Щелкнули замки, и все увидели прелестную сероглазую блондинку, свернувшуюся в чемодане калачиком.
— Про волка речь, а волк навстречь! — крякнул Варсонофьич.
— Ох! — сказала блондинка, вставая, словно сама материализовавшаяся стройность. — Лежать столько в позиции эмбриона — это не есть возможно! Будем знакомы, мужчины. Меня зовут Ыйна Сауна, пожалуйста!
Многое объяснилось: странный синтаксис, цвет волос, милый прибалтийский акцент. Но не все.
— Так смотрите на меня вы, словно потеряли языка! — Девушка сверкнула улыбкой и вынула из замшевой торбы вороненый духовой пистолет. — Имею первый разряд по стрельбе, пожалуйста! Это, может, в экспедиции надо?
За пистолетом из торбы появились керамические чашечки и блюдца, за ними — большой термос.
— А все просто, пожалуйста! Про экспедицию узнав, сказала себе я: Ыйна Сауна, ты есть член общества охраны природы. Твой долг быть в этой экспедиции. И вот вы видите меня здесь! Будем пить черный кофе?
Отважная девушка при гробовом молчании стала разливать кофе…
А. МОРАЛЕВИЧ, специальный корреспондент КрокодилаСлед чудовища
В первых главах документально-приключенческой повести «След чудовища» (см. № 7) сообщалось, что Крокодил снарядил специальную экспедицию для поисков таинственного гигантского чудовища. Цель энспедиции — определить место его обитания, окружить теплом и заботой. А заодно, естественно, посмотреть, как охраняется наша родная природа.
Экспедиция в составе донтора биологических наук, профессора Семужного, бывалого следопыта и егеря Варсонофьича, альпиниста Кванта Михайлова, члена общества охраны природы Ыйны Сауны и спецкорреспондента Крокодила выделенным в ее распоряжение вертолетом вылетела в подмосковный аэропорт Домодедово.
О ее дальнейших приключениях сообщается ниже.
Аэропорт Домодедово гомонил и гудел. Через галереи «один» и «два» вливались и выливались пассажиропотоки.
Профессор Семужный, растопырив веером, уже клал на стойку билеты. Ыйна Сауна гребешком охорашивала шерсть на унтах из собаки. Квант Михайлов доплачивал за избыточный вес багажа.
И тут, бегом пересекши зал, к профессору ринулся человек, припудренный инеем и в оранжевой каске.
— Успел! — вопил он. — Два казенных мотоциклета загнал. Профессор, прошу несколько слов читателям газеты «Марьина роща».
— Право же… — сказал Глеб Олегович.
— Ваши задачи, товарищи? Вы зачем до Читы?
— Посетить Сохандинский заповедник. Вы знакомы с летописными анналами Иркутска? Там говорится о крупном плотоядном звере, несущем в зубах соболя. Зверь этот неизвестен науке. В памятниках старинной письменности он именуется бабром. Из потока сообщений, поступающих в «Крокодил», мы выделили бандероль с Сохандо: в сиверах там найдена лежка неизвестного зверя. Приложения: ворсина неизвестного зверя, погадка неизвестного зверя, гипсовый слепок следа.
— Благодарю! — крутнулся на пятке корреспондент «Марьиной рощи» и с криком: «Такси! Такси!» — канул.
Полет с двумя посадками прошел вполне сносно. Никто не отстал. Взаимоопрос после питания в аэрофлотских буфетах показал, что участники поиска к истощениям, надругательствам над пищевыми трактами и другим пищевым эксцессам готовы вполне.
— Фиаска, однако? — ахнул Варсонофьич. — На попятный ладите? — Новолуние, товарищи, — извинился командир Читинского авиапредприятия «Аэрофлота» В. М. Артеменко. За ним согласно кивнули представители читинского областного Управления лесного хозяйства и Управления охотничье-промыслового хозяйства: новолуние. Поэтому оба управления и авиация сейчас ничем не могут помочь в поисках бабра. Вот если бы в полнолуние…
— При чем есть тут стояние луна в первый четверть? — раздраженно воскликнула Ыйна Сауна.
— Товарищ Ыйна! — сказал начальник Управления лесного хозяйства Г. Секачев. — Товарищ Сауна! Я надеюсь, вы имеете представление о темпах прогресса и технического переоснащения? Бесчисленные организации получают сейчас суперавтомобили ЗИЛ-131, "Уралы", ГАЗ-66. Эти автомобили практически проходят везде. По тайге, в скалах, по любым болотам и марям. Некоторые даже оборудованы шноркелем для форсирования рек по дну. И если, дорогая товарищ Сауна, в новолуние произвести по гаражам страны всесоюзный рейд, многих ЗИЛ-131, «Уралов», ГАЗ-66 не обнаружите вы в гаражах на стоянке.
