Мугу-плешивый понял: Уга кралась к семье многодетного Чфы! Трудно встретить более подходящий миг, чтобы сцапать Угу: все ее внимание сейчас направлено на добычу.
Как все напряглось в Мугу-плешивом! Он почти не дышал, лапы его ступали неслышно, каждый ствол дерева или мохнатую елочку он использовал как укрытие. В то же время он ни на миг не терял из виду Угу. Она ползла почти на животе, подгибая лапы. Расстояние между ней и барсуками быстро сокращалось. Только не торопиться!.. Нужно дождаться, когда она набросится на добычу: тогда она забудет об осторожности, и можно схватить ее.
Но Чфы, оказывается, не зевал. Когда Уге оставалось только сделать прыжок, Чфы вдруг громко хрюкнул и начал быстро бросать детенышей в нору. За ними проследовала его тощая супруга. Уга поняла, что просчиталась. Она встала во весь рост и сладко облизнулась, будто уже поела. Тут-то и ринулся к ней Мугу-плешивый.
Уга явно не ожидала нападения. Она оглянулась, когда Мугу-плешивый был почти рядом, метрах в двадцати. Во весь опор кинулась она наутек, распустив свой пушистый хвост. Однако расстояние между ними заметно сокращалось; как на грех, почти не попадались толстые деревья, за которыми можно было бы прятаться…
Мугу-плешивый давно не бегал с такой прытью. Он видел, что заметно приближается к цели, и это прибавляло ему резвости. Он старался обойти росомаху справа — в той стороне находится убежище Уги. Но та, видимо, разгадала замысел старого медведя и стала вилять, как лыжник на слаломе, скрываясь за деревьями.
Но и Муру-плешивый понял ее маневр. Он не стал повторять ее маршрут, а спрямлял путь все с той же правой стороны.
Когда между ними осталось всего семь-восемь метров, Уга вдруг круто вильнула влево. Расстояние между нею и преследователем сразу увеличилось метров на пять. Мугу-плешивый не сумел так круто повернуть вслед. Но этот маневр Уги не пошел ей на пользу. Впереди было мелкое редколесье, заболоченное место, а дальше открытый берег Большой заводи. Тогда Уга прибегла к новому маневру: стала выписывать восьмерки. Это помогло ей несколько отдалиться от врага, и она понеслась напрямик к своей норе. Мугу-плешивый снова стал заходить справа, хотя хорошо знал, что где-то здесь недалеко, слева, есть куча старого валежника. Уга великолепно воспользовалась просчетом своего страшного преследователя. Она мчалась в сторону кучи. Мугу-плешивый понял это и приналег из последних сил. Вот уж она видна, эта куча. В каких-нибудь десяти метрах от нее Мугу-плешивый почти догнал Угу: казалось, вот-вот он ухватится зубами за ее хвост… И вдруг в глазах у него потемнело, в ушах поднялся звон: Мугу-плешивый с размаху треснулся о валежник, раза два перевернулся через голову и оказался по ту сторону кучи.
Вскочив на ноги, он, как очумелый, завертелся на месте, словно гоняясь за собственным хвостом. Когда он пришел в себя, то сразу даже не мог сообразить, где он перед тем был и что делал. Только почувствовал страшную жажду. Из первой же попавшейся лужи он долго хлебал талую воду. Жалкий вид был у него в эту минуту. С мокрого брюха и груди лохмотьями свисала линялая шерсть, плешины на морде и шее были исцарапаны, из них сочилась кровь.
Несладко чувствовала себя и Уга. Она видела, как кувыркнулся медведь через кучу валежника, под которой она проскочила сквозь узкий проход, видела, как он завертелся на месте, но скорости бега не сбавила. Так она домчалась до своей расселины и, хотя теперь за ней никто не гнался, щукой скользнула в свое надежное убежище. Через несколько минут она разрешилась от бремени — один за другим у нее появились на свет три щенка. Двое оказались мертворожденными.
А перед самым утром в расселину протиснулся долгожданный гость — ее непутевый супруг Буга. В зубах он держал крупного селезня, совсем еще теплого. Селезень пришелся как нельзя кстати, ведь Уга уже много часов ничего не ела…
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ МНОГОДЕТНОГО ЧФЫ
У барсука Чфы всегда пропасть забот. А в эту весну их стало особенно много — барсучиха принесла девять детенышей вместо семи или восьми, как обычно.
Чфы должен был не только кормить и оберегать потомство. Каждый день он вытаскивал детенышей из норы, чтобы хоть несколько минут подержать их на солнце, а потом затаскивал обратно. В это время его подстерегало множество опасностей. То ветер нанесет запах ненасытной Уги, то вверху зашуршат ветки, — значит, там крадется кровожадная рысь Фура либо коварная куница Харза. А то вдруг послышатся тяжелые шаги Мугу-плешивого — тогда нельзя мешкать ни секунды, надо хватать зубами полуслепых барсучат за загривки и швырять их в нору. А вот теперь появился Амба-Дарла…
Но опасности опасностями, а детеныши с каждым днем подрастают, материнского молока им уже начинает не хватать, и, стало быть, нужно по целым суткам метаться в поисках лягушек, мышей, бурундуков или дохлой рыбы, нужно совершать по многу раз в сутки рискованные маршруты по окрестностям…
А радостная весна весело шла по Моховой пади. Уже совсем стаял снег, окончательно очистилась ото льда Моховка. Сквозь прошлогоднюю листву пробились нежные завитки папоротника, там и тут голубели подснежники. Стояла теплынь и сушь. Лес был полон шорохов. Это промышляли в сухой прошлогодней листве мыши, бурундуки, рябчики, пернатая мелочь.
