Забавно. И непонятно. Чему я обязан такой странной перемене? Что такого случилось в этом мире, если мой злейший враг внезапно предлагает мне союз? Хотя, если подумать, это может быть хитрая, искусно расставленная ловушка. Получив перстень, я могу вообразить, что сам черт мне не брат, и потерять осторожность. Впрочем, если бы Валленхорст хотел моей смерти, что ему мешало покончить со мной на заброшенной ферме?
Но главное в другом. Я, наконец-то, начал понимать, что произошло в этом мире, и что может произойти в ближайшем будущем.
Итак, некогда ши, великие маги и ценители красоты, создали в Элодриане что-то вроде огромного райского сада с четвероногими и двуногими зверушками, но этого им показалось мало. Любознательный маг Тейо сконструировал нечто вроде пространственно-временного портала, чтобы побывать в других мирах. Может, для того, чтобы сравнить их с Элодрианом, а может и с более утилитарными целями — найти для магии ши новые области применения. Портал привел Тейо в нашу действительность, которая, по его словам, его ужаснула. Ничего удивительного. И вот тут на сцене появляется Вильям де Клерк. Пес его знает, каким образом ему удалось втереться к Тейо в доверие, но эльф организовал ему турне в Элодриан. Позволил, так сказать, побывать в раю при жизни. Но вот одно не учел — де Клерк был человеком своего времени. Бардом, менестрелем, трубадуром, трувером, как не назови. И пел он песни соответствующего содержания. Песни о доблестных воителях, военных походах, кровавых битвах и радости победы. О том, что никак не вписывалось в золотой век, царивший в Элодриане. Поняв это, Сестры Ши решили с помощью Тейо просветить глупого англичанина, перенаправить его незаурядный талант в некое полезное направление — и дали ему прочитать книги Азарра, а потом устроили так, что де Клерк был возвращен в свое время и в свой мир. Уготовили де Клерку роль Мессии (прости, Господи, за богохульство!). В нашем мире просвещенный де Клерк оказался никем не понят и заработал славу опасного смутьяна и колдуна, поэтому бежал обратно в Элодриан. Но дело было сделано по обе стороны портала — Слово из Элодриана начало менять человеческую цивилизацию, а вот воинственные песни де Клерка были услышаны дикарями в Драганхейме и стали для них чем-то вроде руководства к действию. Орды из Драганхейма двинулись на юг, и золотому веку Ши пришел конец. Вот почему Тейо говорит о Духе разрушения, и считает, что именно де Клерк виноват в том, что случилось. Естественно, мои друзья ши решили, что если избавиться от де Клерка, ситуация изменится. Они раз за разом отправляли его обратно, и он всегда возвращался — почему?
Наверное, на этот вопрос мне сможет ответить только сам де Клерк. Точно так же, как и на другой вопрос — как ему удавалось прожить так долго. Отметиться в нашем мире не раз и не два, да еще и в таких ипостасях — Вийон, Шекспир.
И мой отец. Да уж, чудны дела твои, Господи!
Так или иначе, главное случилось — мир Элодриана стал меняться по образу и подобию нашего мира. А сейчас что-то пошло не так. Что-то случилось. А может, это связано с моим появлением?
Когда-то в юности я очень любил читать фантастику. Помню, прочел я как-то один рассказ, где группа охотников отправляется во времена динозавров, чтобы поохотиться на какого-нибудь тираннозавра, и один из этих ребят случайно так в мезозойском лесу наступил на бабочку. А потом, по возвращении выяснилось, что их собственный мир изменился неузнаваемо. Временной парадокс — кажется, так эта фишка называется.
Может, и я наступил на бабочку и сам того не заметил?
Знать бы еще когда, и что это была за бабочка…
Чувствую, искать ответы мне придется еще долго. А раз так, еще раз попробуем положиться на русский «авось». Сейчас у меня есть цель, мне нужен Джарли. И значит, надо идти в Айи, как я и собирался с самого начала. Наверняка новый герцог Роэн-Блайн знает что-то такое, чего не знаю я.
В Айи я пришел, когда уже сильно стемнело. Начался сильный снегопад, и улицы городка были пусты. Одинаковые срубные дома с высокими двускатными крышами казались вымершими, даже лая собак я не слышал. После недолгих поисков я нашел таверну «Веселый менестрель» — единственное строение, в окошках которого горел свет.
Я уже привык к тому, что мое появление везде и всегда привлекает внимание. Это понятно — в подобных городках все друг друга знают, и любой чужак немедленно оказывается на перекрестье взглядов, как инфузория под микроскопом. Едва я зашел в таверну, как все сидевшие там люди повернулись в мою сторону.
— Мир вам, добрые господа! — сказал я, стряхивая с плаща снег.
Мне ответили вопросительным молчанием, а после из-за столов одновременно поднялись несколько человек. Крепкие рослые бородачи, одетые в вареную кожу и меха. У всех на поясах висели большие охотничьи ножи, а старший в этой компании держал в руке тяжелую окованную железом дубинку.
— Мир и тебе, чужак! — сказал человек с дубинкой, однако радушия в его голосе я не услышал. — Кто таков?
— Кириэль, целитель, — ответил я. — Путешествую с компаньонкой по здешним местам.
— Целитель? — Старший вздохнул, сверкнул глазами и оглядел меня подозрительно с головы до ног. — Ого! И кому служишь?
