Как повысить настроение
17
Москва, 27 июля, пятница
Для основной работы Марковцеву нужны были еще два человека, опытные бойцы спецназа. На предложение Наурова воспользоваться его профессионалами Сергей только усмехнулся. Помощники – другое дело, а вот кому лезть под пули, кто не растеряется в реально опасной обстановке, решать ему.
Выбор пал на бывшего бойца отряда особого назначения «Ариадна» Валентина Мезенцева. Сергей, набирая боевиков в команду небезызвестной криминальной структуры "Группа «Щит», еще в далеком 1996 году присматривался к Валентину, однако перестал «ломать глаза», когда в семье Мезенцева произошла едва ли не рядовая уже трагедия. Младшая сестра Валентина попала в компанию наркоманов, села на иглу, а мать скрывала это от Валентина до последнего, пока в лесопарке «Сокольники» не нашли труп девушки и двух ее приятелей. По словам следователя, «зелье, которым они ширялись, содержало хлор». Валентин ушел из отряда и сгоряча начал вести собственное расследование, которое закончилось ничем. Попросту он сгорел, окунувшись в реальность. Запил, а надорванные люди Марковцеву были не нужны.
Время лечит. Последние три-четыре года Сергей ничего не слышал про своего бойца. Не стал гадать, чем сейчас занимается Валентин, просто приехал к нему домой.
– Командир... – Мезенцев долго не отпускал руку подполковника. Широкоплечий, чуть выше среднего роста, тридцатилетний отставной лейтенант качал головой. – А мне говорили, что тебя на зоне убили.
– Неправда, – рассмеялся Сергей, – я сгорел. Ну, Валя, предложи мне разуться, покажи, как живешь.
Хозяин спохватился и проводил Марковцева в комнату.
– Небогато, – заметил гость, оглядывая скромную обстановку в квартире, старые кресла, видавший виды палас, монопроигрыватель виниловых пластинок. – Окружил себя артефактами древности? А у меня все новое, везде хрусталь, золото... Один живешь?
– Один. – Валентин не пытался скрыть растерянности, своих слегка подрагивающих рук. – Два года назад развелся с женой.
– Детей нагулял?
– Бог миловал.
– Так ты нашел к нему дорогу?.. Поздравляю. Я тут водки принес, селедочки. Лучок найдется?
Посмеиваясь, Марковцев прошел за хозяином на кухню.
– А ты, Сергей? Где работаешь, кем? – Валентин машинально достал луковицу и бесцельно держал ее в руке. – Честно говоря, сейчас уже не верю...
– Ну, договаривай.
– Мне сказали, ты подался в монахи.
– Было дело. – Марк присел за стол и открыл бутылку «Столичной». – Сколотил себе бригаду, разбирался с чиновниками и бизнесменами. Базой нам служил монастырь в Новоградской области. Год с небольшим я был его настоятелем, монахи – бойцами моей бригады. Хорошая «крыша», правда?
– Ну да? – недоверчиво протянул Мезенцев. – И тебя не проверяли?
– Всего пару раз наведывались в Свято-Петров монастырь патриаршие сановники. Я отучил их от бесполезных проверок. Сказал им прямо: «Отцы! Для того чтобы привлечь в лоно церкви обильную паству, нужно отойти от стереотипных канонов. Православная церковь не должна стоять на месте...» Они с ужасом крестились и, наверное, думали так: "Господи, куда он метит? Неужели предложит «разрушить храм»?
Отец Сергий, в миру Сергей Максимович Марковцев, действительно «отлучил» патриарших сановников от своего монастыря. Слава богу, они не заглянули в одну из келий, где инок Трифон, наемный убийца и послушник с японским уклоном, имеющий второй дан по карате, развесил по мрачным стенам самурайские мечи, нунчаки и прочие причиндалы. Честное слово, они бы растерялись.
Крамольные вещи, дважды прозвучавшие из уст настоятеля, не стали каким-то откровением для проверяющих. Каждый молодой священник-"индивидуал" имеет собственное суждение, взгляды на жизнь, многие из них подвержены влиянию экуменизма. Но позиции священника подкреплены Священным Писанием и долгими годами учебы в духовной семинарии, а настоятель Свято-Петрова монастыря знал чуть ли не наизусть Новый Завет и с закрытыми глазами мог разобрать и собрать, к примеру, пистолет-пулемет Шапошникова. И они посоветовали рабу божьему Сергию больше уделять внимание Библии. Но помнить, что: «Антихрист будет происходить от блудной девы-еврейки двенадцатого колена блудодеяния». На что намекали? Может, на то, что в предыдущем миру отца Сергия звали Марком?
– Серьезно, был я настоятелем, – закончил Марковцев. – Как говорится, хорошему танцору ничего не мешает. Поговорим про танцы? – Сергей в упор посмотрел на хозяина квартиры. – Как тебе «Танго втроем»? Я, ты и еще один человек.
– Криминал? – Мезенцев понизил голос и опустился на стул.
– В наше время, куда ни сунься, всюду криминал, Валя, тебе ли не знать. Ответь мне на вопрос: что такое миллион долларов?
Мезенцев пожал плечами и не ответил.
– Значит, ни разу не держал в руках таких денег, – констатировал Сергей.
– А ты?
– И не раз. А миллион долларов – это хорошая машина, просторный дом, бытовая и прочая техника, возможность прилично одеться и некоторое время красиво и вкусно кушать. Я предлагаю тебе вдвое больше.
– Ладно... – Недоверчивость на лице Мезенцева дошла до критической точки. – Лучше скажи, что за работа.
– Плевое дело – освободить одного человека из Лефортовской тюрьмы.
– А самим остаться там, да?
Марк оценил юмор собеседника, хлопнув его по плечу.
– Вот так легко и непринужденно, понимая друг друга с полуслова, нам и предстоит действовать. Твой аванс. – Открыв темно-синюю спортивную сумку «Пума», Сергей одну за другой бросил на стол десять пачек. – Сто тысяч долларов... Э, да я вижу, ты даже «стольник» впервые видишь.
Мезенцев покачал головой и демонстративно отодвинулся от стола.
– Ты прав, Сергей, для меня даже сто тысяч большие деньги. Можно поподробнее о работе?
– Можно, – ответил гость. – Только прими во внимание одну вещь: как только начну рассказывать, ты автоматически принимаешь предложение. Другого выбора у тебя нет.
После продолжительного раздумья Мезенцев утвердительно кивнул.
– Хорошо, – одобрил Марковцев. – Тогда предлагаю на водку сегодня не налегать. Может быть, вечерком разговеемся. Скажи, у тебя машина есть?
– Да. Отцовская «пятерка».
– Дача?
– Нет.
– Придется купить. Нам нужно место за городом. Там мы будем готовиться и хранить оружие. Через пару-тройку дней нам привезут диверсионный фугас, унифицированные автоматы и пистолеты морских диверсантов.
– Ты вроде про Лефортово говорил, а не про замок Иф.
Марк рассмеялся, хлопнув товарища по открытой ладони.
– С каждой минутой убеждаюсь, что не зря обратился именно к тебе. Нет, вооружение боевых пловцов в работе нам вряд ли пригодится. Это страховка. Ты еще не знаешь, что я являюсь секретным агентом ГРУ?
– Я догадался. – Мезенцев наконец-то пришел в норму. – Как только ты вошел, я сразу подумал: вот ко мне в гости пришел секретный агент ГРУ.
