местам становилось, повсюду сметалась
Пыль, и огонь разгорался в печурке. Проворно с постели
Прянул старик и накрыл цветочек платком, и явилась
Вдруг пред глазами его красавица Марья-царевна.
«Что ты сделал? – сказала она. – Зачем возвратил ты
Жизнь мне мою? Жених мой, Иван-царевич прекрасный,
Бросил меня, и я им забыта». – «Иван твой царевич
Женится нынче. Уж свадебный пир приготовлен, и гости
Съехались все». Заплакала горько Марья-царевна;
Слезы потом отерла; потом, в сарафан нарядившись,
В город крестьянкой пошла. Приходит на царскую кухню;
Бегают там повара в колпаках и фартуках белых;
Шум, возня, стукотня. Вот Марья-царевна, приближась
К старшему повару, с видом умильным и сладким, как флейта,
Голосом молвила: «Повар, голубчик, послушай, позволь мне
Свадебный спечь пирог для Ивана-царевича». Повар,
Занятый делом, с досады хотел огрызнуться; но слово
Замерло вдруг у него на губах, когда он увидел
Марью-царевну; и ей отвечал он с приветливым взглядом:
«В добрый час, девица-красавица; все, что угодно
Делай; Ивану-царевичу сам поднесу я пирог твой».
Вот пирог испечен; а званые гости, как должно,
Все уж сидят за столом и пируют. Услужливый повар
Важно огромный пирог на узорном серебряном блюде
Ставит на стол перед самым Иваном-царевичем; гости
Все удивились, увидя пирог. Но лишь только верхушку
Срезал с него Иван-царевич – новое чудо!
Сизый голубь с белой голубкой порхнули оттуда.
Голубь по́ столу ходит; голубка за ним и воркует:
«Голубь, мой голубь, постой, не беги; обо мне ты забудешь
Так, как Иван-царевич забыл о Марье-царевне!»
Ахнул Иван-царевич, то слово голубки услышав;
Он вскочил как безумный и кинулся в дверь, а за дверью
Марья-царевна стоит уж и ждет. У крыльца же
Конь вороной с нетерпенья, оседланный, взнузданный, пляшет.
Нечего медлить; поехал Иван-царевич с своею
Марьей-царевной; едут да едут, и вот приезжают
В царство царя Берендея они. И царь и царица
Приняли их с весельем таким, что такого веселья
Видом не видано, слыхом не слыхано. Долго не стали
Думать, честным пирком да за свадебку; съехались гости,
Свадьбу сыграли; я там был, там мед я и пиво
Пил; по усам текло, да в рот не попало. И все тут.
Война мышей и лягушек(Отрывок)
Слушайте: я расскажу вам, друзья,
про мышей и лягушек.
Сказка ложь, а песня быль, говорят нам;
но в этой
Сказке моей найдётся и правда. Милости ж
просим
Тех, кто охотник в досужный часок пошутить,
посмеяться,
Сказки послушать, а тех, кто любит смотреть
исподлобья,
Всякую шутку считая за грех, мы просим покорно
К нам не ходить и дома сидеть да высиживать
скуку.
Было прекрасное майское утро. Квакун
двадесятый,
Царь знаменитой породы, властитель
ближней трясины,
Вышел из мокрой столицы своей, окружённый
блестящей
Свитой придворных. Вприпрыжку они
взобрались на пригорок,
Сочной травою покрытый, и там, на кочке
усевшись,
Царь приказал из толпы его окружавших
почётных
Стражей вызвать бойцов, чтоб его, царя,
забавляли
Боем кулачным. Вышли бойцы; началося;
уж много
Было лягушечьих морд царю в угожденье
разбито;
Царь хохотал; от смеха придворная квакала
свита
Вслед за его величеством; солнце взошло уж
на полдень.
Вдруг из кустов молодец в прекрасной
беленькой шубке,
С тоненьким хвостиком, острым, как стрелка,
на тоненьких ножках
Выскочил; следом за ним четыре таких же,
но в шубках
Дымного цвета. Рысцой они подбежали к болоту.
