Самолет летел над Ладогой. Огромное озеро еще покрывал серебристый лед, но во многих местах уже темнела пепельно-серая вода. Кое-где по льду пробирались машины.
«Дорога жизни», о которой Говоров много слышал, доживала если не последние часы, то, во всяком случае, дни. Сдаст лед, и опять Ленинград окажется в полной блокаде.
Под крылом самолета промелькнули приземистые склады на западном берегу, скопище железнодорожных вагонов.
«Маскировка могла быть лучше», — заметил про себя Говоров, как человек, все привыкший оценивать в первую очередь с военной точки зрения.
Показался Ленинград. Здесь когда-то, вопреки юношеским планам Говорова, совсем по-иному, о чем теперь Леонид Александрович нисколько не жалел, определилась его судьба. Приехал учиться в Политехнический институт, выдержал экзамены, был зачислен на кораблестроительное отделение. Но инженером так и не стал. Шла первая мировая война. Его призвали в армию, направили в артиллерийское училище. А сейчас, спустя четверть века, ему доверили командовать группой войск, непосредственно защищающих Ленинград.
Леонид Александрович Говоров был мало известен широким кругам командного состава армии. Многие привыкли считать, что командующими фронтами назначаются обычно люди уже популярные в народе и армии, чьи имена, известность и боевая слава связаны еще с героической эпохой гражданской войны. Знали К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного, С. К. Тимошенко и еще некоторых крупных военачальников.
А Говоров? Кто, собственно, он?
Полковник Одинцов, знавший Говорова по Артиллерийской академии в тридцать восьмом году, сказал товарищам, что Леонид Александрович считался одним из лучших преподавателей тактики артиллерии, и добавил свойственным ему шутливым тоном:
— А вот характер Говорова — полная противоположность фамилии. Да, впрочем, сами убедитесь…
Некоторые помнили, что Говоров во время советско-финляндской войны был одним из инициаторов применения орудий большой мощности для разрушения железобетонных дотов линии Маннергейма огнем прямой наводки. Знали еще, что в Ленинград он приехал с Западного фронта, а там командовал армией, с которой оборонял Москву. Вот и все, что было известно. И никто в штабе не догадывался, каким нелегким был его жизненный путь и как однажды он едва не оборвался трагически и нелепо.
Говоров родился в 1897 году в семье крестьянина села Бутырки Вятской губернии. Его отец в молодости бурлачил, потом служил матросом на пароходах и наконец осел в маленьком уездном городке Елабуге, став делопроизводителем в реальном училище. Позднее здесь и учились его сыновья. Уже с четырнадцати лет Леонид начал трудовую жизнь как репетитор неуспевающих учеников. Его однокашники увлекались танцами, ухаживали за гимназистками, а Леонида трудно было вытащить куда-нибудь. Он и в юности был суховат, малоразговорчив. Много читал. В 1916 году, когда ему исполнилось девятнадцать лет, уехал в Петроград. Октябрьская революция застала Говорова в Томске, где он служил младшим офицером мортирной батареи. Старая царская армия развалилась, и Говоров возвратился в Елабугу.
Казалось, военная служба закончилась. Можно будет снова учиться. А пока надо помочь родителям, и Леонид поступает служащим в местный кооператив.
Однако гражданская война, заполыхавшая по всей России, не обошла стороной и захолустный городок. В сентябре восемнадцатого года Елабугу заняли белогвардейские части адмирала Колчака, и Говорова, как бывшего офицера, мобилизуют в «Народную армию Учредительного собрания».
Втянутый бурей событий в активную вооруженную борьбу на стороне контрреволюции, двадцатидвухлетний Говоров, выходец из трудовой семьи, быстро разбирается в действительной сущности колчаковщины и стремится уйти из армии. Осуществить это ему удалось только осенью 1919 года. Вместе с большей частью солдат батареи, которой командовал, он бежал из армии Колчака.
Говоров благополучно добрался до Томска и там узнал, что в городе началось восстание рабочих против белогвардейцев. Он без колебаний принимает в нем участие. А когда Красная Армия освободила Томск, Леонид Александрович добровольно вступил в ее ряды.
Ему поручили сформировать артиллерийский дивизион 51-й стрелковой дивизии, которую спешно перебрасывали из Сибири на Южный фронт громить войска барона Врангеля, С этой легендарной Перекопской дивизией он участвовал в каховских и перекопских боях, был дважды ранен, а за отражение конной атаки белогвардейцев награжден орденом Красного Знамени.
Своеобразие и сложность характера Говорова бросались в глаза всем, с кем ему вместе приходилось нести службу в рядах армии. Отличный командир, знаток своего дела, он всегда проявлял высокую требовательность к себе и к подчиненным. Его уважали и побаивались.
Бывший политрук батареи, ныне генерал-полковник А. Д. Цирлин, вспоминая службу в 51-м артполку в двадцатых годах под командованием Л. А. Говорова, рассказывает:
— Комиссаром у нас был Петр Викентьевич Брыкульс, латыш, бывший матрос, большевик с 1917 года. У него оказался сходный с Леонидом Андреевичем характер, и они очень дружили. Некоторые командиры бывали иногда недовольны высокой требовательностью командира полка, но комиссар почти всегда становился на его защиту, отметал несправедливые нападки.
Авторитет Говорова среди сослуживцев был не только авторитетом безукоризненного военного специалиста. Леонида Александровича постоянно избирали депутатом в местные Советы там, где ему доводилось служить, — в Одессе и Чернигове.
Говоровым всегда владело стремление постоянно повышать и совершенствовать свои военные знания. В 1932 году он закончил трехлетний заочный курс Военной академии имени Фрунзе, затем годичный курс оперативного факультета той же академии. Он изучил немецкий язык и сдал экзамен на военного переводчика. В 1936 году его зачислили слушателем в Академию Генерального штаба. Но завершить полностью учебу не привелось. За шесть месяцев до защиты подготовленного диплома его внезапно отчислили из академии и назначили преподавателем тактики в Артиллерийскую академию имени Дзержинского. Леонид Александрович глубоко переживал это.
После советско-финляндской войны нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко, высоко ценивший Говорова за ум, знания и волевые качества, назначил его заместителем генерал-инспектора артиллерии, а в мае 1941 года — начальником Артиллерийской академии имени Дзержинского. Назначение это происходило в драматической для Говорова обстановке, хотя сам он об этом и не догадывался.
Оказалось, что Говорова приспешники Берия включили в список на арест. Узнав об этом, Семен Константинович Тимошенко просил Сталина не допустить подобной несправедливости, ручался за Говорова. Сталин отказал. Тогда нарком обороны обратился за помощью к Калинину, которого с первых дней гражданской войны считал своим «крестным отцом».
«Говоров сидит в моем кабинете, — рассказывал мне впоследствии Тимошенко, — и не чувствует нависшей над ним беды. А я боюсь выпустить его из своего кабинета, — ведь арестуют! В это время и позвонил, наконец, Михаил Иванович:
— Сема, упросил я товарища Сталина… Но он сказал, что теперь ты своей головой отвечаешь за Говорова».
В начале Великой Отечественной войны генерал-майора артиллерии Говорова назначили начальником артиллерии Западного направления, главкомом которого был маршал Тимошенко, затем — начальником артиллерии резервного фронта, а в октябре сорок первого, в ожесточеннейший период битвы за Москву, командующим 5-й армией, сражавшейся на важнейшем, Можайском направлении.
Здесь во время героической обороны Москвы и последующего разгрома немецко-фашистских войск проявились бесстрашие, воля и замечательные способности Говорова уже не только как артиллериста, но и как разностороннего военачальника. 5-я армия вписала славные страницы в историю битвы за столицу. Говорова наградили орденом Ленина, присвоили ему звание генерал-лейтенанта артиллерии…
Приехав в Ленинград заместителем командующего фронтом, Говоров недолго пробыл на вторых ролях. Летом он становится во главе обороны Ленинграда, готовит войска к решительным боям за освобождение невской твердыни.
Выше среднего роста, сухощавый, всегда подтянутый, Леонид Александрович сразу производил впечатление человека очень собранного, знающего цену времени, словом и делом.
Лицо бледное, темные, с проседью волосы, круто очерченные брови и коротко подстриженные усы. Взгляд серых глаз кажется не очень-то приветливым.
Никогда не забыть мне первой встречи с Говоровым. В то время я был начальником Инженерного управления. Вызванный к Говорову, я в довольно мрачных тонах докладывал ему об инженерных делах фронта. Не было ни оснований, ни права сглаживать углы. Инженерные и понтонные части в прошлых боях понесли огромные потери и в людях, и в материальной части. Голодающее население с декабря освободили от оборонных работ. Минные поля и траншеи размыло во время распутицы. Оборонительные сооружения, по существу, приходилось строить снова…
Говоров сидел, положив локти на стол, и изредка посматривал на меня исподлобья. Он слушал молча, не перебивая вопросами, а затем вдруг процедил словно про себя:
— Похоже, что бездельников еще много в войсках…
И снова замолчал, будто ожидая продолжения доклада.
От такой реплики, обидной и незаслуженной, меня словно взорвало. Я резко ответил, что он, только что прибывший в Ленинград, не знает, что тут происходило, не знает, что люди в окопах не в силах бревно поднять… Я говорил что-то еще, зло и запальчиво.
Командующий слушал не перебивая, потом встал и ровным, спокойным тоном сказал:
— Нервы у вас, полковник, не в порядке. Пойдите-ка успокойтесь и приходите через полчаса. Разговор предстоит большой, а работы у нас с вами впереди еще больше.
Ровно через тридцать минут он вызвал меня и три часа скрупулезно изучал по карте инженерную оборону Ленинграда и ход прошлых боевых действий. Изредка делал пометки в общей тетради с жестким переплетом и посматривал на лежавшие на столе часы.