– Так вот, – продолжил Марк, – вооружение диверсантов – это страховка. Сейчас я в розыске и в случае чего могу поторговаться. В обмен на шестую часть арсенала я потребую коридор для выезда в одну из зарубежных стран. В противном случае фугас и оружие попадут в руки какого-нибудь журналиста. В скандал будут втянуты и ГРУ, и ФСБ. В первую очередь – из-за преступного отношения к хранению боевых зарядов. Вслед за этим всплывут несколько трупов по делу, которое всеми силами пытаются замять правоохранительные органы. Я все продумал.
– Есть одно место за городом, – подал идею Мезенцев. – Брошенный мыльный комбинат. Мы там арендовали помещение под производственный цех. Не все оборудование успели поставить, у шефа случились какие-то неприятности, он сейчас в Израиль уехал, вернется не скоро. Из рабочих никого набрать не успели. Те, кто привозил оборудование – водитель, грузчики, – меня вообще не знают. Может, в лицо запомнили, а по фамилии – нет. Район там тихий, ключи у меня, даже пломбир есть.
– Исключено, – отрезал Марк. – Нам нужно такое место, о котором знали бы только ты, я и... Кстати, нам нужен еще один опытный человек.
– Может быть, я знаю такого, – неопределенно ответил Валентин.
Пока Мезенцев не чувствовал ответственности за грядущее мероприятие. Как-то просто проходила беседа с бывшим командиром. Сидят, плетут заговор, словно обсуждают только что просмотренный боевик. Наверное, оттого, что слова пока не пересеклись с делом. И в тот момент, когда рука коснется оружия, и придет та самая ответственность. Когда все пути назад будут отрезаны.
Он спросил о клиенте.
– Ты слышал о нем, – ответил Марковцев, – Султан Амиров. Образно – мы вытаскиваем его на плаху. Понял? Нашлись люди, готовые заплатить за его голову несколько миллионов.
Прежде чем навестить Мезенцева, Сергей встретился с Катей Скворцовой. Он даже на бойцов «Гранита» наводил справки, что уж говорить о клиенте. Первая просьба Марковцева после возвращения из Дагестана касалась именно запроса по деятельности Шамиля в Москве и на Северном Кавказе. «Все чисто, – ответила Катя, – в ФСБ ничего на него нет. Ни в криминале, ни в связях с бандформированиями не замешан».
– Ты говорил про какого-то человека, – напомнил Сергей, – кто он? Из моей «Ариадны»?
Так или иначе, но название отряда особого назначения не прозвучало акцентированно, бывший командир сделал упор на слове «моей». Будто говорил о живом человеке, любимой женщине: МОЯ – и чуть мягче – «Ариадна».
Валентин пристально вгляделся в командира и заметил грусть в его глазах.
– Скучаешь по отряду? – спросил он.
– Что от него осталось? – в свою очередь задал вопрос Марк. – Показуха. Бойцы вышибают о кирпичи последние мозги и жрут перед камерой живых лягушек. Тебя, Валя, я учил совсем другому – как не растерять разум. А сам... – Сергей усмехнулся: «Сам же и потерял голову». – Но не будем при больном о больном. – Не повторяя вопроса, Марк вопрошающе приподнял подбородок.
– Костя Горохов, – назвал имя хозяин квартиры. – Воевал в первую чеченскую кампанию в составе ОМОНа. Как и я, долгое время без работы. Человек надежный. А мы справимся таким составом?
– Нам будут помогать. Причем наш клиент, его зовут Шамиль, придумал неплохую штуку. В число помощников войдут люди, симпатизирующие Султану Амирову.
– Как это? – не понял Валентин.
– Шамиль родом из Дербента, – пояснил Марковцев. – Там не разберешь, кто симпатизирует бандитам, а кто нет. Науров в тех краях вроде непререкаемого авторитета. В свое время он предупреждал о том, что дагестанцы, воюющие на стороне чеченцев, если их не возвратить на родину, сами придут в родные края, но уже в качестве оккупантов. Так и случилось пару лет назад. И все смешалось: один сосед за, другой против. Его сын попал в плен к Султану Амирову. Во время силовой операции был убит. Старик объявил Султану вендетту и выложил за него, живого, семь миллионов долларов. Вот такая история.
После паузы Сергей продолжил:
– В деле будет один нюанс, тут я пошел на уступку Шамилю. Он хочет предупредить Султана о готовящейся операции по его освобождению. Террорист, живя думами о райских кущах, попадет в терновые заросли. Кавказцы умеют мстить изощренно, это у них в крови. Шамиль подбирался к Султану, правда, не совсем удачно, не зная, с какого конца или начала потянуть эту нитку. Старик не очень преуспел, разве что определил или наметил стражника в Лефортове, который мог бы помочь за деньги. В конце концов Шамиль, не повстречай меня, согласился бы дать через охранника яд своему кровнику.
18
Москва, Лефортово, 31 июля, вторник
Владимир Черных заступил на дежурство со смешанными чувствами: подъем сил, вызванный «подъемом» материальным, и ответственность, замешенная на страхе перед недремлющими силами незаконных бандитских формирований и законными структурами, начиная с Главного управления по исполнению наказаний. А закончить Черных мог схожим тюремным коридором, по которому гулко разносились его шаги, тесным помещением – принудительным скитом, где он, контролер Лефортовской тюрьмы, будет так же заглядывать в «волчок», но уже с обратной стороны.
В нагрудном кармане его форменной рубашки лежал клочок бумаги. Что написано на нем, Черных не знал. Текст скорее всего на чеченском языке. Всего несколько строк. Всего лишь маленький клочок бумаги, не идущий ни в какое сравнение с пачкой ценных бумаг, которые ему вручили за пустяковую услугу: дать прочесть одному из заключенных эти несколько строк.
Постояв у одной камеры, Черных пошел к другой. Монотонный звук шагов, размеренный, как маятник старинных часов, успокаивал глупую совесть.
Пожалуй, насчет взглядов в «волчок» камеры с обратной стороны он поторопился – он же не оружие собирается передать. Даже в руки заключенного эта бумажка не попадет. Он просто подержит ее в своей руке, в двух пальцах, если быть совсем точным, что уже совсем сведет его вину на нет, пока арестант не прочтет ее, затем вопросительно приподнимет подбородок и, увидев утвердительный ответ, нарушит привычный, неторопливый ритм шагов. В чуть ускоренном темпе он пройдет в туалет, сожжет записку и смоет черные хлопья в унитаз.
Глупая совесть Владимира Черных без воодушевления, но глотала все новые порции успокоительного. Что бы ни было в записке, положение заключенного не изменится. Как сидел он в своей камере, так и останется сидеть. Может, чуточку повысится его настроение; может, в послании привет от родственников, единомышленников, братьев по оружию. Или и от тех, и от других, покивал в такт шагам контролер. А потом, когда закончится следствие и судья вынесет ему приговор, отправится заключенный – уже со статусом осужденного – в зону, где отбывают пожизненные сроки.
Черных интересовало, конечно, как вышли на него друзья Султана Амирова. Вероятно, разглядели в его мрачном, вечно недовольном, с примесью желчи лице слабость или податливость. Податливость. Нет, это уж слишком. Но кое-какой информацией о распорядке тюрьмы они обладают, иначе откуда узнали, что он контролирует именно этот коридор? Наверное, на него указал у стен Лефортова бывший узник. Другое трудно предположить.
