– Ну что, – пожал плечами я. – Придётся ещё одну ночь в лесу переночевать, не так уж и страшно.
– Еды и воды мало, с едой – так хрен с ним, с водой хуже.
– Ну, немного и потерпеть можно.
– Можно, но есть предложение получше – давай в одно место завернём, там раз в полгода охотничья изба загружается.
– Зимовье?
– Не совсем. Охотничье зимовье – это обычно совсем небольшой домик, так, чтобы на одну-две ночи остановится, а там нормальная большая изба, и родник рядом, может, и поесть чего-нибудь найдётся – место это мало кто знает. Только крюк сделать придётся, но оттуда до Рока уже недалеко.
– Ну, давай туда пойдём – неплохой вариант.
Маньяк оглядел отдыхающих новичков и вполголоса заметил:
– Странная нам какая-то блондиночка досталась…
– Ага, ты тоже заметил?
– И, похоже, не только я. – Маньяк кивнул на сидевшую отдельно от всех девушку. – Народ на неё тоже косится с подозрением. Ты, Скил, присматривай за нею вполглаза, и я вполглаза присмотрю.
Новички, и правда, начали сдавать, и к обещанной Маньяком избе мы вышли уже в сумерках. Место, как оказалось, не пустует – когда мы приблизились к дому метров на десять, из-за росших около угла кустов навстречу нам вышел невысокого роста мужичок и приветственно помахал рукой Маньяку.
– Здорово, Маньяк! Не ожидал тебя здесь встретить, да ещё и с народом.
– Привет, Ходок! А я почему-то так и подумал, что это ты здесь ошиваешься, – ответил парень.
– Ну, так я частенько тут дорогу срезаю – волка, знаешь, ноги кормят.
– Ты один здесь? – спросил Маньяк.
– Как всегда, – кивнул рейдер.
– Идите в дом, обживайтесь. – Маньяк кивнул новичкам на избу, а потом показал рукой в мою сторону.
– Это мой друг Скил – человек нрава крутого, но весёлого, – отрекомендовал меня Маньяк. – А это Ходок – мужик ушлый, пронырливый, но хороший.
– Иди ты, – беззлобно послал его ушлый и пронырливый Ходок и протянул мне руку. – Будем знакомы!
Я кивнул и пожал протянутую руку.
Новички отправились в дом «обживаться», а мы втроём присели на сделанную из пары чурок и половинки бревна лавочку, стоявшую рядом с домом. Новый знакомый ни ушлым, ни пронырливым мне не показался – одет по здешней моде в камуфляжный костюм и армейские ботинки с высокой шнуровкой, лицо простецкое, поросшее редкой русой бородкой, взгляд добрый, открытый. Хотя, надо признать, я тоже своего нрава крутого, но весёлого (вот уж никогда бы о себе такого не сказал, может, со стороны виднее) никак не проявлял.
– Я уже уходить собирался. – Ходок кивнул на прислонённый к стене небольшой рюкзак. – А тут вы такой интересной компанией.
– Уходить? – не понял я. – Ночь же скоро.
– Э-э-э, брат! – усмехнулся Маньяк. – Ходок – парень непростой и бывалый!
– Ага, – с усмешкой подтвердил Ходок, – ветеран почтовой службы!
– Ему ни темнота, ни чернота, ни твари нипочём, – продолжил Маньяк. – Мимо всего проскочит, а чего не проскочит, от того убежит. У него целый букет полезных умений, и все на передвижении завязаны.
– Да все под богом ходим, – вздохнул Ходок. – Муры, внешники… Сколько верёвочке ни виться… Вы лучше расскажите, где такой гарем откопали? Я столько женщин – иммунных и не в стабе – в первый раз вижу.
– Да что там рассказывать, – махнул рукой Маньяк. – Новички это, вчера утром у муров отбили, вот, в стаб ведём.
– Это дело хорошее! – одобрил Ходок.
– Хорошее! – подтвердил я. – Только хлопотное очень.
К нам вышла Брюнетка – та самая, что подмигивала Маньяку (так и не узнал её имени), нерешительно помялась на крыльце под нашими заинтересованными взглядами, сказала:
– Я там видела рис, гречку и суп в пакетиках – это можно взять?
– Бери, конечно! – воскликнул Ходок. – Здешним хозяевам оно уже не надо.
Девушка улыбнулась, кивнула и уже собиралась уйти, как вдруг остановилась, снова повернувшись к нам.
– Только готовить как? Огонь разводить нельзя, наверное?
– Здесь можно, – разрешил Маньяк. – Вокруг – лес километров на десять, места глухие, никто на запах прийти не должен.
– Там дрова сухие рядом с печкой есть, – подсказал Ходок. – А вместо кастрюли можешь ведро из-под питьевой воды взять, вам на такой колхоз как раз будет.
Девушка ещё раз улыбнулась и ушла, а Ходок, проводив её взглядом, отметил:
– Хороша!
– Ага, – согласился Маньяк. – И соображает. Молодец! Похоже, сегодня горяченького поедим. Ходок, ты как, на ужин останешься?
– Не! – помотал головой рейдер. – Я перекусил уже, идти надо – дела…
– Ты всё так же фельдъегерем трудишься?
– Ага, – усмехнулся Ходок. – Начальники из Рока и Спецуры, похоже, о чем- то беседу ведут – второй раз за неделю туда-сюда бегаю. Ладно, пойду.
– Увидимся.
Мы пожали на прощание руки, и рейдер, подхватив тощий рюкзак, скрылся за углом дома.
