дядьке Хаиме непременно принимает вид блаженной: глаза распахивает, губы растягивает в глупейшей улыбке и несет полную чепуху. Хотя ему это, по-моему, нравится…
— Где вы были? Разве я вас не предупреждал, чтобы вы заканчивали свои игры и отсиделись спокойно?! Снова лезете, куда не следует?!
Я вышел вперед и сделал абсолютно тупую физиономию:
— О чем вы говорите-то? Мы с Гатькой просто гулять ходили, на речку…
— Ты мне еще рожи построй, убогий! Сил не пожалею, сделаю так, что на всю жизнь таким останешься! Мамку только вашу жалко…
Сзади меня аккуратно высунула нос напарница:
— Хаим, дельце-то было плевое, а пять золотых на дороге не валяются. Вот мы с Ратиком всё хорошенечко обмозговали…
— Обмозговали они! А вы в курсе, что по всему северному району досмотры устраивают и разыскивают молодую девушку-человечку и огривца средних лет, укравших важное донесение от самого короля у одного из делегатов Верховного Совета?
Мы с напарницей не смогли сдержать счастливых улыбок, готов биться об заклад, в голову нам обоим пришла одна и та же мысль: не зря мы столько на маг-грим потратили, он себя полностью оправдал. Мне семнадцать с половиной, и на мужика средних лет я уж точно не тяну, ну разве что ростом и голосом, если постараться. А Гатька действительно молодая девушка (моя ровесница), но никто в здравом уме человечкой ее не назовет: необыкновенно красивые черты лица, чрезмерная белизна кожи и горящие огнем зеленые глаза сразу выдают в ней одного из нас — полукровку.
— Понятно, раскаяния я не дождусь, что ж, тогда в ход пойдет наказание. Агата, домой, под домашний арест на все оставшиеся дни перед выпускным. А ты, исчадие Змееустово, не приближайся к ней ближе, чем на выстрел молнии из моих глаз, надеюсь, мы поняли друг друга.
Я кивнул, вынул из кармана заранее заготовленные золотые и передал сатиру его долю. Развернувшись, ободряюще сжал руки напарницы:
— Увидимся на выпускном, малая, врагу не сдается наш гордый огривец.
— Увидимся, — Гатька кивнула, и пожала мои руки в ответ, а затем улыбнулась задорно, показала мне оттопыренный большой палец на правой руке и, быстро приподнявшись на носочки, шепнула в самое ухо: «Было здорово, мы молодцы».
Добравшись домой и перекусив любимыми с детства пирогами, я поместил оставшиеся золотые в тайник и с довольной улыбкой развалился на кровати. Очень хотелось обсудить с напарницей проделанную работу — только она знала, сколько было сил потрачено, чтобы отследить письмо и выкрасть его у этого хмыря с заговоренной игрушкой на шее.
Гатька. Вспомнил ее, и улыбка стала шире. Когда-то, кажется уже целую вечность назад, в соседний дом въехали двое: сатир и девочка-полукровка. Таких странных семеек у нас целый город. Взять хотя бы мою. Мама моя — Триона, человечка чистокровная, а вот мы с братом — с бору по сосенке. Ридъяра (старшего) она родила от Ворона — очень крутого оборотня из гильдии защитников. Еще молодой совсем была и влюбилась в него без памяти, потом он ее оставил ради родового брака и чистоты крови наследников… Спустя какое-то время мама спуталась со Змееустом (тем самым негласным главой наших земель), ну а вскоре я получился. Вторые роды были очень тяжелые, так что маму еле откачали, и детей у нее больше с тех пор не случилось. Магических способностей у меня практически нет, отец всё время ждет, что они проявят себя, но пока я зарабатываю только своим трудом, хитростью и ловкостью рук… Внешность у меня тоже вполне людская — светлые короткие волосы с удлиненной челкой, голубые глаза, обычные губы-зубы-уши… Так что со стороны меня запросто можно принять за человека. А вот Ридъяр выделяется из общей толпы очень сильно, слишком уж крупное у него телосложение для людской расы, характер вспыльчивый, походка еще эта: тяжелая, развязная; и глаза желтые волчьи. В общем, все стараются держаться от него подальше во избежание непонимания и случайных травм.
Все, кроме Гатьки… Та всё время рядом крутится то так, то эдак, ждет, пока он в ней девушку своей мечты разглядит. Только зря это она, Рид на нее внимание и раньше мало обращал, а в последнее время и вовсе стороной обходить начал. Напарница ему подарки таскает разные и вкусности регулярно печет; он ест, безделушки принимает, но все попытки пойти на сближение категорически пресекает. Только Гатька не из тех, кто легко сдается. Она втемяшила в свою голову, что он ее пара из-за какого-то детского сна, где его глаза видела. И всё. Переубедить — не реально, да никто особенно и не старается — пироги у нее больно вкусные получаются.
С братом мы по-своему близки: я за него горло кому угодно перегрызу, но пока в основном грыземся между собой. Вообще не так много существ на свете, за кого бы я вступился в случае чего. Так, наверное, воспитаны все в Огриве: есть свой близкий круг друзей и родных, и баста. Остальные пусть рядышком пристраиваются, но в душу не лезут.
Город наш большой и слава у него идет далеко за пределы наших границ. А нас, его жителей, называют или огривцами, или бандитами, или разбойниками. В общем, это всё синонимы. Раз живешь в таком месте, значит ты вор, убийца и негодяй. Для кого-то это позорное клеймо, а для нас — образ жизни.