Немного беспокоила мысль о продолжении просьб черноглазых просителей. Однако он вправе отказаться по одной простой причине: кто сможет доказать, что он что-то передал, что-то взял? Все доказательства унесет канализационным потоком. Его заверили, что это первая и последняя просьба.
Черных не торопился выполнить свою миссию, он уже дважды прошел мимо камеры Султана Амирова. Знакомая, переставшая удивлять и вызывать усмешки поза заключенного: боком к окну. И непременный поворот его головы, ставший привычным взгляд с сумасшедшинкой.
...Не глядя по сторонам, Черных погремел ключами и открыл дверь в камеру Султана. Клочок бумаги зажат в руке. Пальцы «коридорного» пришли в движение, распрямляя записку, взгляд, устремленный на заключенного, приказал тому приблизиться.
Немощный, ущербный человек, не способный, кажется, обидеть и мухи, вслед за головой повернул туловище и медленно, как сомнамбула, сделал первый шаг, второй, паучьим взглядом уцепился за первую строчку, вторую, будто мысленно плел паутину.
По движению глаз заключенного Черных определил: тот прочитал записку дважды.
«Все понял?» – спросил он заранее определенным жестом.
«Да», – мигнули маслянистые глаза арестанта.
Пальцы Черных снова пришли в движение, комкая бумагу. Как фокусник, он превратил ее в маленький шарик, который без труда можно даже проглотить.
Закрыв дверь, контролер направился в туалет, подумывая над тем, что стоит понаблюдать за Султаном, не изменится ли его настроение.
Влажная от пота бумага не хотела зажигаться. Черных, нагрузившийся перестраховками, обругал себя и бросил мятый листок в унитаз. Секунда, и он пропал в пенистом водовороте.
Старый, весь в ржавых потеках унитаз, он немногим уступал стоящему в квартире Черных. Скоро тот отправится на свалку, на смену старой сантехнике появится новая, финская. И привезет ее Черных пусть на подержанных, но «Жигулях». Жаль, больше ни на что денег, заплаченных за эту услугу, не хватит.
19
Московская область
Марковцев встретился с Шамилем Науровым буквально в десятках метров от базы, за городской чертой Жуковского. Джип дагестанца сиял чистотой, особо бросался в глаза хромированный кожух запаски, скрывающий под собой взрывоопасный груз.
Не теряя времени, боевой комплект перегрузили в машину Валентина Мезенцева, и только потом заказчик и исполнитель смогли переброситься приветственными словами.
– Как здоровье, Шамиль? – осведомился Сергей, глядя вслед «Жигулям».
Науров ответил кивком головы: «Хорошо».
– Я мог бы сам доставить груз до места, – в голосе дагестанца Марковцев различил легкую обиду. – Ты не доверяешь мне?
– О чем разговор? – улыбнулся Сергей. – Полная открытость. Исключая место хранения оружия и базирования моего отряда.
Значит, доверия ноль, правильно понял Науров. Не мог он знать и того, что базирование отряда Марковцева находится совсем в другом месте. Мезенцев же, скрывшись из виду, свернул с дороги, чтобы подъехать к базе с другой стороны. Опасно ездить по автотрассе с оружием.
– Что еще требуется от меня? – спросил Науров, предлагая Сергею место в машине. Кроме него, в ней находились два крепких дагестанских парня, одетых в рубашки с короткими рукавами. Они выглядели свежими, хотя поочередно провели за рулем много часов.
В ста метрах от них на обочину съехал «Мерседес», скорее всего машина сопровождения. Кивнув в сторону иномарки, Сергей спросил:
– В твоей команде надежные люди?
– Не беспокойся за них. В курсе наших планов несколько человек – ты видел их в моем доме. Остальные, о ком ты просил, не будут знать цели, но выполнят любой приказ беспрекословно. Чем еще я могу помочь тебе? – переспросил Науров.
– Пока ничем. Завтра я покатаюсь по Москве и ее окрестностям. Пара визитов в центре, два-три на периферии. Нужно покрутиться среди торговцев оружием, навести кое-какие справки. С кондачка такие дела не делаются.
– Могу помочь, – согласился Шамиль, уважаемый человек в дагестанской диаспоре Москвы. – Любое оружие, документы.
– Сделаем так. Если мои старые связи на черном рынке оружия не помогут, я приму твое предложение. Просто мне хочется убедиться в незыблемости контингента на рынке.
«Он шутит, значит, дела пока идут хорошо». Узловатыми пальцами Шамиль вытащил из пачки сигарету и привычно ждал, когда телохранитель поднесет к ней огонек. Выпустив носом ароматный дым, Науров снова намекнул на свою готовность помочь:
– В Москве я могу остаться на любой срок.
– Дело твое, – пожал плечами Марковцев. – Только я долго в столице засиживаться не собираюсь.
– ЭТО произойдет в ближайшие дни? – Рука Шамиля застыла на полпути к открытому окну. Пепел упал с сигареты на брюки дагестанца, но он не заметил этого. В выражении его лица произошли перемены: крылья носа затрепетали, черные глаза казались бездонными колодцами. Он живет предвкушением встречи с Султаном, не ошибся в предположении Марковцев.
– Нет, Шамиль, ЭТО произойдет в другом городе. Пока я не определился точно, но общий плацдарм предстоящих действий определил: Центральное Черноземье.
– Мы разговариваем на разных языках, я ничего не понимаю, – вынужден был признаться Науров. – Ты обещал вводить меня в курс дела поэтапно, – напомнил он.
– Что я и делаю. Я назвал область, потом ты узнаешь и город.
– Ты узнал что-то? Амирова должны перевести в другую тюрьму? – Шамиль не был уверен в том, что суд над Султаном состоится в Махачкале, хотя ходили разговоры о передаче дела Амирова в Верховный суд Дагестана. По словам секретаря Совета безопасности Дагестана Магдигаджиева, «слишком много людей объявили кровную месть ему и его сподвижникам». Скорее всего судебный процесс над чеченцем пройдет в Москве.
– Не думаю, ему и в Лефортове нехило, – закрыл тему Марковцев. – Договоримся о наших контактах. Москву хорошо знаешь?
– Да, – кивнул Шамиль.
– В течение недели с двенадцати ровно до половины первого жди меня или моего человека у станции метро «Спортивная».
– Я дам тебе номер телефона, по которому ты найдешь меня в любое время суток. На крайний случай.
– Хорошо. – Сергей запомнил семизначный номер и протянул дагестанцу руку: – До свидания, Шамиль.
Науров сделал еще одну попытку хотя бы приблизительно узнать месторасположение базы:
– Я в сторону Москвы, могу подбросить.
– Спасибо. Доеду на попутке.
Приглянувшуюся дачу, точнее, дом на окраине Жуковского, в Раменском районе Московской области, Марковцев с товарищем заняли еще до оформления всех документов. Пожилая хозяйка, продававшая дом, жила в Раменском у сына, пошла на уступки, получив причитающуюся ей сумму. И если для напарника Марковцева дача в Жуковском стала базой, то для Сергея – заодно и домом. Никто, кроме него и Мезенцева, не знал, где именно он находится.
Вспомнив о первом предложении товарища, Марк все же осмотрел помещения брошенного мыльного комбината. На производственные цеха похоже только изнутри, а снаружи – комплекс длинных бараков с окнами, расположенными на высоте человеческого роста. И запах. Долго в такой вонючей атмосфере не выдержишь.
Сергей вставал с рассветом и обходил небольшой участок, огороженный высоким забором. В отличие от других домов, где гаражи воротами выходили на улицу, металлический гараж купленного дома стоял в глубине двора, к нему шла мощенная красным кирпичом дорога. В гараже имелся погреб с наглухо закрывающимся металлическим люком. Именно туда поместили диверсионный подрывной заряд.
Владея всеми видами стрелкового оружия, Сергей тем не менее впервые держал в руках «амфибию» Тяжеловатый пистолет, но пули с десяти метров кучно уложились в «яблочко», размером со спичечный коробок, на самодельной мишени.
На полке в гараже нашли себе место акваплан и некоторое другое пронумерованное оборудование, включая «ДП-64», уникальное изделие, используемое против подводных диверсантов. Все это вместе стопроцентно указывало на базу морского спецназа «Гранит».
20
Москва, 2 августа, четверг
В район Северное Бутово, что невдалеке от одной из самых сложных автодорожных развязок в столице, Марковцев и Мезенцев приехали около одиннадцати. По дороге Сергей посвящал младшего товарища в тонкости операции.
– Вообще, Валя, рынок оружия вещь полезная. Если бы не рынок, где бы спецслужбы черпали информацию о том или ином стволе? Оружейный рынок «слушают» и будут «слушать»: кто интересуется взрывчаткой, кто детонаторами, кто обычными стволами. Только так можно раскрыть то или иное хищение с военных баз и складов, проследить путь от начала до конца. Иногда случаются казусы, появляется вдруг этакий Андрей Нартов[6]с самопальными стволами и ищет клиента. Натурально, милиция берет его с поличным. Зачем он такой на рынке? Что можно поиметь с него, кустаря, если его норма один или два ствола в месяц? Только головную боль. Потому на черных рынках держатся солидные люди, имеющие тесные контакты с заводами-изготовителями оружия – подпольными и легальными.
Об альянсе – щедрых латышских парнях, поставляющих в столицу оружие, и жадном цыгане по имени Николай, торгующем стволами в розницу, – Марк узнал в то время, когда возглавил боевое подразделение криминальной организации "Группа «Щит». Сергей вооружил не только боевиков, пистолеты носила и правящая верхушка, куда входили высокопоставленные чиновники. На следствии они сдали удостоверения, оружие и документы, подтверждающие право на ношение огнестрельного оружия и его применение.
Дело по "Группе «Щит» развивалось интересно. Избегая разоблачений скандального характера, суд вынес наказание только рядовым членам «Щита», поскольку одни чиновники проходили по делу как свидетели, а имена других под угрозой собственной безопасности следователям ГУБОПа и Генпрокуратуры вслух называть не рекомендовалось.
Именно во время первой судебной волны над «групповцами» начал потихоньку вырисовываться образ руководителя отряда особого резерва, но имени Сергея Марковцева на тот момент не знали. Разве что предполагали, что розыскиваемый человек имел прямое отношение к разведке. На сей факт натолкнуло название преступного синдиката: "ГРУ(ппа) «Щит» – именно такой золотистый оттиск стоял на удостоверениях. Следователи долго ломали голову: что это, на красных корочках, – прямой адрес или совпадение?
Совпадения пахли профессионализмом, кровью и свинцом. Идеолог "Группы «Щит», сумевший придать организации статус федеральной структуры, распрощался с жизнью не без участия боевиков этой организации.
Марковцев руками своего боевика убрал идеолога из снайперской винтовки, еще легально ввезенной на территорию России из суверенного государства. После латыши и цыган Николай Васильев, чей пышный дом представлял собой склад вооружения, ушли, как и положено, в подполье. Однако с прибыльным бизнесом не завязали.
Сергей остался в машине, а Валентин не спеша прогулялся до роскошного двухэтажного творения из облицовочного кирпича. На старомодной скамейке, утащенной, видимо, из парка, сидела разношерстная компания: два молодых цыгана, лет восемнадцати-двадцати, одетых в широкие не по размеру майки с аббревиатурой Национальной баскетбольной ассоциации, русская девушка в коротких шортах; перед ними опустился на корточки небритый мужик неопределенного возраста, в подрагивающих руках он держал сигарету, на лице была написана готовность услужить, развлечь за стакан вина, бутылку пива – обычная картина в цыганских кварталах.
На краю скамейки нашел себе место переносной магнитофон, из его колонок грохотала соответствующая, до сих пор не забытая здесь негритянская «кричалка»: «Can't touch this».
На предложение Валентина позвать отца молодой цыган не сразу поднялся со скамьи. Он демонстративно рассматривал одежду гостя – льняные полуспортивные брюки и серую рубашку с короткими рукавами, надолго задержался на его обуви, наверное, сравнивая со своими кроссовками «Найк-эйр».
Мезенцев подошел ближе и нажал на клавишу магнитофона. Музыка смолкла. Валентин повторил:
– Отца позови.
– Если ты насчет прописки, приходи завтра, сегодня...
Валентин перебил цыгана на полуслове:
– Поторопи его.
Он проследил за цыганенком, усмехнувшись над его обязательными атрибутами – дорогой коричневой кожи барсеткой и сотовым телефоном. Даже на пороге собственного дома эти вещи были для цыгана, как бусы для индейца.
При появлении хозяина, одетого в черные джинсы и вязаную безрукавку малинового цвета, из-под которой вываливался огромный живот, поднялся с корточек мужик с услужливым лицом и громко, панибратски поздоровался:
– Здорово, Николай!
Хозяин не обратил на него внимания, словно рядом пролаяла собака.
– Поговорим? – Мезенцев сделал несколько шагов, увлекая за собой хозяина. Тот тяжело шел следом и скороговоркой недовольно бросал заученные, видимо, слова:
– Если ты насчет прописки, приходи завтра...
– Я насчет стволов, – пояснил Валентин, обернувшись.
Николай ловко прикинулся дураком, всем своим карикатурным видом показывая, что не понимает, о чем идет речь; впервые слышал о компактных автоматах, пистолетах, глушителях, детонаторах...
– Мужик, ты ошибся адресом. Если бы ты подошел насчет прописки...
– И то завтра, да? Давай не будем пудрить друг другу мозги. Мне нужен товар и не нужен товарный чек. Сделай как обычно: назови время и место. Ну? Откровенный разговор не повредит ни тебе, ни мне.
– Кто дал тебе мой адрес? – спросил Васильев.
– Сорока на хвосте принесла.
Механизм продажи оружия Николаем был отлажен до мелочей. По большому счету ему было плевать, кто перед ним – мент или действительно потенциальный покупатель. За свою жизнь он продал много стволов и еще ни разу не попал в поле зрения правоохранительных органов. А если бы попал, в его доме обнаружили бы лишь помповое ружье для самообороны да пачку долларов для следователя.
– Оружие фирменное, не самопал, – цыган перешел на деловой тон, – и стоит дорого. Из компактных автоматов есть «гепарды», пистолеты «вальтер», «бердыш», «Макаров». «Гепарды» не меньше четырех тысяч за единицу.
Мезенцев обернулся, уловив боковым зрением движение справа от себя. На заросшем травой пустыре напротив цыганского дома вставала, словно из могилы, молоденькая девушка. Не сумев выпрямиться, она покачивалась из стороны в сторону, как морская водоросль. Или болотная трава, поскольку действительно походила на утопленницу: волосы спутаны, лицо трупного зеленоватого цвета, руки, которыми она сжимала ремешок сумки, землистого оттенка.
– Кто это? – Мезенцев не мог оторвать взгляд от жуткого зрелища.
– А, – цыган махнул рукой, – шалава местная. Пережрала.
– Что?
Ей было лет шестнадцать, не больше, и, похоже, срок, отпущенный ей, подходил к концу. Если бы Валентин подошел ближе, увидел бы закатившиеся глаза, в приоткрытых и искаженных болью губах – стиснутые зубы.
– Накачалась, – пояснил Васильев. – Не рассчитала дозу героина.
– Вызови «Скорую», – тихо, но требовательно произнес Валентин.
– Я разорюсь на телефонных счетах, если каждому наркоману буду вызывать «Скорую помощь». Они косяками здесь дохнут.
Взяв себя в руки, Мезенцев сощурил глаза:
– Сколько за «гепард», говоришь?
– Четыре, – повторил цыган. – И по полторы за пистолеты. Итого четырнадцать тысяч, если я правильно посчитал. Накину штуку за глушители и детонаторы. Тротила нет.
– Про тротил я тебя не спрашивал.
Валентин отсчитал семь с половиной тысяч долларов и протянул цыгану.
– Это гарантия того, что на месте встречи будет хотя бы один из нас.
От аванса негоциант отказался.
– Товар получишь в Жулебине, слушай точный адрес.
Возвращаясь к машине, Мезенцев несколько раз обернулся на тающую на глазах наркоманку. Компания на скамейке торговала, не отходя от кассы. В барсетке молодого цыгана наверняка найдется все необходимое – «отрава», шприцы, там же лежат деньги.
Свернув по кольцу на Старокачаловскую улицу, Валентин по просьбе Марка остановил машину.
– Что случилось, Валя? – спросил Марковцев, глядя на изменившегося в лице товарища. – Что там произошло?
Слушая Валентина, он едва заметно кивал головой. Цыган торговал смертью – безболезненной и быстрой и медленной, мучительной, – оружием и наркотиками. Оружие и продают для того, чтобы из него стреляли бандиты в междуусобных разборках, его приобретают и «тяжелоатлеты» вроде Марковцева. Одни довольствуются простенькими «Макаровыми», другие предпочитают профессиональное оружие.
Странную, противоречивую аналогию выстроил в голове Марк, отчетливо представляя себе то, что получасом раньше видел его товарищ. Выходило, та загибающаяся девчонка, начавшая с безобидной вроде бы затяжки марихуаны, заканчивала жизнь тяжелым, «профессиональным» наркотиком.
«Дохнут косяками», – повторил он про себя слова цыгана, воспроизведенные Валентином с ненавистью. Наверное, торгаш имел право говорить так в присутствии человека, покупающего оружие. На глазах у Мезенцева загибалась наркоманка, очередная жертва, на которую ему, именно в этом контексте, по идее, было глубоко наплевать, или, во всяком случае, должна была оставить его равнодушным. Все так, если бы Мезенцев не пережил личную трагедию, связанную с наркотиками.
– Не нервничай, Валя, – посоветовал Сергей, – вытащи из себя эту занозу. В таком состоянии ты мне не нужен. Вокруг столько дерьма, что пора научиться не замечать его.
– Но сам-то ты замечаешь.
– С чего ты взял?
Реплика Мезенцева навела на мысль о третьем участнике. Кандидатуру Горохова обсуждали долго, Сергей так или иначе склонялся к мысли, что пройдет много времени, прежде чем он сам найдет нужного человека.
Костя оказался неразговорчивым, пожалуй, даже замкнутым человеком, что могло характеризовать его как с положительной, так и с отрицательной стороны. Первый разговор произошел в машине – чем меньше будет знать партнер, тем лучше. Однако темы про заказчика избежать не удалось. В конце беседы Марковцев предупредил Костю, как неделю назад – Валентина:
– Ты работаешь за деньги, считай, подписал контракт. Пути назад у тебя нет. В Дагестане проживает тридцать шесть национальностей – все кавказской против одной русской. В лучшем случае будешь иметь дело со взрослым населением Дагестана, в худшем – со мной одним.
Может, в сероватых глазах Горохова, покорно проглотившего предупреждение, Марку почудился вопрос:
«А сам ты не за деньги взялся за это дело?» И за деньги тоже, мог ответить Сергей. Однако видел в этой работе больше, о чем не следовало говорить компаньонам. Никакой идеологии. Все они – наемники, не более того. Все вопросы снимались величиной суммы.
Мезенцев прав, Сергей замечал многое. Даже отсюда, из машины, мог увидеть два призрачных рекламных щита. Один броский, зазывающий – у ворот цыганского особняка: «Не проходите мимо». Другой, еще более красочный, на пустыре, он же – надгробье, и с тем же содержанием: «Не проходите...» Девчонка, вызвавшая глубокий протест в душе Валентина, виновата лишь в том, что обратила внимание на яркую вывеску и не прошла мимо. Как и сестра Мезенцева.
В свое время Валентин сгорел, окунувшись в реальность, и, как следствие, перестал замечать больную для него проблему потому, наверное, что в воде воды не видно, что поначалу не было времени и желания выйти из запоя. И вот вся накопившаяся в нем боль вдруг встала перед ним из травы. Как оказалось, не вовремя. Или?..
С таким настроем, какой овладел Мезенцевым, не стоило браться за серьезную работу. Гибель приходит, когда ты сломался психологически. Валентин не сломался, но крепко надломился. И вот в эту душевную трещину необходимо залить укрепляющего вещества. Марк знал множество действенных рецептов и в сложившейся ситуации решил применить испытанный способ, практически не дающий сбоев. Себе он мог признаться, что начинает охоту за двумя зайцами. Охотиться ведь можно за целым выводком, убивать – лишь одного.
– Давай я помогу тебе, Валя, – начал он, бросив теребить щетину на подбородке.
– Чем? – машинально спросил Мезенцев.
– Да есть одно радикальное средство избавиться от видений. Клянусь, еще сегодня ты вздохнешь свободно, полной грудью и скажешь: «Хорошо-то как, мама!» Закурив, Валентин покосился на Марка. Сергей продолжал, не обращая внимание на недоброжелательный взгляд младшего товарища:
– Сейчас ты видишь перед собой умирающую наркоманку, но ты поступил мудро, оставив все так, как есть. Допустим, она пройдет курс лечения, однако вскоре снова окажется у ворот цыганского дома. Если хватит денег, умрет, не хватит, тоже умрет, не вынеся ломки, или шагнет с балкона. Естественный отбор, Валя, в этом мире выживает сильный.
Сергей снова резал по живому; и только так – не сочувствием, нытьем или уговорами – мог поставить Валентина на ноги.
– Это и есть твое радикальное средство? – зло обронил Мезенцев.
Марк не полагался на природу в целом, лишь на свою природу. И ответил товарищу с невеселой улыбкой:
– Пока мы сильные, Валя, у нас есть возможность задавить слабого – но не беззащитного, понимаешь? Заодно посмотрим Костю в деле.
– И пристреляем оружие, – докончил Мезенцев, приободрившись и предугадывая дальнейшие действия. – Поедем в Жулебино, осмотримся?
Сергей подмигнул ему:
– Повысилось настроение? Я же сказал, что помогу тебе. Поехали к метро «Спортивная». К двенадцати как раз успеваем.
– Хочешь поговорить с Шамилем?
– Да. Он сам напросился на работу, и сегодня ему придется повечерять.
21
Сбывать наркотики и оружие Николаю помогал начальник местного отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Весь личный состав ОВД, начиная с начальника и заканчивая рядовым милиционером, «крыл» цыганский бизнес. Кроме того, начальник РОБОНа со сладкоголосой фамилией Соловейчик имел свою долю от прибыли и точку возле строящейся станции метро «Бульвар Дмитрия Донского», где наркоторговцы реализовывали героин, анашу и маковую соломку.
Стоя у дверцы багажника, Соловейчик молча поджидал компаньонов. Обычно заключительный этап передачи оружия проходил без участия Николая Васильева, этим занимались его сыновья и два «урчи-бурчи» с выколотыми на коленях и плечах звездами и прочими воровскими татуировками. И все они, как всегда, опаздывали.
Наконец в начале Ратной улицы показалась черная «Волга». «На каждого цыгана есть свой Немцов», – сострил про себя Соловейчик, удивляясь не то консерватизму лавочников, не то их жадности.
Старший сын Николая, Дмитрий, появился из машины с холщовым мешком в руках и быстро, по простенькой, заранее отработанной схеме погрузил товар в багажник зеленого «Фольксвагена-Гольфа». Это в Северном Бутове, где все менты свои, можно свободно возить наркотики или оружие, а за его пределами – тут уже работа Соловейчика.
Проехав по Кольцевой, пара машин влилась в автомагистраль «Урал» и вскоре, проехав АЗС, свернула на Привольную улицу. Место тихое, проверенное, здесь совершались сделки и из рук в руки передавалось оружие. С одной стороны незастроенные площади, с другой – жилые дома.
Соловейчик поставил свою машину в ста метрах от «Волги» и подмигнул коллеге из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков:
– Чего невеселый?
– Голова болит. – Милиционер вытащил плоскую фляжку с коньяком и глотнул обжигающий напиток. Такие фляжки стали модными последнее время, их таскают с собой не только крутые, «белые воротнички» и проститутки. Поначалу в отделе внутренних дел откровенно рисовались. Вот курит пара ментов в коридоре, вот синхронно достают фляжки, одновременно откручивают крышки, разом булькают, завинчивают, прячут в карман. Потом надолго забывают про нержавеющий атрибут крутого времени, а вспоминая, мысленно восклицают: «Е-мое! Пора глотнуть».
Вот и сейчас, глотнув и выразив нетерпение словами:
«Скоро, что ли, они появятся?» – борец с наркоманами вспомнил, что сегодня по расписанию мероприятие: «любить» маму. Все люди, обремененные деньгами, должны вовремя «любить» маму. Навестить – значит поскорбеть вместе с ней о ее здоровье, полистать семейный альбом, тихо радуясь его толстым страницам. «Отлюбив», облегченно вздохнуть и отчалить.
Так и есть, определился Сергей: старший цыган не приехал, явились его сыновья. Валентин сегодня видел их, сидящих на лавочке. Марковцев из окна угнанной «девятки», укрытой в кустах в нежилом секторе Жулебина, проследил за движением «Фольксвагена» и кивнул напарникам, привлекая их внимание.
– Оружие в иномарке. В ней или менты, или братва с поддельными удостоверениями. А «Волга» «чистая», в открытую цыгане стволы не возят. Еще минутка – и начнем.
– Рок-н-ролл? – Валентин бросил взгляд на мощное оружие в руках командира.
– Не, – покачал головой Марковцев, тихо рассмеявшись. – Как любит говорить мой друг – он тоже военный, – «цыганочка» с выходом.
Кроме цыган, как предполагал Марк, в салоне «Волги» должны находиться так называемые разводящие, вступающие в разговор первыми: кто, откуда, «сорока на хвосте принесла» – это не ответ. Обычно разводящие – люди с уголовным прошлым либо хорошо «болтающие» по фене.
Затем последуют предупреждения, похожие на угрозы, проверка денег, и только потом появится товар и словесный сопроводительный понос: «Следы ведут на Балканы».
Так же посмеиваясь, Сергей обернулся на Горохова:
– Костя, расскажи еще раз, как ты собрался ограбить банк.
Два друга – Мезенцев и Горохов – до встречи с Марковцевым вынашивали план ограбления банка СИБМир (Столичный инвестиционно-банковский мир) на Соколе. Точнее, идею вынашивал Костя, склоняя к этому своего приятеля. Сергей ради любопытства выяснил некоторые подробности и пришел к выводу, что, в общем-то, план неплохой. Для начала требовалось точными выстрелами вывести из строя две камеры наружного наблюдения над центральным входом в банк, которые «били» на угол примерно в сто пятьдесят градусов. То есть изъять обзор, граница которого лежала в десяти-двенадцати метрах от входа. А все потому, что внутренняя дверь – бронированная, блокируется в случае экстремальной ситуации с пульта. Попади в сектор обзора в маске, и дверь закроется. Зайди в банк с «открытым забралом», получится интересное кино.
Марк полюбопытствовал: откуда такие подробности о секторе обзора камер и тому подобных вещах? Костя отмолчался, промямлил только о знакомом в СИБМире. То бишь косвенно сообщил о третьем участнике. Который, судя по всему, работал в службе охраны банка, скорее всего – на пульте слежения.
«Интересное кино» все больше интересовало Марка, и он уже через Валентина выяснил все подробности. Оказывается, Косте передали видеокассету с записью всех камер слежения в банке, то есть точный маршрут, следуя которым не попадешь в объектив.
Но главные – это камеры на входе. Опытный стрелок и быстрота – вот все, что требовалось от налетчиков. Сергей даже представил, как бы он действовал. За поясом две вещи – маска и пистолет. Он подходит к критической точке, за которой площадь обзора камер слежения, не попадая в объектив, вынимает пистолет и из «мертвой» зоны делает два быстрых выстрела: в одну камеру, потом в другую. Пока оператор на пульте будет думать, почему пропало изображение на двух «картинках», грабители, на ходу надевая маски, уже будут в банке.
И отход виделся красивым – либо через центральные двери, либо через бронированную боковую, – замки на них автоматически откроются для эвакуации персонала банка, как только сработает автономная пожарная система. А для этого нужно лишь бросить дымовую шашку в зале или поднести зажигалку к датчику.
Глядя на Костю, на его низкий лоб и оттопыренные уши, Марку с трудом верилось в его авторство. Девяносто девять из ста, что планировал ограбление служащий СИБМира, предоставивший видеоматериал. В его обязанности также входило оповестить партнеров о дне, когда в банк доставят крупную сумму наличных долларов. Причем не в кассы – денег там, как правило, немного, – а в кабинет управляющего.
Что это за деньги, Мезенцев не знал. Вариантов тут было немного. Деньги могли прийти в банк отмытыми, они могли составлять процент от участия в банковском деле некоей финансовой группы, они могли уходить в качестве устоявшихся процентов в Министерство финансов, Центральный банк. Наконец в комплексе – и за «крышу», и в качестве взятки. Управляющему не резон самому развозить деньги или принимать у себя толпы чиновников и бандитов. И тем ни к чему регулярно рисоваться в банке. Этим и занимаются так называемые финансовые группы.
Красиво, но опасно. Впрочем, и работа на Шамиля Наурова выглядела не менее рискованной.
