Торговка зевнула, потянулась и зажгла ароматическую палочку.
– Чтобы день прошел хорошо, – прошептала она еле тлеющему угольку на самом кончике.
Тот согласно мигнул и продолжил тлеть дальше.
Если поддерживать огонек в тлеющем состоянии, то палочки хватает на целый день. Она еле чадит, приятно пахнет пряностями, при этом не раздражает.
– Как торговля? – Голос раздался совсем рядом еще до того, как появился высокий и худой, как швабра, парень.
– В шесть утра? – уточнила торговка.
– Именно, – улыбнулся он. – Надо же разобраться, зачем ты таскаешься сюда буквально с рассветом.
– Поезд приходит в шесть пятнадцать, – был ответ.
– Думаешь, там найдется твой клиент?
– В каждом поезде есть мой клиент.
Парень многозначительно хмыкнул, потрогав на столе связку трав. Аккуратно сложенная кучка тут же развалилась.
– Мангуст! – возмутилась торговка. – Тебе что надо вообще?
Мангуст быстро кинулся подбирать упавшие травы, чуть не свернув весь стол, на землю полетели бусы. Удалось поймать только колоду карт и корзину с игрушками.
– Я это целый час раскладывала! – Девушка была в ярости.
– Мира, давай мира. – Мангуст поднял обе руки. – Я вообще кофе принес.
– А параллельно разнес мне весь прилавок! – Мира тряхнула головой, от чего украшения в дредах зазвенели. – А расческу принес? Я забыла челку в порядок привести.
Мангуст кивнул и достал из кармана деревянный гребешок.
Пока Мира расчесывала волосы, поправляла дреды и любовалась собой, другие продавцы тоже разложили свои товары и лениво обмахивались веерами. Солнце уже давно не жарило, но это отработанное за сезон движение стало уже неотъемлемой частью каждого, кто размещался с той стороны прилавка.
– Почему не вся голова?
– Что?
Мира непонимающе посмотрела на Мангуста.
– Почему не всю голову решила заплести?
Мангуст наблюдал, как цеплялись за дреды звенящие бубенцы, колечки и резные бусины. Светлая длинная челка слегка пушилась, Мира укладывала ее на две стороны, аккуратно расчесывая гребнем. Волосы смешивались с заплетенными дредами, спускались ниже плеч, укрывая девушку, словно шерстяное пончо.
– Так чувствую, – ответила Мира.
Мангуст покачал головой. Было непонятно, согласен он или хотел бы расшифровки, но разговор продолжать не стал.
Мира снова аккуратно разложила на столе свечи, камушки, бесполезные побрякушки и ароматические палочки. Корзина с игрушками гордо встала в самый центр. Мангуст вытащил странного, кривого медвежонка.
– Это кто-нибудь покупает? – спросил он с жалостью.
– Покупает, – буркнула Мира и забрала у него медвежонка.
– Он же страшненький, – не отставал Мангуст.
– Ты страшненький! – вспылила Мира. – А он – крафтовый.
Мангуст на секунду завис, потом заржал на всю улицу.
– Хендмейд, еще скажи, – веселился он, нарочно коверкая слова.
Мира не сводила с него гневного взгляда.
– Ты вроде кофе принес, – бесцветным голосом напомнила она.
Мангуст потянулся к рюкзаку и достал оттуда термос. Старый, металлический, местами облупившийся. Зато с помощью этого термоса можно было и от нападения отбиться, и целую роту накормить. Мира с трудом подняла его и перетащила под стол.
– На неделю запас, – проворчала девушка. Она все еще злилась.
– На пару часов хватит, – махнул рукой Мангуст.
– А тебя разве не ждут на работе? – Наливать кофе было жутко неудобно, но просить помощи не хотелось.
– Сказали, что можно после обеда приходить. – Мангуст все-таки взял у нее термос и налил кофе. – В это время все, кто не попал в «Белое небо», пойдут искать что попроще, вот я и понадоблюсь.
– Мне казалось, что ты должен быть там заранее, чтобы все подготовить. – Мира отхлебнула из кружки. Запах свежесваренного напитка успокаивал, обволакивал. Не хотелось ругаться, выяснять отношения, доказывать свое. Как и сидеть за прилавком…
– А толку? – усмехнулся Мангуст. – Это же «Горка», там все живет своей жизнью. Где работает душ, может внезапно случиться протечка. Или дверь, которая никогда не запиралась, вдруг захлопнется, и все, не откроется.
Мира улыбнулась чему-то своему.
– Все хотят в «Белое небо». – Мангуст смотрел, как на станции готовятся встречать дальний поезд. – И все страшно бесятся, если что-то идет не так. Ругают «Горку», как единственную альтернативу. Зато если снова возвращаются в наш город, то выбирают именно «Горку».
– Ты мне зачем ее рекламируешь? – Мира покосилась на друга.
– Вдруг ты захочешь туда сходить?
– Боюсь, владелец этого не захочет. – Пустая чашка крышкой легла на термос.
– Столько лет прошло, – нахмурился Мангуст. – Думаешь, он до сих пор держит на тебя обиду?
– Кто знает этих медведей, – загадочно произнесла Мира, поправляя в корзине игрушку.
Суета в вагоне раздражала. Поезд еще не подъехал к станции, а люди уже толпились у выхода, нервно перекладывая сумки из руки в руку.
