— Да не бросала она меня!
— Вот видишь, какой злой. — вздыхает девушка: — И ему именно ты нужна. Потому что ты — гордая. И умная.
— Была бы я гордая и умная — не сосала бы члены за деньги. — бурчит девушка в школьной форме и расстегивает рубашку обратно: — Ладно. Но давай обговорим все. Мне не нравится, когда ты меня обзываешь и никакого рукоприкладства…
— Плачу еще столько же. — заявляет Гванхи. Для него важно додавить, настоять на своем, все же поставить ее на колени и заставить умолять. По-настоящему.
— Странный ты. — хмурится девушка и вздыхает: — Ай, ладно. Хорошо, хорошо, уговорили. Но не дай бог ты мне синяки поставишь или с лицом что сделаешь — тебя ребята закопают. Я лично сверху пару горстей земли брошу.
— Не, никаких синяков. — кивает ее подружка с дивана: — Нам же работать всю неделю.
— Да понял я. — Гванхи закатывает глаза. С каких пор шлюхи стали такими нахальными? Он же тут за все платит! Да за те деньги, что он только что перевел этой девке, можно было три месяца аренду за квартиру в хорошем районе платить! На секунду он почувствовал себя обманутым. Столько денег… и за что?
— Ну? — девушка расстегнула школьную рубашку и опустилась перед ним на колени: — «Я — грязная Су Хи, последняя тварь…» и… что там дальше?
— Скажи ему что и мамаша у тебя шлюха, — отзывается с дивана Бо Рам: — его это наверняка заведет.
— Точно. И мамаша у меня шлюха. Хм… — она задумывается: — если подумать, то моя мамаша — точно шлюха. Видели бы вы ее последнего хахаля… он даже ко мне приставать пытался, урод такой. А я тогда еще в среднюю школу ходила! Вот же… урод.
— Да? А ты мне не рассказывала. — девушка в сиреневом топике кладет голову на руки: — Хочешь об этом поговорить?
— Только не с тобой. — отмахивается та, по-прежнему стоя на коленях. Гванхи чувствует себя неловко. Вроде бы он тут за все платит, но в то же самое время он тут ничего не контролирует.
— Айя у нас заканчивает университет по специальности «прикладная психология». — поясняет Мунбель, собирая свои волосы в хвостик на затылке: — Вот поэтому с ней иногда просто невозможно говорить.
— Вот поэтому я пользуюсь популярностью. — отвечает Айя и тянет через голову свой сиреневый топик, оставаясь в одних коротких шортах. Бо Рам смотрит на ее аккуратную грудь второго размера с коричневыми сосками. Тоже берет в руки джойстик.
— Раз уж мы все равно остаемся и за все уплачено… — говорит она и берет в руки джойстик: — Ну что, Бо Рам, еще по кругу? Кто проиграет — тот и будет сосать!
— Ты меня отвлекаешь своими сиськами. — ворчит тот, отжимая паузу. Комната снова наполняется звуками ревущих моторов и агрессивной музыкой.
Гванхи пытается сосредоточиться. Чертов Бо, со своей игрой… с музыкой. Нужно было уйти в спальню, но он же специально хотел сделать это на глазах у Бо и другой девушки — чтобы унизить «Су Хи» еще больше. А сейчас… сейчас он совсем не чувствовал возбуждения. Полный ноль. Он смотрит на девушку, которая стоит перед ним на коленях в расстегнутой школьной рубашке, под которой — белый бюстгальтер. Девушка ободряюще улыбается ему. Он стискивает зубы. «Су Хи» не должна улыбаться! Она должна отводить глаза в сторону и бояться его до дрожи и потери сознания! Она должна быть в полной его власти! А эта…
— Я — Су Хи и я — последняя шлюха. И тварь. Ээ… моя мамаша тоже такая же. — декламирует девушка, стягивая с себя школьную рубашку и заводя руки назад в поисках застежки бюстгальтера: — И ты можешь сделать со мной все, что захочешь, красавчик. Может и маму мою тоже хочешь трахнуть?
— Боже, — закатывает глаза он: — ты просто худшая Су Хи, какую я когда-либо видел.
— Ну извини, — пожимает она плечами, снимая бюстгальтер: — уж какая есть. Деньги я больше не верну. Так что… лучше бы тебе смириться. Мы все еще можем хорошо провести время.
— Заткнись. И открывай свой поганый рот пошире!
— А что мы только что говорили насчет оскорблений, а? Опять бычить начинаешь?
— Мунбель! — окликают ее с дивана.
— Ой. Ладно, ладно. Все. — она закатывает глаза: — Что не стерпишь за такие деньги. Даже такого ушлепка как ты.
— Да ну вас всех! — он отталкивает ее, застегивает штаны и уходит в коридор. Надевает ботинки и выбегает наружу, хлопнув дверью. Эта проклятая Су Хи за все заплатит! Это она должна стоять перед ним на коленях!
Он поднимает телефон и находит там нужные ему фото и видео. Точно, думает он, у него есть козыри. Он может заставить ее делать так, как ему угодно. Не за деньги, а из страха. Он представил как она валяется у него в ногах, измазанная слезами и грязью, совершенно голая и трясущаяся от страха. При мысли об этом у него стало подниматься настроение. Он уничтожит этого первогодку, который любит Су Хи, он сделает с ней все это на его глазах! Он сделает с ней все, что только захочет… заставит ее пасть так низко, как никогда. Подумав об этом — он остановился. Повернулся назад.
— А я думала, что ты совсем ушел. — встречает его в дверях Мунбель: — Ого! Так у тебя все-таки может встать. О чем думал?
— Не твое дело.
Глава 4
Интерлюдия Чо Сины, первой подруги королевы
Сперва она даже не узнала ее. Потому что Су Хи никогда не ходила с прямой спиной. С расправленными плечами. Никогда не ставила ноги вот так — уверено. Сперва она подумала: «Ого! Новенькую перевели, а ведь год только начался». А еще она подумала, что новенькая — очень смелая, с такой вот короткой прической под мальчика и спортивными шортиками под юбкой, с твердым взглядом и черными глазами. На какой-то короткий миг она и новенькая встретились взглядами. И сила, которая исходила из глубины этих глаз, заставила ее отвести свой взгляд в сторону.
Сперва она подумала, что с ней нужно подружиться. Потому что дочка семьи Чо, младшая Сина, нутром чувствовала силу. И всегда занимала ту сторону, на которой была эта сила. В младшей школе это была девочка по имени Лия, в средней — несколько мальчиков, которые были хулиганами. А в старшей это была Куоко и ее свита.
Семья Чо не имела в своем прошлом знатных предков или героев войны. Прадедушка Сины был прислугой в доме у знатного придворного. Один из дедушек был заместителем секретаря коммунистической партии, а другой — денщиком у генерала правительственных войск. Ее отец работал доверенным лицом в семье Чхои. Именно он порой и говорил, что «семья Чо никогда не была на первых ролях, однако короля играет свита. Это непреложная истина, дочка.»
Именно потому Чо Сина никогда и ни в чем не была первой. Быть первой слишком хлопотно. Быть второй значило не нести такой ответственности как первая, не получать синяки и шишки, но в то же самое время — получать все выгоды. Ведь вторая — это почти первая. А если первая по каким-то причинам потерпит поражение и появится новая Королева Улья, то вторая всегда может переметнуться, в отличие от первой, которую уничтожат. Именно так и сделал один из ее дедушек, переметнувшись от коммунистов к правительственным войскам. Трагедия для страны, но выигрыш для семьи Чо. Семья Чо всегда выигрывает, кто бы ни одержал победу — они поддерживают победителя.
И в силу врожденных способностей, в силу развитой эмпатии и умения «читать» людей, Сина сразу почувствовала силу в этой новенькой девчонке, стриженной под мальчика. Видимо потому, что она сперва видела силу, потенциал человека, она не узнала Су Хи в этой уверенной девушке. Удивилась, когда рядом скрипнула зубами Куоко, когда весь класс замер в удивлении, провожая «новенькую» взглядом. И только когда «новенькая» остановилась у парты Су Хи, исписанной оскорблениями, и поставила свой портфель на него — только тогда Сина узнала ее.
Су Хи совершенно изменилась. Если бы они встретились на улице, Сина ни за что на свете не узнала бы в ней прежнюю Су Хи, которая послушно делала все, что от нее требовали и сносила все оскорбления и унижения. Нынешняя Су Хи была сильной. Не так, как Гванхи или Бо Рам, которые просто сильны физически, но слабы духом. Не так как Куоко, которая сильна в силу своей неоспариваемой позиции «Королевы Класса». Она сильна сама по себе. Словно стальная балка, воткнутая в землю, — она несгибаема и неумолима. И едва только Сина узнала в этой новенькой Су Хи, как только она поняла, что эта девушка и есть та самая, что буквально две недели назад — послушно сносила все тычки и оскорбления — в ее голове вспыхнула красная лампочка. Красная лампочка с надписью «ОПАСНОСТЬ!». Она — испугалась.
Жить в страхе — это постоянное бремя второй. В страхе от того, что первая сменит милость на гнев. От того, что на месте парии можешь оказаться уже ты. От того, что Новая Королева Улья не будет такой милостивой к тебе. И Сина умела разбираться в своем страхе. Если ты — вторая, то ты должна быть умной и осторожной. Некоторые назовут это трусостью… пусть. Главное качество любого из семьи Чо — это умение выживать. И плевать как это выглядит со стороны, именно поэтому ее семья выжила во время войны, преуспела во время экономического кризиса и воспользовалась плодами своего труда во время расцвета страны. Именно поэтому она сейчас ходит в частную школу, а не в муниципальную… хотя ее отец — всего лишь доверенное лицо в семье чеболей. Всего лишь водитель, дворецкий, секретарь и что угодно еще. Именно потому семья Чо теперь довольно богата и может позволить себе обучать дочерей в частных школах.
— Вот сучка! — прошипела рядом Куоко, ломая карандаш в руке: — Да что она о себе возомнила⁈
— Подстриглась? — поднимает бровь Сина, которая прекрасно понимает, что дело тут не в прическе. Су Хи бросила вызов Куоко… и не только Куоко. Скорее — бросила вызов текущему положению дел, статус кво. Пока она ходила в мятом и грязном, опускала голову, стараясь не встречаться взглядом и вздрагивала от каждого звука — она знала свое место. И все остальные — тоже знали. Эта Су Хи — на самом деле кирпичик в пирамиде власти Королевы Класса. Глядя на нее все остальные боятся поднять голову. Никому неохота оказаться на ее месте. Никто не хочет стать второй Су Хи. В этой системе координат Су Хи — словно выставленные напоказ отрубленные головы государственных преступников на площади перед дворцом Королевы. Отрубленные головы — это недвусмысленное послание всем, кто задумал восстание или бунт, тем, кто решил просто расслабиться и перестать почитать Королеву, — «с вами будет то же самое!». Поэтому Су Хи — всегда должна быть несчастной. Всегда должна вызывать презрение и отвращение напополам с жалостью. Одним своим видом она укрепляет власть Королевы. Но сейчас…