– Надо было выбрать что-нибудь попроще, – Марковцев продолжил начатую тему, поигрывая в руках патронами. – Обычный Сбербанк, к примеру. – Загнав боеприпасы в двустволку, он распорядился: – Ну все, братцы, топайте к «Фольксвагену». Начнете с сигнальной ракеты.
Костя вооружился унифицированным «Калашниковым», скрывая его за легкой курткой и подтянув приклад к подмышке. Валентин прятал под одеждой «глок-22». Что касается вооружения командира маленькой группы, ему вообще не находилось определений.
С первым заданием Костя справился легко. Во избежание неприятностей на дорогах столицы Марк посоветовал напарнику угнать машину в самом Жулебине. Горохов не имел сканеров для снятия автомобилей с сигнализации, он поступил проще: остановил частника, отключил его хорошим ударом и связал, оставив калымщика на пустыре.
Дав напарникам пять минут, Марковцев завел двигатель. Мотор «девятки» работал четко. Чтобы она не заглохла на малых оборотах, Костя покопался в карбюраторе, увеличив обороты. Сейчас тахометр «высокой» панели показывал чуть больше тысячи. Сергей включил первую передачу и медленно тронулся с места.
Как только его машина показалась из-за укрытия, «Волга» полыхнула дальним светом, привлекая внимание, затем свет фар снова стал тусклым.
Поддержка в виде двух офицеров милиции и абсолютное чувство безнаказанности позволили цыганам покинуть салон и дожидаться клиента у раскрытых дверей, перебрасываясь ничего не значащими фразами.
Остановившись в тридцати метрах от «Волги», не глуша двигатель, Сергей потянул рукоятку ручного тормоза и открыл дверцу.
Вряд ли торговцы оружием, стоящие по обе стороны от машины, видели нечто подобное. Это нечто имело два ствола, расположенных вертикально, калибр их устрашал: сорок пять миллиметров!
Установив взрыватель на носовой части семисотграммовой гранаты для поражения целей на суше, еще находясь в машине, Марк зарядил «пушку». То был двуствольный гранатомет «ДП-64», позволяющий уничтожать водолазов на сорокаметровой глубине и на расстоянии четырехсот метров, детище российских умельцев из научно-производственного отдела «Базальт».
Перед Марковцевым скорее находились потенциальные космонавты, нежели подводники. Широкий приклад удобно устроился на плече, левая рука сжала длинную переднюю рукоятку, палец правой руки прикоснулся к пусковому крючку. Поймав в прицел лобовое стекло «Волги», Марк нажал на спуск. Подвывая, фугасная граната, оставляя за собой дымный след, рванула к цели.
Марковцев предвидел что-то похожее. Цыгане, вместо того чтобы при виде вооруженного гранатометом человека броситься в разные стороны, посчитали за благо убраться с опасного места на машине.
Такой же, как у отца, пивной живот старшего из сыновей не позволил цыгану оперативно влезть в кресло пассажира. Его младший брат не двинулся с места, с оторопью глядя на эффектно подсвеченного фарами «Волги» гранатометчика, с этакой «дурой» больше походившего на канонира.
То, что нужно, подметил Марковцев, видя, как взрывной волной одного из цыган отбросило в сторону. Второй едва ли не ртом, открытым от ужаса, поймал фугас. Сидящие на заднем сиденье ничего, видимо, понять не успели.
«Волга» вздыбилась от разрыва гранаты, осколки стекла брызнули во все стороны. Огня и грома добавил взорвавшийся бензобак.
– Сигнальная ракета, – довольно спокойно произнес Мезенцев и кивнул напарнику: – Пошли. Парни заждались нас.
Сближаясь с «Фольксвагеном», Костя распахнул куртку и высвободил автомат. Пассажиры иномарки находились в ступоре. Они видели короткий выход Марковцева, который впечатлил их настолько, что они поначалу не заметили еще двоих вооруженных людей. Один стоял у дверцы пассажира, другой – со стороны водителя.
– Опусти стекло, – приказал Костя Соловейчику, – и вытащи ключи зажигания.
Видя его неподвижность, Горохов прикладом выбил стекло и снова взял милиционера на прицел.
– Открой дверь, – последовало очередное распоряжение. – И медленно выходи. Руки на крышу. Молодец. Теперь скажи, где оружие.
Соловейчик, подрагивая всем телом, кивнул головой в сторону:
– В багажнике.
Мезенцев точно таким же методом вывел наружу второго мента и обыскал, прижав к его шее ствол «глока». Табельный пистолет Макарова он переложил в свой карман и глянул в сторону горящей «Волги».
Бушевавший огонь позволял рассмотреть дальнейшие действия Марка. Подполковник подъехал поближе и сейчас подтаскивал к «Жигулям» тело цыгана, не пострадавшего в огне. Он действовал согласно фирменной американской поговорке: «Живой или мертвый, ты пойдешь со мной», по-русски звучащей не менее убедительно: «Головой или ногами вперед, ноты пойдешь...» Для страховки цыган годился и мертвым. Его безвольное тело Сергей не без труда втолкнул на переднее кресло «девятки» и, не теряя времени, быстро подъехал к «Фольксвагену».
Визг тормозов совпал с коротким и хлестким ударом, которым Валентин, стоя к противнику вполоборота, заставил того сползти на землю. Поймав ключи, брошенные ему Костей, Мезенцев открыл багажник и вытащил мешок с оружием. Марк уже стоял у задней дверцы «Лады» и опустил ее, как только оружие оказалось внутри.
– Давай, Костя, – кивнул он напарнику.
Горохов, замахнувшись, ударил прикладом автомата в шею Соловейчику и втолкнул его, оглушенного, в салон иномарки.
Все шло как по нотам. Костя занял место за рулем угнанной им машины и покосился на мертвого пассажира, успев удивиться: «Когда же Марк успел?» Наркоторговец хоть и был мертвым, но сидел пристегнутый ремнем безопасности.
Сергей влез на заднее сиденье и протянул Валентину «гаубицу»:
– Давай ты, Валя.
Костя, форсируя первую передачу, отъехал на двадцать метров, выжал сцепление и резко крутанул руль. «Девятка» развернулась практически на месте. Открылась задняя дверь, выпуская Мезенцева, вооруженного гранатометом.
– Горите, суки! – прошептал он, нажимая на спусковой крючок.
Фугас врезался в заднее стекло «Фольксвагена» и разорвался внутри салона. Вряд ли из-за грохота взрыва Валентин различил иные звуки, однако в ушах его стоял пронзительный крик горящих жертв.
Хлопнув дверцей и возбужденно подрагивая крыльями носа, Мезенцев в знак благодарности кивнул Марку.
– Выигрывать надо на старте, – наставительно произнес Сергей. – Поехали, Костя. Нас ждут великие дела.
Он потянул конец тесемки и вывалил содержимое мешка под ноги. Подняв увесистый сверток из вощеной бумаги, передал его Валентину:
– Посмотри, что в них.
– Глушители, пламегасители, – отозвался Мезенцев, разорвав упаковку.
Сергей тем временем одобрительно кивал, взяв в руки оружие, внешне очень схожее с автоматом Калашникова «АКС74у» с укороченной и модифицированной ствольной коробкой. Разница заключалась в компоновке, типичной для пистолета-пулемета, и возможности без смены ствола использовать различные виды патронов, начиная с калибра 9 – «браунинг» и «ПМ» и заканчивая длинным, тридцатимиллиметровым «громом». Все эти типы патронов можно в произвольном порядке зарядить в магазин, и оружие не «заметит подмены» ни в полуавтоматическом, ни в автоматическом режимах ведения огня.
