Бой то затихал, то разгорался с новой силой. К вечеру, получив подкрепление, наши части контратаковали фашистов. Последние два диска патронов Баймагамбетов и Востриков выпустили уже по отступавшему противнику.
Перед заходом солнца пулеметчики пришли на командный пункт батальона в сопровождении санитара. У Баймагамбетова была перевязана голова, у Вострикова — плечо.
Возле блиндажа, занятого под штаб, они увидели стоявшие на земле носилки. На них лежал солдат. Кругом толпились люди.
— Кто это? — тихо спросил Баймагамбетов санитара.
— Захар Тимофеев, парторг первой роты. Еще третьего дня искалечен был, да мы никак не могли найти его. И не мудрено. Под танком был. Помнишь, сколько тогда танков на наши позиции шло! Пришлось с боем отходить. Парторг метнул гранату под гусеницу танка, когда тот был уже почти рядом, а сам распластался на земле лягушкой. Взрыв гранаты перебил гусеницу, но не пощадил и Захарыча. Мало того, танк круто развернулся и уцелевшей гусеницей прокатился по его левой руке и ноге. На «ничейной» полосе лежал, трое суток у человека во рту маковой росинки не было.
Комбат, став на колени, склонился над раненым бойцом.
— Захарыч, дорогой, может, тебе чего-нибудь хочется? — спросил он.
Тот ответил не сразу. Обвел окружающих взглядом, потом тихо сказал:
— Если можно, дайте кусочек хлебца…
Султан с трудом глотнул огромный горький комок, подкатившийся к горлу, но на глаза все равно накатились слезы.
Когда Тимофеева увезли, Баймагамбетов подошел к комбату.
— А ты почему еще здесь? — строго спросил командир. — Сейчас же в госпиталь!
— Не могу, товарищ капитан. Разрешите остаться в строю.
Капитан понимающе покачал головой:
— Хорошо, оставайся, но пока не в строю, а при санитарном взводе…
Часть, в которой был Баймагамбетов, участвовала в боях за Ленинград на разных направлениях. Летом 1943 года военная судьба забросила казахского парня на Синявинские высоты. И если бы теперь его встретили первые фронтовые друзья, то вряд ли узнали в нем прежнего Султана.
Баймагамбетов возмужал, окреп, стал еще выше ростом, шире в плечах. Орден Красной Звезды и нашивки о ранениях говорили о том, что он немало повидал, пережил, закалился в боях. Он стал старшим сержантом, был назначен заместителем командира взвода. Коммунисты избрали его парторгом роты.
В те дни по всему чувствовалось, что готовится наступление. Роту пополнили людьми. Всем выдали полный боекомплект патронов, гранат. Усилилось наблюдение за противником. Чаше наведывались разведчики, готовившие очередную вылазку за «языком».
По поручению командира Баймагамбетов рассказывал молодым солдатам об опыте и подвигах бывалых воинов, о положении на Ленинградском и других фронтах.
Где бы он ни появлялся — в землянке, блиндаже или траншее, — всюду его встречали приветливо.
— Принес вам самые свежие новости, читайте, — говорил Султан, раздавая газеты, листовки, памятки.
Заметив небритого бойца из пополнения, сокрушенно качал головой:
— Ай-ай! Разве можно быть таким? Лицо небрито, настроение плохое. Как же воевать думаешь? У нас так, дорогой, не принято. Приведи себя, пожалуйста, в порядок…
Над передним краем со свистом пролетел снаряд. Кто-то из новичков присел.
— Зачем прячешься? — спрашивает Баймагамбетов. — Снаряд, который свистит, — не наш снаряд, тут не упадет. Слышишь, как далеко разорвался.
Готовя солдат к предстоящему наступлению, Султан прямо говорил:
— Тут на «ура» не возьмешь. Посмотрите кругом. Район, в котором мы находимся, называется Синявинскими высотами. Но, кроме высот, как видите, здесь много болот, торфяников. Одним словом, для наступления местность не особенно подходящая, а для обороны фашисты ее здорово приспособили: создали мощные опорные пункты, обнесли их тремя-четырьмя линиями траншей. Враг сильный, коварный. Трудно будет драться с ним. Чтобы его победить, нужны и смелость, и умение, и военная хитрость.
Утро следующего дня началось артиллерийской подготовкой. Солдаты роты с волнением ждали сигнала атаки. Наконец, наши артиллеристы перенесли огонь в глубину обороны противника. Вспыхнула и рассыпалась в небе красная ракета.
Но не так-то просто было каждому оторваться от земли, оставить глубокую траншею, надежно укрывавшую от вражеских пуль и осколков. Кто-то должен был подать пример. Это сделали коммунисты роты и первым из них — парторг Баймагамбетов.
— Вперед! — закричал Султан и выскочил из траншеи, стреляя на ходу из автомата. Метнув быстрый взгляд влево, увидел ровную цепь роты, довольно стремительно продвигавшуюся вперед.
Рота, не задерживаясь, захватила одну траншею противника, вторую. Тут организованного сопротивления не было. Но через несколько сот метров с высоты неожиданно ударил вражеский пулемет. Споткнулся и упал бежавший рядом с Султаном боец. Еще кто-то, еще… Послышались стоны… Рота залегла. Атака захлебнулась — случилось самое неприятное, что может произойти на фронте в подобных обстоятельствах.
Баймагамбетов ползком добрался до командира роты.
— Бьют, сволочи, из дота. Вон он, на скате высоты… Разрешите, товарищ лейтенант, я подберусь и уничтожу пулемет гранатами.
— Нелегкое это дело, Султан Биржанович, и опасное, — ответил командир. — Подожди немного, сейчас попробуем надежно прикрыть тебя…
По его приказанию рота сосредоточила огонь по амбразуре дота.
— Теперь давай, — разрешил офицер, — только не горячись, будь осмотрительным…
Казалось, что до вражеского дота — рукой подать. Но каким длинным и утомительным был этот путь под свистящими над головой пулями. Сначала Баймагамбетов перебегал от кустика к кустику, низко пригнувшись к земле. Потом полз то на четвереньках, то по-пластунски от кочки к кочке. До предела напрягались каждый мускул, каждая мышца. Временами появлялось такое ощущение, будто в спину кто-то вогнал кол и она больше не может сгибаться. Однако Султан двигался дальше и дальше, задыхаясь и захлебываясь соленым потом, ручьями катившимся по лицу.
Вот, наконец, и «мертвая» зона перед самим дотом, которую вражеские пулеметчики не могут простреливать. Бойцы роты, с надеждой следившие за Султаном, прекратили огонь по доту, чтобы не подвергать опасности своего товарища. Баймагамбетов на секунду приостановился, перевел дух, смахнул рукавом пот с лица, затем приподнялся немного, опираясь на локоть левой руки, и метнул в амбразуру одну за другой две гранаты. Подумав, бросил для верности и третью. Раздались глухие, словно подземные взрывы. Потом наступила тишина. Пулемет гитлеровцев умолк навсегда.
А за спиной Султана уже нарастало победное «ура-а-а!» — рота опять шла в атаку. Баймагамбетов поднялся во весь рост, широко улыбнулся и тоже изо всех сил закричал «ура», потрясая над головой автоматом. Но что это? Вдруг снова нарушился победный ритм наступления. Снова падают боевые товарищи. Снова рота прижимается к земле.
Султан увидел слева еще один вражеский дот.
— Эх, еще бы хоть одну гранату, — вырвалось из его груди.
Он делает несколько шагов по направлению к доту, потом, чуть пригнувшись, бежит — быстрее, быстрее, еще быстрее…
— Что же он в открытую, остановите его! — кричат бойцы в цепи роты.
Но остановить Султана Баймагамбетова уже невозможно. Он подбегает к доту сбоку, выпрямляется во весь свой богатырский рост и грудью бросается на амбразуру, извергающую огонь. Пулемет замолкает. А теплый августовский ветер доносит до боевых товарищей Султана его последние слова: «За Родину! За Ленинград!»
Бойцы и командиры, потрясенные беспримерным мужеством Баймагамбетова, подхватили его слова как боевой клич и в едином порыве ринулись в атаку.
…В тот же день после боя друзья Султана Биржановича Баймагамбетова завернули его тело в плащ-палатку и похоронили на высоком зеленом холме. Кто-то положил на свежую могилу героя букетик белых ромашек.
Слава о подвиге отважного сына Родины Султана Баймагамбетова облетела в те дни весь Ленинградский фронт, всю страну. В декабре 1943 года ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Весть о мужестве Султана пришла и в казахские степи. В марте 1944 года его земляки обратились в Центральный Комитет партии с письмом.
«Воодушевленные победами Красной Армии на фронтах Отечественной войны и Указом Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза нашему земляку старшему сержанту Баймагамбетову Султану, — писали они, — мы, колхозники сельхозартели «Каянды-Агаш» Семиозерного района Кустанайской области Казахской ССР, собрали на строительство танковой колонны 100 000 рублей. Просим принять этот искренний подарок для нашей Красной Армии и построить на эти деньги танковую колонну имени нашего земляка Героя Советского Союза Султана Баймагамбетова. Пусть танки с его именем несут смерть и гибель ненавистным немецко-фашистским захватчикам».
Вместе с руководством и знатными людьми колхоза письмо подписала сестра Султана Зейнап.
Именем Султана Баймагамбетова названа одна из центральных улиц Кустаная. Его имя носит также бывший совхоз Семиозерный.
Султан Баймагамбетов навечно зачислен в списки воинской части, в которой служил и совершил свой бессмертный подвиг. И каждый день, когда воины роты — наследники боевой славы становятся на вечернюю поверку, старшина первым в списке называет его имя:
— Старший сержант Баймагамбетов!
В особенно торжественной тишине, наступающей в казарме в такие минуты, с правого фланга роты слышится голос заместителя командира первого взвода:
— Герой Советского Союза старший сержант Султан Баймагамбетов пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины!