Эмиль удивленно приподнял бровь.
– Неужели?
– Точнее быть не может, – кивнул Алекс. – А еще видел красногрудого воробья. О, посмотри-ка туда!
Эмиль коротко хихикнул – мимо них по дорожке важно прошествовал белый голубь с красно-фиолетовым хвостом. Алекс окинул быстрым взглядом лежавшие на скамейке листы, а потом ткнул пальцем в один из них.
– А вот и его портрет. Один-в-один.
– Чудеса, – снова улыбнулся анималист, бросив хитрый взор на нового знакомого. – Откуда же в нашем городе взялись такие пестрые птицы?
– Быть может, кто-то нарочно раскрашивает их перья красками?
– Сомневаюсь, – покачал головой Эмиль. – Скорее, кому-то сильно захотелось, чтобы в парке появились именно такие пернатые, и они появились – не смогли отказать его маленькой прихоти.
Алекс посмотрел на художника внимательнее. Интересно, не является ли он дальним родственником дядюшки Дэна? Тот тоже любит говорить загадками, да еще таким тоном, будто на что-то намекает. При этом суть его намеков абсолютно не понятна. Как и сейчас.
– Почему твои птицы разноцветные, Эмиль?
– Потому что они такие на самом деле.
– В каком смысле? Все знают, что голуби – сизые, галки – черные, а воробьи – серые или коричневые.
– Это они внешне такие, – хмыкнул анималист. – Если же посмотреть на их характер, они начинают переливаться всеми цветами радуги. Возьми, к примеру, голубей. Среди них, как и среди людей, есть скромники и драчуны, трусы и храбрецы, умники и ротозеи. Поэтому я и рисую их разными – такими, какие они есть.
– Погоди, – снова удивился Алекс, – так ты не просто креативишь, а показываешь их внутреннюю суть?
– Вроде того.
– Но как же ты эту суть узнаешь? Откуда тебе знать, что эта птица – добрая, эта – драчливая, а эта – умная? Ты за последние двадцать минут на них ни разу не посмотрел!
– Мне на них смотреть и не надо, – пожал плечами Эмиль. – Я их слушаю. С этой скамейки их разговоры звучат более-менее внятно. Прислушайся, и сам все поймешь.
Пока он говорил, Алекс успел мысленно себя отругать – за то, что поддался глупому любопытству и завязал разговор с этим странным парнем, и одновременно похвалить – за то же самое, ибо теперь точно знал, что является не единственным психом в этом славном городе. Едва художник замолчал, Ал хотел извиниться и, сославшись на окончание обеденного перерыва, отправиться в офис. Но вместо этого застыл с открытым ртом, когда откуда-то сверху до него донеслись обрывки фраз.
– Расселись тут… Ничего не принесли – ни крошечки, ни зернышка…
– Нет-нет, они хорошие… Камнями не кидаются, веток не ломают…
– Смотрите, зверь!..
– Не бойся, мы высоко, он нас не достанет…
На самом деле это были даже не слова, а ощущения – быстрые, но яркие и понятные, выстраивающиеся в голове в четкие слова.
Алекс перевел на Эмиля ошеломленный взгляд.
– Это говорят птицы?!
– Забавно, правда? – улыбнулся анималист. – Да, это они. Сначала их голоса кажутся какофонией, но со временем можно научиться отличать их друг от друга. Порой они ведут интересные беседы.
Алекс глубоко вздохнул и потер виски.
– Как это может быть?
– А вот так, – развел руками художник. – Видимо, здесь находится какое-то необыкновенное место, позволяющее лучше понимать птиц.
Необыкновенное место, ага.
Собственно, почему бы и нет? В Дальней роще есть болото с целебной водой, у церковных руин живет призрак, а в Старом парке имеется лавка, способная переводить крики крылатых на человеческий язык.
Что у нас дальше по списку?..
– Ты рисуешь только птиц, Эмиль?
– Нет, конечно. Я рисую все – и людей, и животных, и городские пейзажи. Но здесь, на этой скамейке, – исключительно пернатых.
– Выходит, в городе есть уголки, где можно расшифровать язык животных?
– А еще язык мусорных баков и уличных фонарей, – фыркнул Эмиль. – Нет, мой новый друг, о наличии таких мест мне ничего не известно.
– Жаль…
– Ну отчего же? Если кому-то очень захочется, чтобы они появились, они появятся, не сомневайся. Город не сможет отказать своему любимчику в исполнении его маленькой прихоти…
Приятельницы с Лысой горы
Чем занимается Рита, Алекс представлял очень смутно. Помещение, в котором работала девушка, находилось по соседству с его собственным офисом, однако соотнести сию контору с каким-то конкретным видом деятельности было невозможно.
Официально в принадлежавшей Маргарите небольшой уютной комнатке, расположенной в торце просторного офисного здания, продавали на развес зерновой кофе, ароматный чай всевозможных сортов, шоколадные фигурки, упакованные в прозрачные подарочные пакетики, и нежнейшие фарфоровые статуэтки, изображавшие балерин, ангелов и кошек. По факту же в магазинчике имелось еще несколько дверей, которые вели в другие, не менее уютные комнатки, где посетители могли получить кучу дополнительных, порой неожиданных услуг. Например, обстричь волосы, отремонтировать одежду, купить/заказать брошь или ожерелье ручной работы из бисера и лент и даже привести в порядок ювелирные украшения.
