Казалось внизу лежал какой-то другой, мерцающий мир. И в лучах его купалось три тела, медленно опускаясь вниз. Они не шевелились и Ивона как завороженная смотрела на них. Сверху висел Рейнар, под ним - магичка, еще ниже - жирдяй. А эльфа не было. И вот на ее глазах толстый вояка опустился чуть ниже, коснулся какой-то невидимой точки, и начал исчезать. Просто меркнуть, становиться прозрачным.
Тяжело вздохнув, Ивона поняла - время у нее есть, но его мало. Будь он даже мертв - хоть проводит в последний путь как человека. Надо только как-то его подцепить...
И только она уже хотела пойти поискать веревку, как поняла, что прилипла. Подошвы сапог завязли в киселе и теперь она даже ногу поднять не могла. Это насторожило, напугало.
«Нет, не стоит оно того, - решила она, стягивая с ног сапоги. - Любовь и порядочность сведут меня на погребальный костер, а я еще даже свининки не поела. Нет. Рейнар мертв. К тому же кто его знает, это мрама. Еще обидится, что добычу отобрала, и снимет купол с южной границы. Только войны нам здесь не хватало».
Хотела Ивона уже перешагнуть розовую лужу ногой, освобожденной от сапога... да только лужа уже так разрослась, что не перепрыгнешь. Выругалась девушка, последними словами себя отлаяла. Один шанс остался - прыгнуть вперед как можно дальше, до открытой двери добраться. Вроде и не далеко... а все равно страшно.
Но Ивона все равно встала на свои снятые сапоги, раскачалась и прыгнула изо все сил. Прыгнула уже понимая, что не получится. И когда она прыгнула лужа вспучилась, колодец потек сильнее, будто издеваясь. И Ивона, со всего маху, упала прямо лицом в розовый кисель. Упала, и тут же отключилась.
***
По всей улице висели черные флаги с коричневой орлиной головой. Янтарный глаз птицы смотрел гордо, почти надменно, на гуляк и случайных прохожих, будто следил. Ивона же следила за орлом сама из окна, качая на руках сына. Маленький Тейнар Ома уже давно сладко сопел, но она все никак не могла заставить себя отнести его в колыбель, и все прижимала, прижимала, прижимала.
Ей казалось, что если она отпустит его - он исчезнет.
За спиной скрипнуло, и Ивона обернулась. Рейнар, ее муж, ласково улыбался, стоя в дверях. На нем был парадный синий китель Редегоста с двумя рядами пуговиц, широкие плечи украшали серебряные эполеты а на поясе висел подаренный королем меч.
«Мой герой, - подумала она с какой-то непривычной любовью. - Мой победитель».
- Ты видела? - спросил он тихо, почти шепотом, кивнув на окно. - Это же надо - взять и на всю улицу их повесить...
- Не скромничай, - сказала она ему. - Ты заслужил.
Обычно серьезное лицо мужа расплылось в улыбке. Он подошел, обнял Ивону, подарил каждой ее щеке по поцелую, потом глянул на малыша. Ему был всего-то год. Столько же, сколько и победе. Их победе. Ивона родила его в то самое время, когда ее муж, генерал Рейнар, брал штурмом столицу Готегеста. Он и назван-то был в честь короля, которому показательно, при всем народе, отрубили голову.
- Няня пришла, - прошептал ей на ушко Рейнар, и этот шепот - горячий, такой же влюбленный как и в день их встречи - опьянял. - Пойдем? Нас уже все ждут. Прием... а к черту прием! Может заскочим ненадолго в спальню? Что думаешь? Я там, кажется, забыл... хмн...
- Расческу? - предположила Ивона, жалея, что из-за ребенка на руках не может провести по короткому ежику волос.
- Точно, расческу, - весело улыбнулся парень. - Так что, поможешь мне ее поискать?
- Ох, что бы ты без меня делал? - с улыбкой, Ивона мягко выскользнула из его объятий и уложила ребенка в колыбель.
- Сгинул бы, Вонни, сгинул бы, - сказал Рейнар, подходя и беря ее за руку. - Наш Тей уже такой большой... скоро станет настоящим мужчиной.
- Таким же героем как папа, - сказала Ивона, сжимая его ладонь.
Что-то было не так. Хорошо, но неправильно. Будто она забыла о чем-то. О чем-то важном.
Оставив ребенка, они вышли из комнаты и зашли в следующую же. В спальню с большой деревянной кроватью, застеленной суровым коричневым пледом. Стену у изголовья украшал щит с орлиной головой - знак семьи Ома. Тот самый, на котором остались копоть и следы от мечей последней битвы. А в углу стоял трельяж с висящим на нем шляпками и украшениями - такими девичьими, такими изящными и женственными...
- Рей, тебе никогда не казалось, что... - начала Ивона, но муж накрыл ее губы поцелуем.
И она не удержалась. Поддалась. Растаяла в чужих руках, пригладила его короткие волосы, его порадную форму.
