И Гиллиман, в очередной раз доказывая свой превосходящий интеллект, спокойно и очень внимательно меня выслушал, не прервав и не став первым делом пытаться убить меня. Вместо этого он просто повернул голову в сторону, ещё раз оглядев своих сыновей, а затем направил взгляд на остальной Маккраг, чьи горные вершины были видны из ставней древнего храма.
— Десять тысяч лет, — тем же спокойным голосом произнёс он. — Прошло десять тысяч лет, но мой дом и сам Империум всё ещё стоит. Что же, это уже куда лучше того, на что я мог рассчитывать. И, самое главное, я не один? А ты — один из сынов Магнуса?
— И да, и нет, — кивнув несколько фамильярно ответил я, отчего вызвал целую кучу неодобрительных взглядов со стороны Ультрамаринов. — Моя судьба не столь важна на общем фоне вещей, как и моё прошлое. Важно ли то, что сейчас я полностью верен человечеству и готов на всё ради его светлого будущего. Ваши же братья… Что же, насчёт Льва вы уже знаете, а судьбу остальных, думаю, можно будет обсудить в будущем. Подозреваю, уже на Терре.
Гиллиман вновь посмотрел на меня, но затем перевёл взгляд и на пурпурного рыцаря, чья подгорелая броня несколько портила его величественный вид. Мне удалось убедить Фулгрима пока что не выдавать себя, чтобы не испортить эмоциональное состояние своего брата, явно ещё не отошедшего от шокирующей новости.
Это было трудно и пришлось буквально месяцами это обсуждать в тяжёлых спорах, однако удалось убедить его «раскрыться» прямо на Терре. А до путешествия до родины всего человечества, оставалось ещё одно очень важное дело.
Глава 111Единый
— Раскроешь наконец секрет, куда мы направляемся? Спасать ещё одного из моих братьев? Потому как любой другой ответ в нашей ситуации будет странным — лишь это может являться достойным поводом отклониться от дороги до Терры. А потому позволь спросить, кто будет следующим? Корвус? Может быть, Русс? Или… Феррус?
Если свою речь Фулгрим начинал голосом, полным надежды и даже какого-то вызова, то закончил её явно подавленным и опечаленным. Несмотря на пройденную битву и многие месяцы психотерапии, где я старался поднять его дух и вернуть в строй когда-то легендарного воина, в некоторые моменты на него опускалась эта раздражающая тень печали и самобичевания.
Хотя и сострадания к нему у меня становится всё меньше и меньше, чем больше он меня доставал, вновь и вновь показывая своё напускное бахвальство. Сейчас он стоял у входа в мою комнату для медитаций, и, явно замечая моё нежелание говорить, всё равно решился помешать одному чрезвычайно важному делу. Потусторонний свет лежал перед моими ногами, излучая едва заметное сиреневое сияние, и только бы дурак не понял, что я сейчас занят. Однако Фулгрим всё прекрасно понимал, и всё равно вмешался.
Что же, раз он решился, то пусть с лицом встретит последствия своего выбора.
— Нет, вас троих более чем достаточно, чтобы дать человечеству толчок в нужную сторону, — холодно ответил я, с раздражением прерывая медитацию. — Именно вы были спасены мной по двум простым причинам. Вас проще всего было достать и и вернуть в строй, и вы действительно способны помочь всему Империуму. Робаут для управления Администратумом, Лев для Милитарума и ты, универсальный помощник им обоим во всех делах. Даже я не смогу найти Корвакса с Руссом, потерявшихся неизвестно где в течениях Океана Душ, не говоря уже про мёртвых Сангвиния с Дорном. С Ханом и Феррусом было бы проще, но будем говорить откровенно — они принесут человечеству больше вреда, чем пользы. А потому пусть кто-то другой тратит своё время, занимаясь их бессмысленным делом вроде их спасения.
Судя по хмурому взгляду Фениксийца, он явно так не считал и испытывал более тёплые отношения к своим братьям. Однако мне было плевать на его плохое настроение — пока он беситься, по крайней мере, не раздражает своим нытьём. Да и скоро ему будет далеко не до этого.
— И чем тогда ты решил заняться? Кто может помочь людям больше, чем сыны самого Императора? — с вызовом спросил он, скрестив руки у груди.
— Его самое первое творение, — столь же спокойно ответил я, вызвав заметное удивление у Примарха. — Кое-что, на чём он обрабатывал свои навыки, прежде чем приступать к массовому производству полубогов. Прото-образец, давно забытый и потерянный — как раз то, что нам сейчас нужно. Он невероятно могущественен и ненавидит Хаос чуть ли не больше своего создателя, отчего можно забыть про любой шанс падения в руки пагубных богов. Два качества, которые, честно говоря, единственные имеют значения в это время.
— Я понятия не имею, о чём ты говоришь, однако уверен, что если бы у моего отца имелся дополнительный сын, он бы использовал его на полную. А потому с ним обязательно должно быть что-то не так, раз даже к Ангрону и Кёрзу у него было больше смирения, — ответил мне нахмурившийся Фулгрим, явно не обрадованный подобным открытием.
Не только вряд ли ему понравилось осознавать, насколько он с братьями не уникален, но то, что один из них познал судьбу, схожую с прочими потерянными Примархами. Учитывая, что Хорус вообще начал Ересь из-за страха подобной судьбы для Астартес и их прародителей, подобная реакция была вполне понятной.
— Не без этого, конечно, и уже один раз он восстал против Императора, однако то было больше вопрос недопонимания. Спустя десять тысяч лет, когда ситуация в галактике, мягко скажем, изменилась, есть возможность решить древний конфликт и прийти к согласию. Как-никак, мне не привыкать работать со всякими сломанными чародеями, объединяя их в нечто большее и лучшее, — пожав плечами, ответил я.
Фениксиец замолчал, слегка склонив голову и вновь осмотрев меня с ног до головы.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — размеренно, считая слово, ответил он. — Будущее является гибкой субстанцией, и пусть тебе ведомы вихри времён, не стоит слишком сильно полагаться на них. Как говорил Магнус, любое видение может оказаться ложным, и лишь мы сами хозяева своей судьбы…
— И к чему этот подход привёл его? — раздражённо ответил я, резко повернув голове в его сторону. — К бессмысленной погоне, где он пытался доказать всем, что знает лучше остальных. Но можешь не беспокоиться об этом — я хорошо усвоил уроки, которые и привели к падению Алого Циклопа. А потому и стремлюсь как можно лучше подготовить Империум к грядущему. Главная разница между нами в том, что твой брат желал выйти чистеньким победителем, не заплатив за светлое будущее. Я не он. Мне приходилось вырывать его с кровью и плотью, и готов отдать ещё больше ради него. Абсолютно всё…
Фулгрим отступился назад на пару шагов, после чего опустил взгляд и слегка кивнул мне. Сразу же после этого он закрыл мою дверь и ушёл куда-то дальше по коридору. Выдохнув, я вернулся к своим исследованиям, вновь начав погружаться в глубины Имматериума. Мне требовалось максимально подготовиться к грядущему, ибо от следующей части моего плана будет зависеть абсолютно всё.
...
На первый взгляд, планета Карис Сефалон могла показаться самым скучным и непримечательным миром-святыней, где, как и везде, поклонялись Императору и каким-то случайным местечковым святым, однако такие чувства были лишь до приземления на поверхность планеты.
Стоило сделать лишь первый шаг на местную святую землю, как необъяснимое чувство чего-то великого словно бы касалось души и наполняло истинной верой. Ощущения чего-то невероятно могущественного и однозначно божественно словно бы разливалось в воздухе, отчего каждый смертный мог ощутить кусочек Его воли.
И местная монументальная архитектура, где колоссальные километровые статуи святых смотрели на всех людей как на жалких насекомых, только усиливали эти ощущения. Абсолютно всё на этом мире, от гигантских храмов и колоколов, чей звон слышим на многие километры, до тысяч острых шпилей, где миллионы паломников, каждый день прибывающих из сотен окрестных миров, проводили дни и ночи в бесконечных молитвах, наполняло человека духом чего-то божественного и мистического.
Одновременно великого и всемогущего. Способного исправить любые проблемы в человеческой жизни, стоит лишь помолиться об очищении от грехов окружающего мира…
Очевидно, что такое место не могло быть обычной планетой и в варпе. Находясь в самом Сегментуме Терры, причём относительно близко к прародине всего человечества, сияние Астрономикона здесь было невероятно сильно, проходя сквозь каждый предмет и абсолютно каждого человека. И вместе с миллиардами, молящимся Владыке всего человечества, сам Имматериум здесь, казалось, покрылся золотым свечением, связывающем воедино все религиозные символы: от самой малой статуи Императора, до гигантского храма, вмещавшего десятки тысяч прихожан.
Это воздействие пыталось влиять и на меня, однако моих сил хватало для сопротивления. Если обычный человек бы здесь превратился в бездумного фанатика всего спустя пару дней, то я был защищён. Хотя общая атмосфера святости и меня наполнила силой и желанием жечь врагов человечества, однако пока что удавалось удерживать эти порывы. В итоге, путешествие сюда даже можно было бы счесть неплохим таким отпуском.
— … Ну и что мы забыли в столь проклятом месте? Уверен, мой отец бы снёс всё это место до основания, если бы узнал, что люди поклоняются ему. Хотя Лоргару, уверен, наоборот, здесь сильно бы понравилось. Его родной мир, Колхида, примерно так и выглядела до того, как стала кучей пепла.
Фениксиец, что вместе со мной разглядывал картины города из иллюминатора, не мог сдержать язвительных комментариев в сторону Имперской веры, и тем более не мог молчать в месте её концентрации. Помня, как сам Император презирал религию в былые времена, он выплескивал всё своё раздражение, связанное с новой эпохой.
— То, что Император говорил так раньше, не значит, что сейчас ничего не изменилось и не следует отбросить старые предрассудки. Уже поздно верить в силу атеизма — простое отсутствие веры в богов нисколько не ослабит их. Некоторых, вероятно, даже усилит. А потому нам необходимо признать очевидное и уже работать с ним. Только признавая врага можно выработать тактику победы над ним, — спокойно ответил я, в это же время с прикрытыми глазами наблюдая за потоками варпа, концентрирующиеся в одной точке, едва заметной даже для чародея с моим опытом.