Вес «гепарда» Марк определил в пару килограммов, длина – не больше сорока сантиметров. Действительно, очень компактный автомат. Сергей вогнал плоский магазин в рукоятку и передернул затвор.
– Дай-ка глушитель, – попросил он товарища. – Надо опробовать оружие. Ведь его привезли в мешке. Понял мой черный юмор, Валя?
– Понял, – улыбнулся Мезенцев.
Сергей навернул глушитель и быстро разобрался с автоматическим предохранителем на спусковом крючке, конструкция которого была ему хорошо известна, – аналогичный предохранитель имеется на пистолетах системы «глок».
Сделав одиночный выстрел из окна машины, звук которого проглотил глушитель, Марк положил автомат и взялся за пистолет.
Он любил этот тип – легкий «вальтер» в милиции называют вторым пистолетом, предназначенным для скрытого ношения в кармане. Его удлиненный ствол позволял использовать один из стандартных многокамерных глушителей, различающихся лишь калибром.
Сергей был одет в стильный жилет «Скотт и Вест» светло-коричневого цвета, имеющий множество карманов. В карман с правой стороны, снабженный широким клапаном на липучке, Марк положил «вальтер», а из других, расположенных на груди, достал пару фугасов для гранатомета. «ДП-64» заряжался с казенной части, и эта процедура заняла считанные секунды.
Костя тем временем вел машину по автотрассе М5 в сторону аэропорта Быково. Темно; в это время суток на дороге постовыми досматривается большинство машин. Проводится именно досмотр, а не обычная проверка документов.
– А вот и постовые, – протянул Марк, вглядываясь в яркие огни справа от дороги. Рядом с будкой стояли две патрульные машины – шестая модель «Жигулей» и десятая, «исполосованные» синей краской и оснащенные системой проблесковых маячков. Жезлом, направленным себе под ноги, постовой приказывал водителю «Лады» остановиться.
– Костя, – подал идею Сергей, держа на коленях двуствольный гранатомет, – прикинься глухонемым и знаками покажи: мол, ничего не понимаю, спроси у соседа.
Мертвый цыган уронил голову на грудь. Он получил осколочное ранение в область сердца, и еще один осколок попал ему в верхнюю часть головы.
– Или сделаем по-другому, – не унимался Сергей, чувствуя нарастающее возбуждение. – Я приставлю к твоей голове гранатомет и скажу: «Дорогу! Иначе я снесу ему башку!»
– Здорово, – без воодушевления отозвался Горохов. К этому времени он снизил скорость до сорока и включил указатель правого поворота. – Лучше скажи, когда жать на газ.
– Вот сейчас и жми, – посоветовал Сергей.
Товарищ послушно утопил педаль газа в пол и бросил взгляд в панорамное зеркало. Не сразу, но постовые, вооруженные автоматами, кинулись к патрульной машине.
Марковцев повернулся и для удобства стал на сиденье коленями. Выбив заднее стекло стволами гранатомета, приготовился к работе.
Патрульная «десятка» быстро нагнала беглецов, воя сиреной и слепя дальним светом. Лишь сблизившись едва ли не вплотную, чуть сбросила скорость. Выбитое стекло и направленное в их сторону оружие, четко просматривающееся при свете фар, постовым явно не понравилось. Однако отпускать преступников они не собирались. У них на выбор имелось два варианта: преследовать нарушителя на расстоянии или же открыть огонь на поражение.
Сергей не дал им и секунды на размышление. Прицелившись, он грохнул из диверсионного оружия перед колесами машины.
– Успели они доложить по рации или нет? – спросил он сам себя. – Будем надеяться, что на следующем посту нас ждут.
Милицейская «десятка», резко затормозив, выскочила на обочину и несколько раз перевернулась.
– Костя, сколько еще осталось?
– Все, уже приехали.
Горохов сбросил скорость и свернул с дороги. На краю лесопарка, уже в районе Белой Дачи, надежно укрытая, приятелей поджидала «пятерка» Мезенцева. «Трамвай-пятерочка» – так ласково Валентин называл свою машину.
Побросав в «пятерку» оружие, все трое заняли свои места. За руль сел Мезенцев. Точно рассчитав угол, Марковцев метров с пятидесяти всадил в угнанную машину последний фугас. Яркий факел взметнулся в небо; на него, как светляки, вскоре съедутся все патрульные, несшие в этом радиусе службу.
Они сразу опознают в горящей машине того самого беглеца, на которого прошла в эфире ориентировка, и снова потревожат радиоволны: «Есть! Нашли!» А в авто – догорающий труп. Если и будут искать еще кого-то из преступников, то рядом.
А пока всего этого не произошло, «трамвай-пятерочка», не нарушая скоростного режима, спокойно проезжала посты.
Марк не стал спрашивать товарища, полегчало ли ему, – и так ясно, стоит только взглянуть на его профиль, гордо приподнятую голову. Побочный, он же положительный эффект от грамотно разработанной и четко проведенной операции: именно такое настроение, такой настрой партнеров и нужен был Сергею.
К тому же он посмотрел Костю в деле. Тот не нервничал, работал спокойно, лишней инициативы не проявлял, «читал с листа». И в дальнейшем Марк надеялся именно на такое поведение.
После получасового ожидания на прежнее место встречи подъехал на своем джипе Шамиль Науров. Может, на этот раз дагестанец догадался, что база Марковцева находится рядом, но темы этой не стал касаться даже в мыслях. Во-первых, потому, что Сергей, погрузив оружие в «Лэндкрузер», сообщил ему новый адрес, куда дагестанцу надлежало доставить вооружение.
– Поэтапно, как и обещал, – напомнил Сергей. Шамиль кивнул. Отчего-то именно сегодня, когда в начале первого он увидел Сергея, старика вдруг охватило волнение. Ему казалось, что Марк откажется от работы, денег. Слава богу, этого не случилось.
– Значит, товар доставить в Новоград, – повторил он.
– Да. Потом я дам тебе недельку отдыха.
– А не получится так, что я и дальше продолжу возить оружие?
Марковцев покачал головой:
– Не беспокойся, Шамиль. В следующий раз я погружу в твой джип Султана Амирова. Костя, – позвал Сергей товарища, – езжай с Шамилем. Карта у тебя?
– Да, – ответил Горохов. Вчера они втроем долго сидели над картой Новоградской области. Марк предложил два варианта операции; и если поездка Горохова в Казань окажется удачной, наиболее эффективно сработает тот, к которому склонялись все трое. Марковцев «отчитался» за санитарно-эпидемиологическую службу, и Костя воочию убедился в четкой работе мозгов бывшего подполковника.
– Шамиль подбросит тебя до дома и даст по дороге полный расклад на Яфарова, если мне не изменяет память.
Горохов молча кивнул и занял место в «Лэндкрузере».
– Удачи тебе, Шамиль, – улыбнулся Марк. – Встретимся через три дня.
Сергей пожал шершавую ладонь старика и присоединился к Мезенцеву. Глядя на иномарку, увозившую почтенного дагестанца, сказал:
– "Старца не укоряй, но увещевай, как отца. – Переведя взгляд на взбодрившегося товарища, фыркнул: – А младших, как братьев".