Однажды солнечным, теплым утром, высунувшись из норы, Чфы услышал треск под огромным буреломом, что нагромоздился неподалеку от норы, возле самого берега Барсучьего ключа. Осторожно выглянув из-за каменного уступа рядом с норой, Чфы зло хрюкнул: под буреломом устраивала себе логовище старая Хара. Чуть дальше, вдоль — ключа, паслась и вся Большая семья. Чфы понял, что Хара ждет потомство. Не везет в эту весну бедному Чфы! Теперь Большая семья все время будет толочься вокруг, распугает и разгонит всех бурундуков, мышей, лягушек!
Пока Чфы сердито ворчал, наблюдая за непрошеными гостями, Хара уже натаскала гору прошлогодней травы, лесной ветоши, плотно обложила ею кучу веток. Потом подсунула нос под край кучи и подползла под нее на брюхе, подкидывая понемногу груз на себя. Вскоре она вся скрылась под кучей. Теперь ничто не выдавало ее присутствия.
Так к множеству забот многодетного Чфы прибавилась еще одна — необходимость далеко ходить на промысел. А ведь где-то постоянно бродят Уга и Амба-Дарла… Да еще со дня на день должно прилететь, а может быть, уже прилетело семейство орланов — Белохвостый Клек и его жестокая супруга. Прошлым летом она унесла одного из барсучат, когда Чфы вывел свое семейство на длительную прогулку к берегам Моховки.
Многоголосый писк за спиной напомнил Чфы о его отцовских обязанностях: потомство требовало еды. Что ж, надо отправляться, как это ни опасно.
Чфы тщательно вынюхал все запахи, доносимые бродячим весенним ветерком, повертел своей узкой мордочкой, украшенной двумя черными лентами, идущими от черного пятачка носа к ушам, и лениво затрусил к устью Барсучьего ключа. Его серовато-желтая шубейка сливалась с сухой прошлогодней листвой. Мешало только, что слишком громко шуршали листья под лапками, будто по жестянкам бежишь.
Слева показался Мышиный склон, спускающийся на юг, к Моховке. На нем растет преимущественно лиственный, не очень густой лес. Сейчас лес еще голый, и солнце хорошо прогрело землю. Здесь излюбленное место весенней охоты Чфы: склон густо населен мышами. Здесь раньше, чем в других местах, стаивает снег, и это привлекает сюда наголодавшихся за зиму грызунов. Вот и сейчас в лесной тишине по всему Мышиному склону слышно множество шорохов. Это мыши ищут под листьями прошлогодние орехи лещины, зернышки семян пробкового дерева и аралии маньчжурской; то там, то тут мелькают бурундуки в своих желтых, маскировочных шубках с продольными полосками вдоль спины. Хвосты бурундуки держат торчком, распушенными, кончики их все время вздрагивают.
Теперь надо затаиться. Бурундуки настолько глупы, что, если замереть на одном месте, они подбегают к самому носу. Но следить нужно не только за добычей, а и за окрестностями: как бы не появился кто-нибудь из опасных врагов Чфы. Вон, кажется, кто-то небольшой промелькнул внизу. A-а, старая знакомая, енотовидная собака — отшельница Эдуни. Она не опасна, сама озирается кругом, боится. Чфы часто встречается с Эдуни, та обычно промышляет у берега Моховки и там живет под завалью коряг; когда-то в этом месте произошел оползень и нагромоздил непролазный хаос деревьев. Сейчас она тоже, видимо, пробирается сюда, на богатое мышиное угодье. Так и есть. Вон уже сделала стремительный скачок, кого-то схватила…
Пока Чфы наблюдал за Эдуни, возле него появился довольно крупный мышонок. Чфы без труда прихлопнул его лапой и тут же съел. Не стоит из-за такой мелочи бежать к норе, а потом обратно. Надо дождаться добычи покрупнее. Чу, кто это там так сильно шуршит? Ага, бурундук, да какой крупный и толстый! Понятно: беременная самка. Чфы замер, затаился так, что веко не моргнет. Ну подойди же, подойди поближе! Нет, вертится возле одного места, ищет, видимо, учуяла что-то вкусное. Улучив минуту, когда самка скрылась за стволом дерева, Чфы неслышно двинулся туда и замер возле кустика дудника с прошлогодними семенами. Он знал, что бурундуки охотно едят их. Расчет оказался верен: вскоре самка подскакала к кустику, взобралась на полутораметровую высоту, к зонтику. Этого как раз и ожидал Чфы. Ловким броском он на лету поймал добычу, и самка даже пикнуть не успела, как хрустнул ее хребет в зубах охотника,!
Чфы опрометью помчался домой. Барсучиха поджидала его у входа в нору. Она с жадностью вырвала добычу из его рта.
Раз пять сбегал Чфы на Мышиный склон, за это время сам съел трех мышей и был почти сыт, как вдруг попал в беду.
Находясь в засаде, он услышал где-то у себя за спиной дальний шорох листьев. Мгновенно оглянулся и замер: Дарла! Тот находился метрах в двухстах — как раз между Мышиным склоном и норой Чфы. Видимо, он пробирался к Барсучьему ключу в поисках Большой семьи. Значит, путь к норе закрыт! Что же дела