,
Так, укрощенный, падешь, как некогда пали дриопы,
Фиодаманту[642] помочь вставши на битвенный зов,
Или неистовый Как, мычанием выданный бычьим,
490 Пал, в пещере своей той же рукой умерщвлен,
Или как тот, кто за дар, окрашенный Нессовой кровью,
Собственной кровью своей водную зыбь обагрил,
Или как тот, кто с отвесной скалы низвергнулся в Тартар,
Из сократических книг выучив речи про смерть,
495 Или как тот, кто неверный узрел над сыновней ладьею
Парус, иль как юнец, павший с пергамской стены,
Или как та, чьи сосцы вскормили племянника-Вакха,
Иль как накликавший смерть изобретеньем пилы;
Линдская дева, чья брань оскорбила могучего бога,
500 Так низверглась со скал, как разобьешься и ты!
Пусть тебе в отчих полях повстречается плодная львица,
Чтобы Фалекова смерть[643] не миновала тебя!
Вепрь, от которого пал сын дерева, пал нестрашимый
Идмон, пал Ликургид, — пусть и тебя поразит!
505 Пусть он тебя поразит даже мертвый, как ловчего мужа —
Та голова кабана, что пригвоздил он к стволу!
Или сама тебе станет сосна причиною смерти,
Как берекинфскому встарь стала фригийцу-ловцу![644]
Если твои якоря упадут в минойскую отмель —
510 Пусть о тебе зашумят: «Это — коркирский пришлец[645]!»
В дом ли войдешь — пусть обрушится дом, как над тем Алевадом[646]
В Леопропидову честь звездный обрушил близнец!
Как Тиберин и Эвен[647], речным поглощенный потоком,
Имя свое завещай быстро бегущей воде!
515 Как Астакид[648], ты свою отсеченную голову выдай
На растерзанье зубам, диких достойным зверей!
Как пресловутый Бротей[649], обуянный желанием смерти,
Тело повергни свое на погребальный огонь.
Злую гибель прими, заточенный в железную клетку,
520 Как летописец[650], чей труд не был вовек завершен.
Стань тебе твой же лукавый язык причиною казни,
Как для того, кем открыт дерзкий ямбический стих!
Всем ненавистный, от голода сгинь, как тот стихотворец,
Чей неустойчивый стих плел на Афины хулу!
525 В раненой правой руке обрети себе смертную участь,
Как песнопевец, что вел важную лирную песнь!
Как Агамемнонов сын[651], уязвленный змеиным укусом,
Рухни, гибельный яд впивши из острых зубов.
Первая брачная ночь да будет твоею последней —
530 Так с молодою женой вместе погиб Евполид.
В чрево твое да вонзится копье и останется в ране —
Так, обутый в котурн, встретил конец Ликофрон.
Да растерзают тебя в горной роще родимые руки,
Словно фиванца, кому дедом был кольчатый змей;[652]
535 Бык да помчит тебя в быстром бегу по острым утесам,
Как своевластную мчал Посидонида жену;
Твой отсеченный язык да падет пред твоими стопами,
Как у сестры, что сестре брачную смяла постель!
Как запоздало признавший отец безымянную Мирру[653],
540 Будешь бродить без конца с краю до краю земли;
Словно ахейский певец[654], и ты вредоносному жалу
Трудолюбивой пчелы дашь погрузиться в глаза;
Словно имевший женой своей Пирру[655], рожденную братом,
Ты в каменистых горах дашь себе чрево терзать;
545 Словно Гарпагово чадо на новом Фиестовом пире,[656]
Ты, изрубленный в снедь, ляжешь в утробу отца;
Будут жестоким мечом разъяты убогие члены,
Чтобы припомнил народ, как поплатился Мамерт[657];
Будет захлестнуто тесной петлей дыхание в горле,
550 Чтобы окончил ты жизнь, как сиракузский поэт[658].
Голое мясо твое обнажишь из-под вспоротой кожи,
Словно фригийский сатир[659], давший названье реке.
Взвидишь перед собой каменящие очи Медузы
И с эфиопской толпой[660] примешь единую казнь.
555 Словно потнический Главк[661], погибнешь в зубах лошадиных,
Как соименник его, прянешь в морскую волну,
Или как младший из трех, именуемых именем этим,
Изнемогающий дух в кносском испустишь меду.
Трепетно выпьешь питье, какое бестрепетно выпил
560 Старец, дававший суду перед Анитом ответ.[662]
Будешь во всякой любви несчастен, как отпрыск Креонта[663],
А в обладаньи таков, как Эолид Макарей[664].
Землю родную свою увидишь объятой пожаром,
Как с илионской стены Гекторов Астианакс.
565 Словно охотник[665], рожденный на свет от сестры и от деда,
Кровью омоешь своей кровосмесительный грех.
Будешь таким же копьем поражен, каким пораженный
В самую плоть и кость умер Икариев зять[666].
Словно тому, кто в кленовом коне[667] нарушил молчанье,
570 Голос твой пресечен будет чужою рукой.
Как Анаксарха[668], тебя истолкут, ударяя пестами:
В ступе вместо зерна кости твои загремят.
Феб во гневе своем заточит тебя в глубь преисподней,
Словно Псамафы отца[669], так поступившего с ней!
575 На домочадцев твоих такая обрушится кара,
Из-под какой аргивян спас в свое время Кореб.
Как Ипполит, обреченный на смерть Венериным гневом,
Будешь, отверженный, смят бегом взбешенных коней.
Как ради многих богатств погубил опекатель питомца[670],
580 Так да погубит тебя ради немногих богатств!
Словно Дамасихтон[671], погибнувший с братьями вместе,
Ты низведи за собой в Тартар все племя твое;
И, как под прахом сынов изнемог песнопевец фиванский,
Так и тебе поделом жизнь твоя бременем будь.
585 Камнем оцепеней, как сестра каменела Пелопа
Или как Батт, языком сам погубивший себя.
Ежели воздух пустой ты разрежешь метаемым диском —
Пусть тебя он убьет, как Эбалида[672] убил!
Ежели руки твои поборются с пенною влагой —
590 Будь тебе эта волна злей абидосской волны[673]!
Как комедийный поэт нашел свою гибель в пучине,
Так захлебнешься и ты черной стигийской водой;
Если же выплывешь ты из хлябей, бичуемых ветром, —
Встретишь, как Палинур, смерть на прибрежной земле.
595 Или же станешь добычею псов, берегущих Диану,
Как сочинитель стихов[674], в строгий обутый котурн;
Или как тот тринакрийский мудрец, в сиканскую Этну
Прянешь, которой жерло вечным пылает огнем.
Тело твое на куски разорвут безумные ногти
600 Тех, кто на гебрских брегах рвали Орфееву плоть.
Как на огне сгорел без огня каледонский охотник[675],
Так от меня да сгорит твой погребальный костер;
Как фасианский венец погубил молодую супругу,
Испепелив и отца, и эфирейский дворец,
605 Как ядовитая кровь растеклась в Геркулесовом теле,
Так да изгложет тебя сок смертоносных отрав.
Как Пенфилеев Ликург[676], ты почувствуешь раненым телом
Нового жало клинка в мстящей сыновней руке.
Словно Милон[677], в дубовую щель погрузишь свои руки —
610 И уж из этой щели больше не вызволишь рук.
Людям дары понесешь — и погибнешь от них, как когда-то
Щедрый Икарий[678] погиб от опьянелой толпы;
И, как его неутешная дочь над отцовой могилой,
Сам себе петлю сплети, сам в нее горло продень.
615 Пусть тебя замкнутый вход обречет голодать и во храме[679] —
Эту назначила казнь сыну казнимому мать.
Сам похитителем стань святого кумира Минервы[680],
Как разрешитель пути сонму авлидских пловцов.
Смертью своей искупи преступленье, в котором невинен,
620 Как искупил Навплиад[681] ложно взведенный навет.
Как у Исиды в дому[682] умертвил домодержец пришельца,
Коего прочь от святынь гонит Инахова дочь,
Или как тот, что таился во тьме от оружий Меланфа[683],
Но при очажном огне матерью был уличен,