— Я начинаю улавливать, — потер лобные доли профессор Семужный. — Безлунными ночами, под покровом темноты, имея возможность быстро пробиться куда угодно…
— Совершенно верно, — сказали представители двух управлений, — в кромешной тьме, оборудовав автомобили авиационной взлетно-посадочной фарой, чтобы высвечивать и истреблять в тайге все живое и расхищать лесной фонд, сводить на дрова ценные древостой, сводить лесовосстановительные посадки, массово вырубая под Новый год молодые ели и сосны для распродажи, валить мотопилой кедр, чтобы обобрать его шишки с орехами… Вот почему в новолуние каждый егерь и лесник из тайги почти не выходят. Вот почему мы не можем помочь экспедиции в новолуние: не имеем права распылять силы.
— Да, — профессор Семужный приложил руки к груди. — Понимаю и принимаю. Но авиация? Какой-нибудь бипланчик АН-2… Чтобы нам затабориться на Сохандо, предварительные изыскания…
— Исключено, — сказали представители двух управлений. — Малая авиация должна быть при нас и «на товсь» в новолуния. Вы не замечали, товарищи, удивительной особенности в природе? Когда она в общеизвестные, к сожалению, дни как бы раскрывается алчному человеку, предоставляет возможность за сутки нахитить столько, сколько в другие сезоны не нахитить и за полгода, — природные условия в это время являются наиболее опасными для жизни человека, особенно для того, у которого азарт добытчика-молниеносника переплавляется в алчность. Именно на эти дни по стране выпадает наибольший процент пропадания без вести, проваливаний автомашин с людьми под лед, падений в пропасти, замерзаний, тяжелых травм. И вот тут взлетают поисковые АН-2, многие и многие гражданские службы отвлекают людей и технику на спасение и поиски алчников.
— В этих условиях что делать нам? — хрустя пальцами, сказала Ыйна Сауна. — Путь обратный лететь? Новосибирский порт опять Толмачево, «пассажиры рейса 108, скопитесь в накопителе номер два»? Я не хочу, чтобы меня копили!
— Ну, зачем так, — сказали представители двух управлений и «Аэрофлота». — Бабра объединенными усилиями мы найдем в полнолуние, а пока что примыкайте к завтрашнему нашему рейду против алчников. Из разных мест поступают тревожные сведения. А с ключа Соленый на реке Витим вовсе плохие: задавлено петлями и брошено там много изюбров и медведей.
— Так что, паря, Глеб Олегович, примкнем мы к ихней проблеме про алчников? Им сезон, а нам-то резон?
— Ты, дед, моральный хуторянин! — резанул Квант Михайлов. — «Ихнего» тут нет ничего. Тут всеобщая проблема. Кровная.
— Меня как ни назовешь, все не обзовешь, — обиделся дед. — Вот ты чем занимаешься, Квантушко, жженый ты сахар — резьбой по нашей теменной кости. Волос долог, да ум короток. Ведомо мне, однако, как ты кроссвордистов в журналах столичных подпаивал, чтобы имя твое в кроссворды включали для популярности.
— Поздравляю! — поднялся профессор Семужный. — Вот мы и настоящий изыскательский коллектив: у нас уже склока. Тем не менее предлагаю всем участникам высказаться, значима ли проблема «Алчность человека в природе, человеческие жертвы от алчности, ущерб от алчности». Спецкор «Крокодила»?
— Примеров тьма, — сказал спецкор. — Здесь же, в Читинской области, я недавно летал на лесной пожар по рекам Нерче и Ачунаиде. Там было идеальное место для добычи пантовых оленей. Пришлые алчники, чтобы выкурить штатных охотников, подожгли тайгу с трех сторон. С четвертой была река. Люди едва не погибли. Зверей и птиц погибло бессчетно.
— Вы, Квант?
— Есть такая проблема. Рыба, известно, валом прет в тот последний день, когда весной лед вот-вот оторвет от припая и унесет в море. Ну, а люди толпами прут за рыбой на лед в этот день. Потому что за час можно три пуда отборных лещей натаскать. У меня так на Рыбинском море знакомец погиб. Фотограф-портретист-цветовик. Не то провалился, не то унесло. До двухсот человек уносило.
— Жадность, она губит, — подбил итог Варсонофьич. — Про жадность и сказ мой будет. Ты ответствуй мне, Квант: на что знакомцу твоему были три пуда? Не сберег бы он их, не унес, не вывез, проквасил да выбросил, А ловил! Обезьяньего азарту ради ловил. И прочие люди дорвутся в места, уток бьют на пролете без сыскной собаки, а берут только тех, что к ногам упали, остатних же не ищут на болотине. И другие в тундры прорвутся — линялых гусей палками бьют — лишь бы бить. И в большие снега ослабелых животных пиками колют не в жареху либо похлебку, а инстинкт свой потешить, вроде как молодечество. Говорил я с одним таким, лошадь он порешил в лесу. И он мне гутарит: я, как жахнуть, секунды за три уже знал, что мерин это кинофикаторский калюной[1] масти, а пальца унять уж не мог. Тут, товарищ профессор, недалечко Бурятия, и водится в ней село Романовка. Коопзверопромхоз там скот пасет в труднодоступной местности. Так сколько безвинного скота перестреляно ночами с вездеходных машин — страх сказать! Леня Ковалев, он директор в Романовке, уж с коих пор на ночь выставляет в табунах и стадах трафаретики на каждой животине: ежели то корова —
а ежели лошадь, так: