— В точку. Этот мудак использует свою собственную дочку для того, чтобы выжимать деньги из бывшей жены.
— Но это же неправильно! Ей нужно было обратиться в суд!
— Что она и сделала — сперва обратилась в нашу фирму. Ну… и наши специалисты поставили крест на этом деле, видишь пометку «нет перспективы судебного иска»? Подать в суд, конечно, можно, вот только толку от этого никакого не будет. Я же говорю — в девяноста процентов случаев суд оставляет ребенка отцу. А эта Пак Су А — стала богатой, но все же не совсем миллиардер, у нее просто два ресторанчика в городе, не более. Может если бы она была из семьи чеболей, то перед ней какие-нибудь двери открылись, ну там знакомство с судьей или что еще… но сейчас — перспективы нет.
— Но… может быть девочке с папой тоже неплохо? — предполагает Бон Хва. Ему неуютно от описанной ситуации. Но ведь этот Чжу Джонхён — ее отец! Что с ней может произойти? В конце концов род считается по мужчине…
— Эх… если бы. Смотри, вот результаты ее физического осмотра в школе. Синяки на предплечьях и ногах. Говорит, что упала. Однако — ее вес по сравнению с прошлым годом — уменьшился. Не просто стоит на месте, а — уменьшился. Знаешь ли что это значит в ее возрасте? В ее возрасте она должна расти! Набирать рост и вес с каждым годом. А тут… мать, конечно, написала заявление в органы опеки, но там на все закрыли глаза, прямых доказательств нет, сама девочка отрицает факт насилия или побоев… да и вообще у вас тут не принято сор из избы выносить. И вот еще — школьные отметки показывают, что с момента как отец ее забрал — она скатилась с «А» до «Е».
— Она — «ешница»? Девочка? — Бон Хва качает головой. В его классе девочки никогда «Е» не получали. Максимум — «С».
— И в конце концов — вот, приложена запись разговора Джонхёна с Су А — там он просто прямым текстом требует от нее денег. Прямо не угрожает, но намекает, дескать не будет денег — девочка будет хуже жить.
— Но это же… шантаж! Предъявить это в суд! В полицию!
— Хм. Тут есть несколько нюансов, уважаемый Бон Хва. — говорит голос: — вот, смотри… доказательства, полученные вне надлежащей процедуры — не могут являться доказательствами. Запись телефонного разговора, когда ты не предупредил о записи предварительно — не является допустимым доказательством. Кроме того… даже если предположить, что эта запись — все же является допустимым доказательством — что это докажет? Он же просто констатировал факт — меньше денег — хуже условия проживания…
— Неужели ничего нельзя сделать? — спрашивает Бон Хва: — понимаю, что это не наше дело, мы тут вообще бумажки перебираем, но все же…
— Сделать… хм. Сделать можно. Вот тут я решил тебя разбудить. — говорит голос: — все же ты у нас хозяин тела, тебе и решения принимать… а я тут — просто голос в голове.
— Решение? Какое решение?
— Что с этим делать. Потому что — да, возможно сделать. Однако… если мы в это впутаемся, это будет означать… как там про Жароптицево перо — «много, много непокою принесет оно с собою». Это своего рода дорожный камень, Намгун Бон Хва. Знаешь, такой, на котором написано «налево пойдешь коня потеряешь, направо пойдешь — женатым будешь, а прямо пойдешь — смерть свою найдешь». Вот что-то в этом духе. Угловой камень.
— Да чего тут решать-то? — удивляется Бон Хва: — если девочке с отцом худо, если он ее только ради денег забрал — значит ей нужно помочь! То есть ее матери.
— Эх… хороший ты человек, Бон Хва. — с какой-то непонятной интонацией говорит голос Старшего в голове: — Даже не колебался. Правильно все же вас матушка воспитывала…
— Ну тебя… — ворчит Бон Хва, немного смутившись: — Так что там с девочкой?
— Что с девочкой? Знаешь, у вас тут принята довольно интересная система… вот тебе скажем сколько лет?
— Семнадцать. Ты же знаешь.
— На самом деле тебе — шестнадцать. У вас тут возраст считается с момента зачатия, а не с момента рождения. То есть когда ребенок рождается — ему сразу год накидывается. Во всем остальном мире иначе, а вы тут особенные… на год старше.
— Ээ… ну да, но при чем тут…
— А эта девочка родилась 31 декабря. Таким при рождении — аж два года накидывают. Однако ее родители во время рождения ребенка — были за границей. А там посчитали дату рождения как есть.
— Но…
— Они поженились во время беременности, понимаешь? По идее девочка должна была быть старше на два года, но тогда на это никто не обратил внимания… вернее мне кажется — что это было сделано специально, понимаешь? Ведь иначе она была бы рождена вне брака, а это — позор и все такое. Однако сейчас это нам на руку, ведь если мы применим Корейский Семейный Кодекс и расчет возраста девочки по-местному — получится что она рождена вне брака. Следовательно, свидетельство о рождении — не является верным.
— Ээ…
— Тут простая комбинация в два хода. Сперва обжалуется дата, указанная в свидетельстве о рождении, подается иск об установлении юридического факта, дескать неправильно установлен возраст девочки. На процесс будут приглашены оба родителя, однако я не думаю, что папаша явится. Ведь такой иск никак ему не угрожает. Подумаешь, подали на уточнение даты рождения… и даже если он появится — не сможет отрицать что дату следует установить в соответствии с национальными стандартами. И как только у нас на руках будет решение об изменении возраста девочки — подаем в суд, указав что в свидетельстве о рождении — указан не тот отец.
— Отец? Она — что от другого мужчины⁈
— Бон Хва, иногда ты прямо на месте тупишь… — вздыхает голос в голове: — давай по пунктам. Если ребенок рожден в браке — то автоматически отцом является муж. По умолчанию. Если же ребенок рожден вне брака, то мать вправе указать любого отца или же оставить графу «отец» пустой. И это, пожалуй, единственная власть, которой тут обладает мать — указать отца самостоятельно. Но если оставить графу «отец» пустой, то суд не будет колебаться и скажет «а вот у вас и муж есть». Однако… если указать третье лицо, найти кого-нибудь и указать его как отца — то тут уже суд колебаться не будет. У девочки есть отец и все тут. Так что матери девочки просто нужно найти кого-нибудь, кто согласится сыграть роль «отца» на время. Деньги у нее есть, так что не думаю, что это проблема. Более того, если мы оставим графу «отец» пустой, то у настоящего отца будет право требовать установления отцовства через суд с назначением экспертизы по ДНК. Но если у девочки уже есть отец — то требовать такого он уже не будет в состоянии, это прямо запрещено Семейным Кодексом — мало ли откуда ребенка прижили, есть у него и мать и отец, нечего со стороны лезть. Да, настоящий отец сможет подать иск на установление отцовства… но не сможет требовать назначения экспертизы по ДНК… а значит на этом суде мы обойдемся свидетельскими показаниями и прочими доказательствами… а тут уже можно все отыграть спокойно.
— Ого… — говорит Бон Хва: — у меня голова кругом. Откуда ты столько знаешь?
— Да я почитал немного тут… кодексы ваши, прецеденты. В этой фирме у всех есть доступ к базе данных законодательства, а также обзоры судебной практики за последние десять лет. Такие вот вещи в открытом доступе должны быть, но у вас предпочитают сделать профессию адвоката закрытой. Ладно… так что ты решил? Поможем матери ребенка?
— Конечно поможем! Давай отнесем папку начальству, укажем что и как нужно сделать. — предлагает Бон Хва: — В конце концов они просто не увидели как именно можно решить проблему, а если мы укажем им…
— Да кто будет слушать такого как Чжи Мин? — в голосе слышна усмешка: — Более того, кто тут признает, что был неправ? И самое главное — то, что я предлагаю — фактически злоупотребление правом. Понимаешь? Найти человека, который якобы отец, чтобы лишить прав настоящего отца, использовать юридическую процедуру, чтобы лишить его возможности установить отцовство по ДНК-экспертизе. Никакая юридическая фирма на это не пойдет.
— Так что же ты предлагаешь? Самим…
— Самим. — твердо говорит Старший: — Я записал контакты. Свяжемся с ней, предложим встретиться лично. Объясним, что и как. Распишем как именно ей нужно действовать. Пусть не посвящает юристов в свой план, отдельно наймет тех, кто подаст на установление возраста, отдельно найдет «нового отца», отдельно потом подаст на изменение свидетельства о рождении. И… в самом конце — просто заберет ребенка с помощью полиции, ведь по документам этот мужчина никто ее дочери. Вот и все.
— Ээ… ну если так. — Бон Хва колеблется.
— Понимаю, — в голосе звучит насмешка: — охота лавры пожать, а? Показать какой ты умный, всем нос утер. Но… начать с того, что это не твоя заслуга, а продолжить тем, что нам с тобой сейчас к себе внимание привлекать никак нельзя. Мы с тобой будем ниндзя Добра и Справедливости — появились в темноте из-за спины, нанесли Добро, причинили Справедливость и исчезли в ночи. Считай себя Бэтменом. Этому городу нужен Герой!
— Да ладно тебе! Вовсе я не хотел… ну и пусть. Давай так и сделаем. — говорит Бон Хва: — Может мне и не сильно повезло в жизни, но другим нужно помочь.
— Хорошая у тебя мать все-таки. — вздыхает голос в голове: — правильно тебя воспитала. Верные книжки в детстве на ночь читала. Ну да ладно… здесь мы закончили. Пора домой.
— Сперва в больницу. — говорит Бон Хва: — Узнаю, как там ма. И список лекарств, что не входит в перечень бесплатных возьму… пенсия брата у меня есть, может куплю чего. И… потом его поискать нужно.
— Да конечно. — отвечает голос: — Странно все это. Не мог человек на коляске просто так пропасть. Давай его поищем…
Глава 6
Бон Хва сидит в кресле и смотрит на человека в белом халате. Это полноватый мужчина, ему около сорока лет, на груди у него бейджик с фамилией и именем его зовут Хван Ким, а также должностью — заместитель главного врача. В кабинете светло и пахнет какими-то лекарствами.
— Где сейчас ваш старший брат? — задает вопрос человек в белом халате: — Информацию подобного рода надлежит передавать совершеннолетним родственником пациента.