Рита, конечно же, занималась всем этим не одна – вместе с ней в «магазинчике» трудились еще пять женщин, удивительным образом умудрявшихся вести дела, не мешая друг другу. Алекс ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из посетителей (а их у женской артели было немало) обнаружил на полу чайного зала волосы из парикмахерского уголка или нитки из швейного. А терпкий запах эфирных масел, которые обожала рукодельница, изготавливавшая украшения, никогда не смешивался с ароматом кофе и вообще не ощущался нигде, кроме ее мастерской.
У «чайных» дам было четкое разделение труда, Маргарита же состояла при них не то администратором, не то директором, не то подменным работником. Она отправляла через мессенджеры заказы поставщикам, ругалась по телефону с перевозчиками, печатала рекламные листовки и время от времени подменяла своих подруг то у прилавка, то за швейной машинкой, то у парикмахерского кресла.
Подруги, к слову, казались Алексу необыкновенно похожими на саму Риту. Он прекрасно понимал, что женщины не являются близнецами, что у каждой из них имеется своя внешность и комплекция, свой стиль и возраст. При этом было в них нечто особенное, заставлявшее парня воспринимать «чайных» дам, как нечто единое, родственное, сближавшее не кровными и даже не дружескими связями, а чем-то иным, ощущавшимся на уровне интуиции.
Когда же дамы собирались вместе, чтобы пообедать или выпить в конце рабочего дня по стакану морса, у Алекса создавалось впечатление, будто беседы, которые они ведут друг с другом, гораздо серьезнее, чем может показаться случайному наблюдателю.
Вот и сейчас, застав «чайную» компанию в кафе, куда местные клерки стягивались в обеденный перерыв, парню отчего-то подумалось: подруги собрались здесь, дабы обсудить нечто важное.
Переступив порог, Алекс вежливо кивнул дамам, и, дождавшись ответного приветствия, направился в глубину зала к свободному столику.
Впрочем, свободным он был лишь отчасти, ибо за ним восседал Марк – брутальный владелец дрессированных йоркширкских терьеров, который с аппетитом ел что-то ароматное из глиняного горшочка. Стул, стоявший с другой стороны его стола, был единственным, на который сейчас можно было присесть.
Увидев Алекса, мужчина невозмутимо махнул рукой и указал на свободное место.
– Приятного аппетита, – сказал парень, усаживаясь рядом.
– И тебе того же, – откликнулся Марк.
Дождавшись, когда Ал сделает заказ, дрессировщик кивнул в сторону женской компании.
– Смотри, парламент собрался, – усмехнулся он. – Приятельницы с Лысой горы.
– Почему с горы? – удивился Алекс.
Марк не ответил – то ли не услышал вопрос, то ли решил его проигнорировать.
– Ничего не боятся чертовки, – с некоторой долей восхищения продолжил мужчина. – Раньше каждая сама по себе жила, сама по себе промышляла. На шабаш не чаще раза в квартал собирались, а теперь, гляди-ка: и трудятся вместе, и совещания у всех на виду устраивают. Осмелели.
Алекс вопросительно приподнял бровь.
– Посмотри на них внимательнее, – предложил Марк. – Может, чего интересного разглядишь.
Парень перевел взгляд на Риту и ее компанию. Женщины ели салаты и о чем-то увлеченно переговаривались. Внезапно солнечный луч, будто нарочно выглянувший из-за полога облаков, отразился от чьего-то стеклянного стакана, и Алекс ясно увидел полусферу, похожую на мыльный пузырь, которая укрывала столик «чайных» дам прозрачным колпаком. Судя по тому, что официанты и остальные посетители кафе на этот колпак никак не реагировали, полусфера являлась невидимой, и служила для того, чтобы отгородить беседующую компанию от любопытных ушей.
Алекс с возрастающим изумлением отметил, что сами женщины также стали выглядеть по-другому. Черты их лиц теперь казались мягче, волосы превратились в сверкающий водопад, а в глазах то и дело мелькали желтоватые огоньки.
– Ведьмы, – ошеломленно выдохнул парень.
– Заметил, да? – усмехнулся Марк. – Весь ковен в полном составе. Интересно, для чего они здесь?
– Они тут обедают, – неуверенно сказал Ал.
– Логично, – кивнул дрессировщик. – Бросили свой магазин, наплевали на клиентов, которых в эти часы особенно много, и отправились перекусить в ближайшую забегаловку. А как пришли, еще и отвлекающие чары поставили – для красоты.
– Сегодня Самайн, – пробормотал Алекс. – День безвременья, потому и торопиться им некуда. Ночью они его встретили, а сейчас отмечают. Праздничная трапеза у них. Посмотри на их одежду. И Рита, и ее подруги либо в красных, либо в желто-оранжевых нарядах.
– Цвета Самайна, – кивнул Марк. – А ты, приятель, неплохо осведомлен о магических праздниках. Сам-то, случаем, не колдун?
Парень криво улыбнулся. Если Марк видит то же, что и он, да еще так легко и непринужденно поддерживает об этом беседу, значит, визит к психиатру можно отложить на неопределенный срок. С ума, как известно, сходят поодиночке. Вероятность же того, что они с дрессировщиком ни с того, ни с сего словили среди бела дня массовую галлюцинацию, и во