Если бы кто-то попытался описать Огрив двумя-тремя предложениями, получилось бы примерно так: расположен он на юго-западе Эндорры и представляет собой довольно-таки крупный полуостров. С трех сторон вокруг него моря: гиблое и синее, а на севере нас отделяют от окружающих «приграничные земли», туда без нужды лучше не соваться. Есть у нас и река Ось, широкая и глубокая; в ней регулярно находят нерадивых путников и перебравших с горячительными напитками местных. Сам же Огрив поделен на пятнадцать районов, каждый из которых курируют тузы, они, в свою очередь, подчиняются Змееусту. Формально нами правит человеческий король, но сам он сюда и носу не кажет, так что отец уже много лет стоит во главе воровских земель. А что касается архитектуры, здесь есть всё: от узких грязных улочек с маленькими покосившимися домами до огромных площадей, мощенных брусчаткой и застроенных величественными сооружениями. Есть театры, музеи и памятники, только вот желающих знакомиться с достопримечательностями не так уж и много.
Когда Гатька к нам приехала, ей было чуть больше десяти лет, и в первый же день она поцапалась с Ридъяром из-за какой-то ерунды. Всему виной была семечка, замотанная в мокрую тряпку. Девчонка неосмотрительно выложила ее из кармана в их огороде, пока землю лопаткой рыхлила, а Рид перескочил через забор и схватил тряпку, думал, она там что-то ценное прятать собралась. Гатька увидела его, да от неожиданности лопаткой огрела. Шрам небольшой до сих пор у Рида на виске остался, он его волосами прикрывает старательно и злится. А в тряпке той семечка была, из нее выросло смешное карликовое деревце, малакое. Оно два раза в год плодоносит какой-то ягодой, которую и есть-то нельзя. Глупое растение. Хотя подруга уверяет: с его помощью навещает свою бабулю раз в год без всяких порталов… Я ей верю, но сам ее перемещений ни разу не видел.
Когда Агата пошла в школу — мы попали в один класс, за одну парту. Я сам ее подозвал — хотел узнать, кому мой брат позволил себя пометить безнаказанно. Она не побоялась, подсела ко мне и сказала: бить его больше не собирается, вообще-то братец мой просто красавчик, и однажды они непременно поженятся, а со мной она дружить будет по-настоящему. На мой вопрос, с чего это она взяла, что всё так и будет, Гатька абсолютно спокойно сообщила: она так во сне видела и подарила мне очаровательную улыбку. Так и осталась рядом сидеть, а вскоре и дела стали проворачивать разные, по мелочи. Змееуст нам серьезного ничего не позволяет делать — это забота у него такая о единственном отпрыске; но иногда, если что-то появляется не очень опасное — сразу дает подзаработать. А дядька Хаим хоть и ругается прилюдно и наказывать пытается, но на деле не мешает нам, за это регулярно получает процент от наших вылазок. В те вечера, когда сатир уходит на промысел или к Мире Дартовне повидаться, Гатька перебирается к нам в дом и спит у нас на печке. Мамка специально ей стелет там помягче. Так мы и жили, пока напарница не получила письмо от мамы.
ГЛАВА 3в которой много слёз
Агата
Домашний арест — это лучшее, что мог придумать для меня Хаим. Прекрасное наказание. Вот уже второй день встаю с постели только для того, чтобы перекусить и поглазеть из окошка в сад. Там, на самом солнцепеке, сушились ягодки малакои, которые я бережно собрала несколько дней назад. Скоро они просохнут совсем, и я смогу пополнить запасы порошка для перехода. Когда-то бабуля дала мне семечку без всяких объяснений и инструкций, и я посадила ее в нашем с сатиром саду. Каково же было мое удивление, когда, к новой луне малакоя дала первые росточки. Ту радость не передать словами. Уже спустя пол-года под моими окнами рос небольшой аккуратный кустик с волшебными свойствами, о которых мне поведал Хаим. Порошок, который получался из ягод этого растения, был очень ценен: с его помощью можно переходить в нужное место без всяких порталов, не расходуя магических сил. Хорошо, что в городе, да и вообще в мире о подобном чуде знают очень немногие. Кустики малакои произрастают в очень труднодоступных местах и плодоносят всего дважды в год в малых количествах. Кроме Хаима растение видели только Рид и Ратик. Но ни один, ни второй не верят в его истинное предназначение.
Отвернувшись от окна, я снова легла на кровать. Два дня подряд сидеть дома, все-таки это немного скучно. Тишина и покой, конечно, радовали, но вволю отоспавшись, я стала скучать по Ратмиру и Риду. Сегодня на душе было особенно не спокойно. Какая-то червоточинка поселилась в голове и не давала спокойно расслабиться. Прикрыв глаза, я постаралась отрешиться от всего и уснуть. Но не тут-то было, сразу вспомнился Рид и наша последняя встреча. Я пришла к ним в новом платье, распустила свои каштановые волосы, нацепила на лицо лучшую из улыбок… А он, увидев меня, закатил глаза и выбежал куда-то по делам. Просто идиот! Мне ведь сегодня ближе к полуночи семнадцать исполнится, в моем возрасте его мама уже родила, а я всё в девках хожу, жду у моря погоды.