— Брат не может прийти, по… эээ… личным причинам. Вот и прислал нас. — говорит Бон Хва: — Это ничего?
— А, я поняла. — кивает головой Юна: — Конечно же он не смог прийти. Извините меня. — она кланяется: — меня зовут Юна Юн, я буду партнером брата и… — она краснеет и бросает взгляд на Чон Джа: — друга?
— Сожителя. Никакой он мне не друг. Эксплуататор чертов. — ворчит Чон Джа, утирая пот со лба предплечьем: — Проходи, снимай пиджак, будешь помогать. Чертов кондиционер только завтра включат, сегодня обнаружили что сломался. Завтра мастер придет.
— Приятно познакомиться, — кланяется Юна: — надеюсь на плодотворное сотрудничество.
— Ага. Помоги эту штуковину подключить, а то я…
— Сейчас… — Юна скидывает пиджак, разувается и закатывает рукава: — Сейчас!
— Давай я сам. Там же все в инструкции написано… — вздыхает Бон Хва. Как воспитанный человек он не может указывать старшим, но эта Чон Джа уже дважды умудрилась воткнуть кабель вверх тормашками в то гнездо, которое явно для этого не предназначено и как умудрилась только? Сказать Чон Джа, что она криворукая и подлежит немедленному отстранению от ценной оргтехники, у него язык не поворачивался. Он пытался сказать ей «может быть ты будешь просто распаковывать коробки, Чон Джа-нуна? Вот какой красивый канцелярский нож», но та его не послушала. Сказала, что проще будет если каждый свой компьютер будет распаковывать и обустраивать рабочее место. И действительно, в этом был бы свой смысл, если бы не то, что Чон Джа упорно продолжала что-то ломать или вставлять задом наперед, вверх тормашками и шиворот-навыворот. Однако Бон Хва был вынужден терпеть и только быстрее собирать свой компьютер, чтобы быстрей двинуться на помощь этой Чон Джа, чтобы она не успела нанести имуществу фирмы непоправимого урона.
Будь сейчас на его месте сейчас Старший — он бы наверняка сказал бы ей, что у нее кривые руки и дебафф на работу с техникой, мягко отстранил бы и сам занялся сборкой, при этом как-нибудь необидно пошутив и сгладив ситуацию. А сам Бон Хва не знал что и сказать, чтобы не обидеть Чон Джа и чтобы …
— Ты чего, криворукая?! — раздается голос и Бон Хва — поднимает голову. Милая и скромная Юна упирает руки в бока и напирает на Чон Джа, которая подняла руки, сдаваясь.
— Ты вообще куда засовываешь? У тебя глаз нет? Как вообще можно тут что-то перепутать? Да тут четыре провода и все разные! Ну-ка отойди в сторону, пока не сломала все!
— А? — Чон Джа только глазами захлопала. Бон Хва же — вспомнил какой веселой язвой может быть Юна. Девушка отстранила Чон Джа и быстро присоединила все как надо. Бон Хва только головой покачал. Юна же — вынула из своей сумки лицензию на ведение адвокатской деятельности, в рамке и под стеклом. Бон Хва помог ей повесить ее на стену. «Стена Славы» пока была пустой — лицензия и диплом университета с отличием, вот и все.
Сделать еще нужно было многое — убрать коробки и упакованные материалы, подмести и помыть полы после всего, и наконец — расставить канцелярские принадлежности.
После того, как все было закончено и Бон Хва утер с лица трудовой пот — Чон Джа предложила пойти куда-нибудь перекусить. Офис они сняли на четвертом этаже торгового центра, не самое престижное место, но достаточно проходное и приличное. Во всяком случае, когда они вышли и закрыли за собой дверь, Бон Хва взглянул на табличку с надписью «Адвокатский кабинет Юны Юн» и почувствовал странное чувство гордости и принадлежности к чему-то большему. Ведь до этого момента не было никакого кабинета, не было этой таблички, а сейчас — вот она. И это все — благодаря им. Старшему, Юны-нуны, Чон Джа-нуны и конечно же самому Бон Хва. Он прикоснулся рукой края таблички. Постоял так, пытаясь понять, что же именно он чувствует. Оглянулся и увидел, что девушки уже ушли вперед по коридору и поспешил за ними.
Уже через пятнадцать минут они сидели в небольшом кафе, в этом же торговом центре и перед Чон Джа и Юной — стояли бокалы со светлым местным пивом, а перед Бон Хва — банка с газировкой, вишня и мята. Многочисленные закуски, сушеный кальмар, полоски копченого сыра, сухарики, полоски вяленой рыбы… запах от жареной свинины и супа с приправами.
— Ну, полагаю, что нужно отметить этот день. — говорит Чон Джа, поднимая свой бокал с пивом: — Юна-онни у нас старший партнер, значит тебе и слово. Скажи что-нибудь.
— А? — Юна отрывается от созерцания своего бокала: — Кто, я?
— Другой Юны я тут не вижу. Давай, онни, не стесняйся, ты же у нас главная. — подталкивает ее под локоть Чон Джа.
— Ээ… ну… я, если честно, пока никак осознать не могу. Вчера я подошла к дяде и уволилась. Совсем уволилась. — говорит Юна: — а теперь мне страшно. Наверное … ну за успех?
— Кто же так говорит? — прищуривается Чон Джа: — от такой речи в этой кафешке тараканы на кухне помрут. Бодрее нужно. Ты же наш полководец. У меня у самой поджилки трясутся, мадам Вонг нас с мистером Эйч завтра на ковер зовет. Так что давай уж повеселей. Хотя как тост пойдет, наверное. За успех! — она поднимает свой бокал. Бон Хва — присоединяется, поднимая банку с газировкой.
— За успех! — говорит он. Чон Джа с двух глотков приканчивает свое пиво и ставит пустой бокал на столешницу, издав тихое «йааааааа!».
— Бон Хва-хубэ, а где твой брат? Он сегодня придет? — задает вопрос Юна и Бон Хва чувствует себя очень неудобно.
— У него дела. — отвечает за него Чон Джа: — он, наверное, дрыхнет сейчас. Скотина такая. Втащил нас в такие неприятности, а сам — спать.
— Извините… а какие у вас отношения с Чжи Мином? — задает вопрос Юна, опуская взгляд вниз: — вы… и правда живете вместе? Вы — его девушка?
— Да нет, кому такой нужен! — отмахивается Чон Джа: — Мне просто жить пока негде. А из-за этого миччинома меня с прошлой работы уволили… да еще и с волчьим билетом на всю спину. Мне теперь в этой отрасли делать нечего, уж мадам Вонг позаботится чтобы меня никуда не приняли. Тск! Так что теперь в адвокатском кабинеты Юн — новая секретарь. Прошу любить и жаловать! — она наклоняет лицо и улыбается такой фальшивой улыбкой, что у Бон Хва аж скулы сводит, как будто половинку лимона сразу зажевал.
— Эй! Нам еще пива! Четыре! — машет Чон Джа рукой.
— Четыре? — Юна смотрит на свой недопитый бокал: — но…
— Между первой, второй и третьей — перерывчик небольшой. Кроме того, онни — ты не допила. Неужели не хочешь успеха нашей компании? — прищуривается Чон Джа: — давай, допивай и уже я тост скажу. Как вторая по старшинству после тебя, онни.
— Хорошо! Ганбэй! — Юна запрокидывает голову, допивая свое пиво, а Чон Джа — стучит по столу, подбадривая ее.
— Ладно! Ладно, моя очередь! — Чон Джа дожидается, пока принесут еще пива и поднимает новый бокал: — и… с чего бы начать? Ах, да, завтра у меня встреча с бывшей работодательницей, но не будем о грустном. А сегодня мы открыли самый лучший в городе адвокатский кабинет! Самый лучший, а значит — самый прибыльный в будущем. Я ничего не понимаю в этой вашей юриспруденции, но уверена, что все будет хорошо. Ганбэй! — она поднимает бокал, дожидается, пока остальные тоже поднимут — и чуть отворачивается в сторону от Юны, признавая ее старшей.
— Я хотела выразить благодарность твоему брату, — говорит Юна и слегка краснеет: — за это. — она тычет пальцем на бейджик с именем, который прикреплен к рубашке Бон Хва. Такой же красуется и на топике Чон Джа, вызывая когнитивный диссонанс… узкий топик, едва справляющийся с задачей удерживать грудь Чон Джа внутри — явно был неподходящим местом для корпоративного бейджика с именем и фамилией.
— Ну да, Мистер Хайд заставил нас прикрепить эти штуковины. — кивает головой Чон Джа: — какой в этом смысл?
— Передайте ему мою благодарность. — говорит Юна: — хотя… наверное я сама передам. Ничего не говорите.
— Есть, капитан! — прикладывает руку к голове Чон Джа: — ничего не скажем! И… Бон Хва! Твой черед говорить тост!
— Но…
— Давай, давай! Не заставляй старших ждать! Кстати, давай тебе пива купим?
— Он еще несовершеннолетний!
— Кого это волнует, на вид уже высокий и здоровый, значит можно! Нам еще пива! Или… может уже пора на что-то покрепче перейти?
— Ганбэй!
Когда он открыл глаза — то увидел потолок. Привычный и знакомый потолок, потолок в их скромной квартире. Привычная картина, привычные запахи утреннего кофе и готовящегося завтрака, пахнет чем-то вкусным… наверное булочки на пару с капустой и мясом. На какую-то долю секунды он подумал, что это мама на кухне готовит завтрак, но потом вдруг вспомнил что мама лежит в больнице и у него защемило сердце при мысли что может быть он уже никогда больше не проснется, вдыхая запах маминой стряпни. Потому что мама… и он решительно помотал головой, отметая такие мрачные мысли в сторону. Все будет хорошо. Мама обязательно поправится, брат обязательно найдется, а сегодня у него обычный школьный день и впереди учеба, впереди еще целый день хлопот, нужно вставать. Кстати… кроме запаха выпечки в воздухе едва уловимо присутствовал явный запах перегара… он был знаком с этим запахом.
Конечно же они вчера отмечали открытие своего офиса и конечно же эта Чон Джа набралась. В конце вечера он вырубился, передав управление Старшему, потому что ему самому — нужно было выспаться, а то они до поздней ночи засиделись. Все-таки как хорошо, что можно выспаться внутри самого себя, передав управление телом, когда он будет служить в армии это умение ему здорово пригодится.
Он потянулся, чувствуя сладкую истому во всем теле. Повернул голову, и… часто-часто заморгал. Закрыл глаза, протер их. Открыл снова, решив, что на этот раз галлюцинация должна развеяться. Но галлюцинация не собиралась развеиваться. Она лежала на футоне рядом с ним, и мерно дышала, положив голову на сложенные вместе ладошки, сладко спала, даже вон тонкая ниточка слюны из уголка рта тянулась вниз. При этом галлюцинация была едва прикрыта одеялом и, судя по тому, что он видел — бюстгальтера на галлюцинации тоже не было.