— Представляешь, и охрана была и куча стражи. Спохватились, да поздно. Только и успели заметить пацана, но вот поймать, не смогли. Шустрый очень. Правда, позже все-таки опознали. Известный в городе воришка, свою банду малолеток держит. Как говорят, хоть и мал, ну как мал, твоего возраста, но знатный вор. Его так и кличут, Шустрик, а как на самом деле зовут, ни кто не знает.
Я покачал головой, надеже, у самого князя спер.
— Чего его на этот подвиг потянуло, неизвестно, но только рассвирепел княжа. Ох, как он был зол. В кошеле то, не золото оказалось, кольцо, в маленькой коробочке, для невесты. Фамильное, с каменьями, весьма дорогое. Вез он его, как знак подтверждения своих намерений жениться. Не оставлял ни где, с собой носил. Даже не представляешь, насколько он был вне себя от ярости. Начальник стражи и глава управы, от его воплей просто побелели. Клялись всем, чем только можно, что найдут вора, вернут пропажу. Уехал он, а что там после началось, просто ужас. Весь город поставили на уши.
Две недели это продолжалось, а затем кто-то сдал Шустрика. Обложили его нору, взяли. Как ни странно, кольцо нашли, не смог он его продать, никто не хотел иметь дело с князем. А тот и прятать не стал, зачем? Он же не думал, что его могут взять, Шустрик все-таки. Ну, а раз кольцо в его логове, то суд скорый.
Весточку, тут же отправили его сиятельству. Да вот побоялись пацана вести к нам, уж больно он известен, в определенных кругах. Прислали сюда вестового, просили тайно прибыть в город, забрать мальца, незаметно вывести. — Начальник тяжело вздохнул. — Против правил это, но, как откажешь, когда сам глава управы просит. Знали бы мы, куда ввязываемся. — Он недовольно помотав головой, продолжил.
— Прибыли мы туда вчетвером. Не с тюремной каретой, а налегке, на двух телегах, как бы по хозяйству. Постелили сена на дно, упаковали пацана, связав по рукам и ногам, кляп вставили. Сеном прикрыли, а сверху всякие корзины, да ящики поставили. Расписались, что забрали. Вручили нам документы, все по закону, чинно, да и отправилась в обратный путь.
В дороге, ни кто за нами не следил, хотя, такие опасения были. Полдня ехали, решили остановиться, перекусить, оправиться. Там возле тракта, хорошая полянка есть, речка рядом. Пока костерок соорудили, еду достали, расположились, пошли к мальцу, тоже ведь, до ветру надо, терпит, небось.
Разгребли сено, а его и нет, тю, тю, сбег мерзавец, одни веревки остались. Ищи ветра в поле.
Осмотрели, да, они подрезаны! Видать, за парня неплохо проплатили. Только в городе не могли отпустить, вот и устроили всю историю с нами. Хорошо подставили, а поди, докажи.
Арестованного взяли? Взяли. Расписались? Расписались. Увезли? Увезли. Ну и где он? А Князю уже сообщение отправлено. И кто виноват, что пленник сбег? Тут без вариантов, вся ответственность на нас.
Он тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
— Так вот, к чему я все тебе это рассказываю. Без твоей помощи нам не выкрутиться.
Слушал я внимательно, интересная, занимательная история. Только так пока и не понял, чем могу помочь.
— Так, а что от меня требуется?
— Завтра приезжает дознаватель, он же поверенный в делах князя. Хочет увидеть арестованного. Лично вызнать, так сказать убедиться, что это именно тот человек, который украл кашель с кольцом.
— А я тут причем? — На моем лице отразилось удивление.
— Пленника та нет, представляешь, что с нами будет? Вот и решили мы попросить тебя пару дней им побыть. Больше некому, мой племянник маленький, да и тебя тут никто знает, ни разу не видел. Понимаешь?
— Ух, ты! — Я опешил.
— Не думай, он лишь спрашивать будет, никаких пыток, ничего плохого, я обещаю. Ты сразу все подтвердишь, и дознаватель отстанет. Вечером уедет, а на утро, следующего дня, мы тебя отпустим. Три золотых, не забывай, будут в твоем кармане. А если что, в городе молчать станут, им тоже не выгодно, чтобы кто-то знал, что пленник сбёг.
Я оторопел. Как это все неожиданно.
— К тому же, ты уже согласился нам помочь. Мы тебе очень за это признательны. — Напомнил он.
— Да, я не отказываюсь, вот только, как-то… — мне стало не по себе, от такого предложения.
— Деньги за вино отправлю со своим помощником, если ты об этом. Не волнуйся, он человек честный, отдаст. Все объяснит, мол, задержишься, по одному важному делу. Скажет, что поверенному князя, лично помогаешь, представляешь, как тебя будут уважать?
— А что говорить та, ему надо, ну дознавателю? — Похоже, мне придется здесь задержаться.
— Так скажешь свою кличку, что собственно ты и есть Шустрик. Подтвердишь, что именно ты украл. Мол, увести кошель у князя, почет и уважение среди воров получить. Веди себя понаглей, на все другие вопросы молчи, не отвечай, они не существенные. Ему главное удостовериться, что человек, который стоит перед ним и есть именно тот, кто совершил кражу. Одежку правда придется свою снять. Извини, надо робу надеть, правила. Думаю, два дня потерпишь?
Вздохнув, я кивнув.
— Вот и отлично. — Обрадовался он, аж руки потер. — Да, вот еще что. Завтра, когда тебя сюда приведут, свяжут вначале, так положено. Будешь без рубахи, в одних штанах. Камеру мы тебе нормальную подобрали, сухую, а то у нас тут плесень кругом, сыро. Поспишь два денька, отдохнешь, да и как говорил, деньжат заработаешь.
Что-то боязно мне, аж озноб пробил. Но, раз согласился, куда теперь деваться, придется потерпеть.
— Посиди, я сейчас. — Начальник шустро встал, — и имей в виду, с этого момента мы не знакомы, не выдай себя. Я начальник тюрьмы, ты вор, не подведи.
Я кивнул в ответ и вздохнул.
Он тут же быстро вышел. Я даже не успел ничего толком спросить, как все неожиданно, стремительно закрутилось.
Вскоре начальник вернулся с охранником.
— Так, — он указал с серьезным видом на меня пальцем. — Этого щенка отведешь на нижний ярус, посадишь в седьмую. Дашь робу, его всю одежду заберешь, принесешь мне, понял?
— Так точно, — выпалил тот.
— Вечером, не забудь покормить.
— Будет исполнено господин начальник. — И уже обращаясь ко мне: — Пошел.
Я встал.
— Идите. — Махнул тот рукой.
Мы вышли из кабинета.
— Руки давай. — Бросил стражник, доставая веревку.
Я пожал плечами, наверное, так положено и протянул их. Он шустро набросил петлю, затянув, потащил за собой.
Мы прошли по коридору, спустились. Вновь проход, массивная дверь, за ней спуск еще ниже. Оттуда пахнуло затхлостью. Я поежился.
— Пошел каналья. — Дернул он меня за веревку. — Упираться еще будет.
— Да не… — начал было я оправдываться.
— Молчать, — рявкнул тот, — ты мне еще тут поговори, совсем распоясались, страх потеряли. Какой-то сопляк, что-то вякает. — Бурчал он, таща меня вниз по лестнице, все дальше под землю.
Да, вся тюрьма располагалась именно под землей, аж четыре яруса. Здесь когда-то были хранилища, на случай войны или долгой осады крепости. Затем их переделали, соорудив везде камеры.
Мы вошли в небольшой зал, из него шли три коридора, в разные стороны. Пройдя по левому, остановились возле одной из дверей.
Массивная, деревянная, обитая толстыми полосками железа, уже изрядно проржавевшего металла, с маленьким, решетчатым окошком вверху, заставила меня поежиться.
Стражник, с лязгом отодвинул запор, отворив ее. Ни слова не говоря, просто втолкнув меня внутрь, в нос ударил тяжелый, застоялый воздух. Тут же зайдя следом, он быстро снял с моих рук веревку.
— Скидывай все, да шевелись, мне некогда ждать. — Рявкнул стражник.
Пришлось подчиниться.
— Трусы, что оставил, я сказал, все снимай, — Он зло зыркнул нам меня.
Я нехотя спустил их, затем отдал ему. Тот молча вышел и тут же захлопнул дверь.
— А одежду? — Крикнул я.
Послышался звук запираемого засова.
— Перебьешься, утром принесу. — И ушел.
Как-то стало совсем неуютно. Не привык я находиться в голом виде и поежился. Камера маленькая, всего два на три метра. Серые, мрачные, каменные стены. Слева, небольшое возвышение, сколоченное из грубых досок. На нем сено, прелое, дурно пахнущее. В углу ведро, с крышкой. Дышалось с трудом, еще, было холодно, темновато. Лишь самую малость, пробивался свет сквозь решетки окошка в двери.
Я посмотрел на свою постель. И на этом мне спать? Тяжело вздохнув, аккуратно присел и тут же вскочил. Соломины больно впилось в кожу. Вот ведь гад, без одежды я все себе исцарапаю.
Долго устраивался, пытаясь их подгибать. В итоге кое-как улегся, сжавшись калачиком. Ну не стоять же босяком на холодном полу, ноги быстро застыли.
Лежал, потихоньку ворочался, сопел. Хотел подумать о том, что завтра говорить, да только в голове постоянно крутилось совсем другое. Денис, Москва, темный Повелитель, печать. Проскочила мысль, «это не мой мир», я вздрогнул, занервничал. Было что-то сокрыто за этим, вот только никак не мог вспомнить что. Мысль о мире, озадачила, как это, не мой?
А что, разве есть другие, кроме того, где мы живем? Бред, но чувство, что это крайне для меня важная тайна, не покидала.
Иногда удавалось задремать, и со стоном просыпаться, солома больно впивалась в кожу.
Так и промучился до утра. Вернее не знал, что наступило утро, просто дверь открылась, зашел все тот же стражник, рявкнул, — Встать.
С просини я вскочил, не понимая вначале, где нахожусь. Мне тут же всучили в руки штаны. Наконец, до меня дошло, что в тюрьме.
— Чего стоишь, ждешь, зенками хлопаешь, — тот буквально зарычал. — А ну, быстро напялил, нас уже ждут.
Я посмотрел на то, что было у меня в руках. Какая-то грязная, грубая мешковина. Но, увидев суровый взгляд стражника, принялся быстро натягивать на себя. И где же он взял такие маленькие, узкие штанишки. Лишь с большим трудом удалось впихнуться и то, чуть выше бедер.
— Пошел. — Толкнул он меня.
Я сделал шаг и зашипел. Мало того, что все тело болело, кругом царапины, так еще грубая роба причинила неудобство.