— Никому. Сам себе господин.
— Разве такое возможно? — Старшой не сводил с меня изучающего взгляда. — Кто нынче может сказать о себе, что железный сапог не стоит у него на груди?
— Верно говоришь, отец, времена нынче лихие, — сказал я. — Но стоит ли говорить о печальном? После долгой дороги мне больше всего хочется выпить горячего пунша, а потом лечь в постель и проспать до полудня.
— Погоди, и до пунша время дойдет, — сказал старшой, знаком предложив мне сесть на лавку. — Но сперва хочу поговорить с тобой. Я Аллейн, здешний олдермен и управляющий высокого лорда Риссена. А потому должен я задать тебе несколько вопросов, а ты, если не желаешь неприятностей, должен отвечать мне честно и правдиво.
— Хорошо, хорошо, — сказал я примирительно, — я ведь человек мирный. Чего хочешь узнать, старче?
— Зачем пришел в Айи?
— Просто шел по дороге, вот и пришел.
— А куда направляешь и откуда?
— Шел с Вокланских пустошей, а как узнал о войне, решил добраться до города побольше. Сначала думал в Набискум идти, а вот теперь не знаю, как быть. Говорят, в Набискуме вся королевская армия стоит.
— Верно, стоит, — олдермен испытующе посмотрел на меня. — Сам его величество король Готлих нынче в Набискуме. Большая война будет. Вот мы и ждем, чем это все закончится.
— А чем войны заканчиваются? — Я пожал плечами. — Кому слава, кому крест могильный. Тех, кому крест, всегда больше почему-то. Так могу я выпить, или нет?
Аллейн кивнул. Ощущая спиной внимательные взгляды, я подошел к барной стойке и спросил пуншу. Трактирщик тут же повернулся к Аллейну — тот едва заметно кивнул, и я получил свой пунш. Я едва поднес кружку к губам, как олдермен положил мне руку на плечо.
— Целитель, говоришь? — спросил он.
— Целитель, — я понял, что сейчас начнется настоящий разговор. — Что, помощь нужна?
— Видишь ли, какое дело, парень — тут у нас соседи завелись беспокойные. То ли наемники, то ли дезертиры, шут их пойми. Пару раз уже наведывались к нам в Айи и спрашивали, есть ли у нас тут в городе знахарь или травник опытный.
— Ну и что?
— Вроде как главарь их болен, — продолжал Аллейн, — а вылечить его некому. Мы-то люди темные, наше дело землю пахать да скот пасти, целительству никто не обучен.
— Неужто у вас ни одного знахаря на весь город?
— Как же, есть одна баба, Сидрун ее зовут, она у нас и за травницу, и за повитуху.
— И что же? Пусть бы и полечила их главаря.
— Это легко сказать. Коли вылечит она его, так ганза ее с собой заберет, чтобы постоянно она их там пользовала. А коли нет — убьют. А нам как быть потом?
— И ты хочешь, чтобы я этим занялся? — Я усмехнулся. Вот за что люблю я этих простолюдинов, так это за прямоту. — Мол, если моя голова полетит, вам ни убытку, ни прибытку, так?
— Ты прости, конечно, мил человек, но деваться нам некуда, — Аллейн сразу перешел с властного тона на просительный. — Мы люди мирные, с разбойниками нам не сдюжить. И без того в страхе живем, с оружием под подушкой спим. И бежать нам некуда — хозяйство у нас, семьи, дети. А ты человек вольный, как изволишь говорить — сам себе хозяин. Вот и помог бы нам, бедолагам. А мы заплатим тебе. Сколько скажешь, столько и заплатим.
— А коли сто золотых риэлей попрошу?
— Сто золотых у нас нет. Но по-божески расплатимся, хочешь деньгами, хочешь товаром.
— Не надо мне от вас платы, — помолчав, сказал я. — Где эта ганза остановилась?
— Так ты…
— Я тебе вопрос задал, отец. Потрудись дать ответ.
— У Медвежьего ручья они стоят, на старой охотничьей заимке, — ответил Аллейн. — Десятка два их там, не меньше. Неужто по своей воле пойдешь?
— А пойду, — сказал я не без куража. — Утром.
— Храбрый ты человек, сударь, впервые такого вижу.
— Храбрый не храбрый, а дело свое делаю. Как до этой заимки добраться?
— Просто. Как выйдешь из таверны, направо по дороге и до развилки, а потом налево, мимо леса. Потом ручей этот самый Медвежий увидишь, так по течению и иди. Заимка через полмили будет.
— Понял. Теперь дай мне спокойно пуншу выпить.
— За мой счет господину лекарю еще нальешь, — сказал Аллейн трактирщику, кивнул мне и присоединился к своим товарищам.
Я сделал хороший глоток пунша и закрыл глаза, прислушиваясь к приятным ощущениям в желудке. Итак, я снова, совершенно добровольно и сознательно, лезу в пасть к волку. Зачем? На кой леший мне эти крестьяне и их проблемы?
Горбатого, говорят, могила исправит…
— Еще пуншу, милостивец? — поинтересовался трактирщик, с собачьей преданностью глядя мне в глаза.
— Пожалуй. А скажи мне, любезный, не оставлял ли тебе кто письма для герцогского лекаря?
— Было письмо, — кивнул трактирщик. — Приносил мальчонка какой-то. Сейчас гляну, милостивец.