– Это же конечная, – произнесла в пустоту Дарина. – Поезд никуда не уедет, пока все не выйдут.
– А может, они знают что-то, чего не знаем мы?
– Ага, например, что у всех есть две секунды на выход, а кто не успел, тот уезжает обратно.
– Или последнего съедает проводник, и его дух навсегда остается тут. – Агата проверяла, все ли убрала в сумку. – Хотя уехать обратно страшнее, чем остаться тут навсегда.
Дарина отрешенно угукнула. Она мысленно уже бродила по пляжу, представляла, как зависает в клубе и не думает об учебе. Вообще ни о чем не думает. Разве что о каком-нибудь симпатичном бармене. Агата о симпатичном бармене и не помышляла, ее бармены вообще пугали, словно черти. Как и работа, учеба, а также оставшаяся дома мать. Девушка никак не могла поверить, что ей удалось договориться, уехать на две недели, сбежать от ежечасного контроля и постоянных вопросов и претензий.
– Что-то потеряла? – Дарина заметила, что подруга третий раз заново собирает сумку.
– Ты представляешь, – Агата посмотрела на Дарину, – у нас получилось! Получилось вдвоем поехать, как мы всегда мечтали.
Дарина улыбнулась.
– Мама, правда, каждый день обещала звонить. – Агата нахмурилась.
– А если не отвечать?
– Сама знаешь, что будет. – Телефон, вдруг показавшийся невыносимо тяжелым, лег на стол. – И даже если сейчас я избегу истерики, то дома будет скандал весь месяц, проще сбежать.
Дарина покачала головой. Сбежать – не выход, и обе девушки это знали. Агата все равно вернется домой, но чувство вины, которое она сама на себя повесит, станет невыносимым.
Поезд замедлился, полз через лес, давая рассмотреть едва тронутые желтизной деревья и густые синие ели. Толпа на выходе стала плотнее. Агате на мгновение почудилось, что еще немного – и кто-нибудь не выдержит, рванет стоп-кран и побежит поскорее к морю или в горы. Проводник продирался через толпу, собирая постельное белье. Он уже не пытался договориться посадить всех на места, просто смирился с ситуацией и бесконечным желанием людей создавать очередь.
Наконец показалась станция. Агата ожидала увидеть огромный перрон, а рядом с ним – здание вокзала. На деле же это была длинная платформа с маленькой будкой возле лестницы.
– Спасибо, что не надо прыгать с поезда в лесу, – проворчала Дарина. Она тоже ожидала большего размаха и была немного разочарована.
В своих мечтах Дарина фотографировалась на фоне огромных привокзальных часов и писала к фото комментарий: «Отпуск начался, не беспокоить две недели». От платформы вдаль убегали рыночные ряды, где-то среди палаток виднелись желтые бока такси. А из-за деревьев поднималось огромное здание гостинцы. Стекло и белый камень буквально светились на солнце.
– «Белое небо», – мечтательно проговорила Дарина. – Ровно как я представляла.
– И от вокзала недалеко, – согласилась Агата.
– Если это вообще вокзал. – Дарина окинула проплывавшую мимо станцию.
– Город маленький, думаю, для них это самый настоящий вокзал.
Подруги вышли из поезда последними, толпа уже успела рассредоточиться по рынку и расхватать половину такси. Зато теперь появилась возможность оглядеться. Перед самой станцией стояла маленькая, аккуратная палатка.
Дарина пробежала мимо, высматривая машину, а Агата застряла, рассматривая свечи, перебирая камушки, руны и бусы. За прилавком сидела девушка с серыми, почти белыми глазами. Агата скользнула взглядом по ее дредам и мысленно отметила, что мать ее с такой прической на порог бы не пустила, а еще лучше – наголо побрила бы. Девушка поправила челку, пышный рукав немного вздернулся и оголил татуировку. Растительный узор начинался от кисти и убегал далеко под одежду. В голове сразу возник образ матери с пемзой в руках.
– Это все ручная работа, – сказала девушка.
Агата улыбнулась. Она ожидала услышать хриплый голос, прокуренный до самой глубины, а оказалось, что девушка говорит мелодично и тихо.
– А свечи в какую цену?
Девушка посмотрела на баночку.
– Тысячу, маленькие – восемьсот.
– Цены как в столице, – хихикнула Агата.
– Материалы везде не дешевые, – пожала плечами торговка.
Агата согласно кивнула.
– Ты где застряла? – послышался за спиной нетерпеливой голос Дарины. – Все машины расхватали, представляешь!
– После поезда всегда так. – Торговка поправила товар на прилавке. – Через час все обратно приедут, тут расстояния маленькие. Вообще, не очень понимаю смысла в такси у нас, разве что бабла состричь побольше.
– А долго до «Белого неба» идти? – спросила Дарина.
– Минут пятнадцать максимум, – прикинула торговка. – И это если вы каждый куст будете фотографировать, там дорога через парк. А такси вокруг парка объезжает, полчаса получается.
Агата тем временем сунула нос в корзинку с игрушками и быстро достала оттуда белочку, медведя и лисичку.
– Какие кривые, – ужаснулась Дарина.
– Это ручная работа, – повторила Агата слова торговки. – Смотри, какие забавные.