Мы поели странное блюдо (не то суп, не то кашу), состоящее из гречки и риса и приправленное супами из пакетиков, напились чаю – крепкого и горячего. И жизнь показалась мне просто прекрасной. Новичков почти сразу же сморил сон, как только до полатей добрались, а мы с Маньяком, как и прошлую ночь, спали посменно.
Сквозь сон до моих ушей донеслись звуки какой-то возни, а потом раздалось мерзкое, до боли знакомое плотоядное урчание Я порывисто вскочил, пытаясь нашарить в темноте фонарик. Женский крик резанул по ушам, тут же открылась входная дверь, в слабом свете предрассветных сумерек мелькнула человеческая фигура, звякнула упавшая со стола металлическая посуда, и тут же раздался хруст ломающихся костей.
Раздались испуганные, непонимающие и возмущённые голоса – проснулись уже все, кто был в доме. Я нашёл-таки фонарик и осветил лежащее на полу тело блондинки, шея которой была вывернута под неестественным углом, и стоявшего над ней Маньяка.
– Переродилась-таки, – констатировал я.
– Угу, – кивнул Маньяк, – и это меня не удивляет.
– Да, вела она себя в последнее время неадекватно.
– Ну что, господа и дамы? – преувеличенно бодро сказал Маньяк. – Светает уже, я вас всё равно через час будить собирался. Так что…
… С добрым утром!!!
Глава 25
– Мы что, так её здесь и бросим?
– М-да… этот кластер редко обновляется – пахнуть скоро начнет… люди здесь, конечно, редко ходят, но всё равно надо в сторонку оттащить.
Что Маньяк тут же и сделал – ухватил тело блондинки за ноги и поволок в кусты в стороне от дома. Стоявшая рядом со мной брюнетка явно не ожидала такого поворота событий – глаза её расширились и опасно заблестели, а губы мелко задрожали. Похоже, девчонка на грани срыва.
Терпеть не могу истерик, особенно женских – мужику в таком случае можно хоть по морде дать, обычно это помогает (медики таким волшебным пенделем даже приступы эпилепсии иногда останавливают). А вот с женщинами всё сложнее… нет, в общем-то, в таких случаях и женщине оплеуху отвесить не грех, в медицинских, так сказать, целях, но что-то во мне протестует против того, чтобы бить женщин – воспитание не позволяет, наверное. Я, как мог, аккуратно взял девушку за плечи, отвернул от неприглядного зрелища и сказал, насколько мог, тепло и с пониманием:
– Я понимаю, все эти монстры, трупы, постоянная опасность… но ты всё это время держалась молодцом. Потерпи ещё немного, мы скоро дойдем до стаба, там дела получше пойдут.
Девушка смотрела на меня с явным непониманием. А потом, секунду подумав, с раздражением в голосе сказала:
– Ой да при чём тут это!
Теперь с непониманием на неё уже уставился я.
– Дело в вас с Маньяком – я не знаю, чего от вас ожидать, и боюсь иногда больше, чем всех этих монстров, и, тем более – трупов. Я вас совершенно не понимаю: вы иногда кажетесь нормальными хорошими парнями, но в то же время часто ведёте себя, как совершенно бессердечные… не знаю, как машины какие-то. А иногда – как полнейшие придурки!
Я улыбнулся: опасность миновала, сейчас рядом со мною шла хоть и раздражённая, но уже немного успокоившаяся девушка. Истерики с рыданиями и размазыванием соплей по лицу, во всяком случае, больше не ожидается.
– Тебя как зовут? – Я решил, наконец, выяснить имя брюнетки – А то я всех по именам не запомнил.
– Оля, – ответила та. – Да мы, собственно, и не знакомились.
– Ага. Ну, лучше поздно, чем никогда. Так вот, Оля… – Яна секунду задумался о том, с чего начать объяснения. – Начну с конца – с придурков! Это ты о нашей крайней рукопашной с топтуном и лотерейщиками?
– Ну да. – Девушка чуть смутилась. – Точнее, о том скандинавском бреде, что вы несли до схватки с монстрами.
– Чужие верования, между прочим, надо уважать, – наставительно сказал догнавший нас Маньяк. – Люди вот, например, в летающего макаронного монстра верят. Пастафарианство такая религия называется. – Оля усмехнулась, а Маньяк продолжил мечтательно: – Сейчас бы такого монстра завалить – макарошек бы похавали, да, Скил?
– Кощунствуешь! – шутливо нахмурилась Оля. Не похоже что-то, чтоб она нас боялась.
– Не накаркай, – усмехнулся я. – А то встретим сейчас какого-нибудь монстра, только не макаронного, а мясного и совершенно несъедобного; тут их по Улью много ходит.
– А кто тебе сказал, что они несъедобные? Может, если поджарить или отварить хорошенько, то и пойдёт – просто никто не пробовал.
– Вот ведь проглот! – заржал я.
– Я не проглот! Я всю пищу тщательно пережёвываю. У меня молодой растущий организм – мне нужно хорошо питаться!
– Так вот, насчёт придурков, – продолжил я. – Страх – это очень сильное чувство. Если концентрироваться на нём, он вытесняет из головы все другие мысли, и когда человек полностью заполняется страхом, приходит паника, и человек перестаёт себя контролировать. В таком состоянии может натворить глупостей. Вы, например, могли просто разбежаться кто куда, а мы дали вашим мозгам пищу для размышлений.
– Ага, – поддержал меня Маньяк. – Типа, а не полные ли психи наши провожатые?