Белая шубка, носик в болото уткнув и поднявши
Правую ножку, начал воду тянуть, и казалось.
Был для него тот напиток приятнее мёда; головку
Часто он вверх подымал, и вода с усастого
рыльца
Мелким бисером падала; вдоволь напившись
и лапкой
Рыльце обтёрши, сказал он: «Какое раздолье
студёной
Выпить воды, утомившись от зноя!
Теперь понимаю
То, что чувствовал Дарий, когда он, в бегстве
из мутной
Лужи напившись, сказал: я не знаю вкуснее
напитка!»
Эти слова одна из лягушек подслушала; тотчас
Скачет она с донесеньем к царю:
из леса-де вышли
Пять каких-то зверьков, с усами турецкими, уши
Длинные, хвостики острые, лапки как руки;
в осоку
Все они побежали и царскую воду в болоте
Пьют. А кто и откуда они, неизвестно. С десятком
Стражей Квакун посылает хорунжего Пышку
проведать,
Кто незваные гости; когда неприятели – взять их,
Если дадутся; когда же соседи,
пришедшие с миром,—
Дружески их пригласить к царю на беседу.
Сошедши
Пышка с холма и увидя гостей, в минуту узнал их:
«Это мыши, неважное дело! Но мне не случалось
Белых меж ними видать, и это мне чудно.
Смотрите ж, —
Спутникам тут он сказал, – никого не обидеть.
Я с ними
Сам на словах объяснюся. Увидим, что скажет
мне белый».
Белый меж тем с удивленьем великим смотрел,
приподнявши
Уши, на скачущих прямо к нему с пригорка
лягушек;
Слуги его хотели бежать, но он удержал их.
Выступил бодро вперёд и ждал скакунов;
и как скоро
Пышка с своими к болоту приблизился:
«Здравствуй, почтенный
Воин, – сказал он ему, – прошу не взыскать,
что без спросу
Вашей воды напился я; мы все от охоты устали;
В это же время здесь никого не нашлось;
благодарны
Очень мы вам за прекрасный напиток;
и сами готовы
Равным добром за ваше добро заплатить;
благодарность
Есть добродетель возвышенных душ».
Удивлённый такою
Умною речью, ответствовал Пышка:
«Милости просим
К нам, благородные гости; наш царь,
о прибытии вашем
Сведав, весьма любопытен узнать:
откуда вы родом,
Кто вы и как вас зовут. Я послан сюда
пригласить вас
С ним на беседу. Рады мы очень,
что вам показалась
Наша по вкусу вода, а платы не требуем: воду
Создал господь для всех на потребу,
как воздух и солнце».
Белая шубка учтиво ответствовал: «Царская воля
Будет исполнена; рад я к его величеству с вами
Вместе пойти, но только сухим путём, не водою;
Плавать я не умею; я царский сын и наследник
Царства мышиного». В это мгновенье,
спустившись с пригорка,
Царь Квакун со свитой своей приближался.
Царевич
Белая шубка, увидя царя с такою толпою
Несколько струсил, ибо не ведал, доброе ль,
злое ль
Было у них на уме. Квакун отличался зелёным
Платьем, глаза навыкат сверкали, как звёзды,
и пузом
Громко он, прядая, шлёпал. Царевич Белая
шубка,
Вспомнивши, кто он, робость свою победил.
Величаво
Он поклонился царю Квакуну. А царь,
благосклонно
Лапку подавши ему, сказал: «Любезному гостю
Очень мы рады; садись, отдохни;
ты из дальнего, верно,
Края, ибо до сих пор тебя нам видать
не случалось».
Белая шубка, царю поклоняся опять, на зелёной
Травке уселся с ним рядом, а царь продолжал:
«Расскажи нам,
Кто ты, кто твой отец, кто мать, и откуда пришёл
к нам?
Здесь мы тебя угостим дружелюбно, когда,