- Что что-то не так, да? - спросил Рейнар, оторвавшись. - Да, казалось... но в конце-то концов, Вонни... мы уже не выберемся отсюда. Так почему бы не насладиться моментом?
От этих слов Ивону словно током пробило.
Башня. Колодец. Мрам.
Пространство зарябило, через него проглянула розовая подложка.
Всего лишь иллюзия, всего лишь приятный сон, из которого не хочется выбираться.
На глаза навернулись слезы.
Вот так, да. Мир на Готреде, триумф героизма, может быть только таким. Жалкой подделкой, подернутой розовым туманом. Лишь краткий миг - и ты уже труп.
«Насладиться что ли действительно? - спросила она у себя. - Ведь все, как я мечтала. Мир, мужчина, ребенок. Свой дом, признание общества. Трельяж даже, мать его, о котором я всю жизнь мечтала. Нет...»
- Нет, Рей, мы еще повоюем, - грустно улыбнулась она, а потом, набрав в грудь побольше воздуха, выкрикнула громко ему в лицо. - Паскуда, ты сдаться решил?! Это не тот Рей, что принес мир на Готред! Это не тот Рей, что хотел мира и был готов принести себя в жертву ради него! Это жалкий слабак!
За стеной заплакал ребенок.
Няня громко попросила быть потише.
С улицы донесся военный марш.
А Рейнар...
Рейнар скрипнул зубами, неожиданно прижал Ивонну к себе и...
Что-то внутри них будто взорвалось.
***
В розовом киселе было почти ничего не видно, но они шли. Шли, умирая от невозможности вздохнуть, от самой невозможности смерти. Они шли к чему-то, что клокотало в самом сердце этого мира. Это что-то походило на сердце - огромное, пульсирующее так громко, что от каждого звука было больно. И они дошли. И засунули в это нечто, погрузили, свои пальцы, разорвали. Хлынуло красное, будто бы кровь. Хлынуло, испустив звук - будто металлом по стеклу. Хлынуло... и отпустило.
Но им мало было уйти. Мало. Они ведь жадные и злопамятные. Потому они потребовали. Они потребовали дать им то, чего они так страшно желали. То, чего они лишились, выбравшись из сладких объятий такой приятной смерти.
Оно не могло им этого дать.
Оно не могло устроить на Готреде мир. Оно даже не знало, что такое мир и что такое Готред. Но оно могло дать другое - все равно понимало, что умрет. Отдать, чтобы не пропало, не кануло в небытие. И ему было смешно - впервые оно отдавало тем, у кого привыкло брать.
И что-то снова взорвалось внутри, а потом и снаружи. Взорвалось, и потухло, погрузившись во тьму.
***
Ивона проснулась в теплых объятиях на дне абсолютно сухого колодца. От мрама и следа не осталось - будто и не было его. А может он и был, да только ушел глубже зализывать раны.
Украдкой, непривычно стеснительно, она глянула краем глаза на Рейнара. Он был в сознании - смотрел в одну точку и размеренно дышал. Это ее немного успокоило, как и тот факт, что в ней что-то изменилось. У нее было что-то, чего раньше никогда не имелось. Она не понимала что именно, но догадывалась.
Одна половинка. А у Рейнара - другая. Остальные не выжили, были поглащены.
Интересно, какие сны они видели?
- Надеюсь, вы забудете тот сон, Ивона? - спросил ее Рейнар рассеянно. - Это... просто воображение разыгралось.
- И не подумаю забывать, - обиженно фыркнула она на это. - Подумаешь...
- Тогда... что насчет того, чтобы попытаться воплотить его в жизнь? - осторожно спросил Рейнар. - Я так понимаю, теперь у нас есть шанс. С такими силами...
- Рей, сбежим? - не сдержавшись, попросила она. - К мрамам этот материк, а? Нортейл, Этейна, архипелаг...
- Не могу, - покачал головой Рейнар, хотя Ивона и так понимала - не согласиться.
Парень сжал ее, тяжело вздохнул а потом шепнул на ушко, будто решившись.
- Вонни, теперь - это дело принципа. Точнее нет, не так... ты ведь всегда все делала из вредности. Из вредности поехала со мной туда, на осаду и рожала в палатке, из вредности назвала ребенка в честь умершего короля, из вредности купила тот отвратительный трельяж... пойми меня. Теперь я тоже из вредности хочу эту гребанную победу над этим гребанным врагом которому него гребанного конца...
- Будто действительно год вместе прожили, - закрыла лицо руками, чтобы спрятать смущение, сказала Ивона, а потом, внезапно решившись, заявила. - Я с тобой. Но ты должен мне один отвратительный трельяж. А лучше - два! Или три.
- Хоть десять отвратительных трельяжей, - было ей ответом. - А теперь вставай и пошли. Нам еще нужно убраться отсюда до того, как враг перейдет горы. Иначе до нашего долго и счастливо мы не доживем.