— Кто там?
Вот тебе и вся твоя половинная надежда. В следующий раз надо попробовать надеяться целиком.
— Это я, Банни. Скив.
— Что тебе?
— Я хотел поговорить с тобой, если ты не против.
Последовавшее за этим молчание длилось как раз столько, чтобы я, во-первых, вновь обрел надежду, а во-вторых, начал серьезно беспокоиться.
— Минутку, я сейчас.
Пока я ждал, из-за двери время от времени раздавался металлический лязг, как будто кто-то перетаскивал с места на место железные плиты… и судя по звуку, плиты были тяжелые. Это меня озадачило — с чего бы Банни стала держать в комнате тяжелые металлические плиты?
Тут мне пришло в голову, что в комнате вместе с ней может находиться кто-то еще.
— Я могу зайти попозже, если тебе сейчас неудобно, — предложил я, подавляя попытки своего мозга представить себе, кто бы это мог находиться в комнате у моей ассистентки в такое время… и зачем.
В ответ на мои слова дверь распахнулась, и в дверном Проеме возникла Банни.
— Заходи, Скив, — произнесла она, тяжело дыша. — Какой сюрприз.
Вот уж точно, сюрприз.
Увидев ее силуэт против света, я сначала подумал, что она совершенно голая. Но она повернулась, и я разглядел, что на ней яркое трико, обтягивающее ее стройное тело.
— Хм-м… — протянул я, не в силах отвести глаз от фигуры моей ассистентки.
— Прости, я тут в таком виде, — произнесла она, хватая полотенце и начиная вытирать пот с лица и шеи. — Я решила покачаться, так лучше думается.
Как вы уже знаете, мне в последнее время приходилось думать, и весьма интенсивно. Но я никогда не надевал для этого занятия специального костюма. И кроме того, я никогда не потел от раздумий так, как Банни. Не знаю уж, о чем она думает и зачем при этом раскачиваться.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил я, совершенно непритворно ей сочувствуя.
— Нет, спасибо, — улыбнулась она, — Я уже была на последнем издыхании, когда ты постучал, — Вообще-то, может быть, имеет смысл тебе заходить время от времени и останавливать часы.
Тут уж я совсем запутался. Какие часы? И каким образом остановка часов поможет ей думать?
— Так в чем дело? — спросила она, присаживаясь на край кровати.
Каков бы ни был предмет ее раздумий, она, повидимому, не очень из-за него переживала. Я решил отложить дальнейшие попытки во всем этом разобраться, по крайней мере до тех пор, пока не выполню то, зачем пришел.
— Прежде всего, Банни, — начал я, — я хотел бы извиниться перед тобой.
— За что? — Она казалась искренне озадаченной.
— За то, как я себя вел сегодня утром… или не утром… ну, в общем, когда проснулся.
— А, ты насчет этого, — глядя куда-то в сторону, отозвалась она. — Можешь не извиняться. С похмелья все немного не в себе.
Это, конечно, было очень мило с ее стороны, но я не собирался оставлять это дело на потом.
— Нет, Банни, тут дело не только в похмелье. Ты пыталась высказать серьезную озабоченность моим здоровьем и благополучием, а я повел себя грубо, потому что не был готов выслушать то, что ты говорила. Наверное, я и не хотел это выслушивать. Со всеми прочими делами, в которых мне надо как-то разобраться, я просто не хотел усложнять свое положение еще одной проблемой.
Я на мгновение замолчал и покачал головой.
— Я хочу только, чтобы ты знала: я думал над тем, что ты мне сказала. И пришел к выводу, что ты, возможно, права насчет пьянства. Я не уверен, что уже нахожусь на этой стадии, но у меня есть достаточно серьезные сомнения, ид намерен попробовать на время завязать.
Я присел на кровать рядом с ней и одной рукой обнял ее за плечи.
— Права ты или нет, не знаю, но все равно спасибо, что ты так обо мне беспокоишься. Именно это я должен был сказать сегодня утром, вместо того чтобы огрызаться.
Внезапно она крепко меня обняла, прижавшись лицом к моей груди.
— Ой, Скив, — услышал я ее придушенный голос. — Я просто очень за тебя беспокоилась. Я знаю, тебе как раз сейчас надо принять очень непростые решения, и я стараюсь не добавлять тебе проблем. Я хотела бы иметь возможность помочь тебе еще чем-то, но получается, что я пытаюсь помочь, а делаю тебе только хуже.
До меня постепенно дошло, что она при этом тихо всхлипывает, я только не понял, из-за чего. А еще я очень ясно осознал, что одежды, отделяющей меня от ее прижатого ко мне тела, совсем-совсем немного… а сидим мы на кровати… и…
Эту часть своих мыслей я резко отсек, испытывая смутный стыд. Банни была, совершенно очевидно, расстроена, и переживала она из-за меня. С моей стороны было бы просто низко воспользоваться моментом и помышлять о…
Мысли пришлось опять отсечь.
— Ладно, Банни, — мягко сказал я, гладя ее ладонью по волосам. — Ты мне на самом деле очень помогаешь. Мы с тобой оба понимаем, что без твоих познаний я бы просто пропал со всем этим оздоровлением королевских финансов. А ты взвалила такой тяжкий груз на себя.
Я взял ее за плечи и слегка отодвинулся, чтобы можно было заглянуть ей в глаза.
— А насчет чего-то сверх того, — продолжил я, — ты и так уже достаточно серьезно ко всему подходишь, и, наверное, права. Как сегодня утром, когда ты мне говорила насчет пьянства. Но есть некоторые вещи, в которых я должен разобраться сам. Иначе ничего не получится. Никто другой не может и не должен принимать мои решения вместо меня, поскольку это мне предстоит жить и пожинать плоды этих решений. Все, что ты можешь сделать… и что вообще кто бы то ни был может сделать, чтобы мне сейчас помочь, — это набраться терпения и не обижаться на меня. Ладно?
Она кивнула и вытерла глаза.
— Прости, что я тут расхлюпалась, — сухо сказала она. — Черт возьми, первый раз ты появляешься у меня в комнате, а я в таком жутком виде.
— А вот это уж точно глупости, — улыбнулся я, с притворно суровым видом дотрагиваясь кончиком пальца до ее носа. — Ты выглядишь потрясающе — как всегда. И если ты этого раньше не знала, то теперь знай.
После этого совершенно естественным было ее поцеловать… короткий дружеский поцелуй. По крайней мере начинался он как короткий и дружеский. А потом стал делаться дольше, и дольше, и дольше, а тело ее будто плавилось, прижимаясь ко мне.
— Ну ладно, пора откланиваться, — произнес я, отрываясь от нее. — Завтра тяжелый день.
Это была откровенная ложь, поскольку завтрашний день обещал быть не более и не менее напряженным, чем любой другой. Однако я понял, что если сейчас все это не оборву и позволю нашему физическому сближению нарастать и дальше, то мне будет трудно убедить себя, что к Банни я зашел извиниться и поблагодарить за заботу.
Какое-то безумное мгновение мне казалось, что она станет возражать против моего ухода. Если бы она это сделала, я не уверен, что у меня хватило бы решимости уйти.
Она уже собралась было что-то сказать, но, наверное, передумала и только глубоко вздохнула.
— Спокойной ночи, Скив, — в конце концов произнесла она. — Заходи как-нибудь… поскорее.
Пока я шел до своей комнаты, у меня в голове крутилось множество отвлекающих мыслей. Отвлекающих — это еще мягко сказано.
При первой нашей встрече Банни очень активно пыталась меня охмурить, а я ее отшил. И вот теперь, когда удалось добиться таких успехов, сохраняя наши отношения в чисто профессиональных рамках, не глупостью ли было бы это положение менять? Да и позволит ли она сама это сделать? Судя по всему, интереса ко мне она не потеряла, впрочем, не исключено, что тут, возможно, я себя обманываю.
А потом, имею ли я вообще право надеяться на какие-то новые отношения, когда еще не решил, что делать с предложением королевы Цикуты. Ночь с Кассандрой была интересным и весьма познавательным приключением, но насчет Банки даже я не стал бы обманываться, полагая, что с ней возможно мимолетное увлечение.
Чего же я на самом деле хочу? И от кого?
Все еще погруженный в эти мысли, я открыл дверь в свою комнату… и обнаружил, что меня поджидает демон.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Пройдемся по областям диким и неизведанным.
Так вот, те из вас, кто следил за моими приключениями, уже знают, что появление демона у меня в комнате не представляет собой ничего нового. Последнее время это стало обычным делом, хотя порой я еще чувствую, как трудно к этому привыкнуть.
Разумеется, кто-то из демонов доставляет мне большую радость своим посещением, а кто-то — меньшую.
На этот раз демон оказался очаровательной малышкой. У нее были коротко остриженные каштановые волосы, круглое личико с большими широко расставленными миндалевидными глазами, задорный носик и маленький рот сердечком. Кроме того, на всех нужных местах у нее присутствовали приятные округлости, а гаремный наряд, который она носила, демонстрировал все эти округлости с потрясающей ясностью. Единственное неудобство заключалось в том, что она была совсем крошка. Не маленькая, а именно крошечная.
Фигурка передо мной, в высшей степени обольстительная, была ростом дюйма четыре, не больше, и парила в воздухе.
— Привет, — мелодичным голоском чирикнула крошечная леди. — Ты, должно быть, Скив. А я Дафни.
Было время, когда я в подобных обстоятельствах почувствовал бы себя неуютно. Однако за время последних странствий мне уже приходилось видеть подобное.
— Так, не говори ничего, я сам угадаю, — начал я в самой светской и небрежной манере. — Ты джинн, правильно? С Джиннджера?
— Ну, вообще-то не джинн, а джинна. Но если хочешь со мной дружить, то, будь любезен, никаких намеков на «русоволосую Джинни». Понятно?
Я какое-то время глядел на нее, ожидая продолжения фразы, которая по всем признакам была какой-то шуткой. Но Дафни, вместо того чтобы продолжать, сама выжидающе смотрела на меня.
— Ладно, — наконец согласился я. — Мне это несложно.
Она еще раз пристально посмотрела на меня и покачала головой.
— Ты, наверное, один такой на все известные мне измерения, что не знаешь эту песню, — сказала она. — А ты точно Скив? Великий Скив?