— Надеюсь, — я вытер слезы. — Кроме надежды у меня ничего нет.
— Я пришла не успокаивать тебя, Кириэль. Ты боишься потерять Уитанни, и я поняла это сегодня. Ты искренне и горячо любишь ее, и она привязалась к тебе. Странный союз гаттьены и человека, такого прежде никогда не бывало. Я сама удивлена.
— Что ж тут удивительного?
— Ты прав. И я хочу сказать тебе вот что, Ллэйрдганатх: когда придет время, я могу снять с Уитанни оковы Служения, и она станет обычной женщиной. Не гаттьеной. И вы сможете иметь детей, если захотите. Но есть нечто, что ты должен знать. Твоя цель — вернуть де Клерка в ваш мир и вернуться туда самому, ведь так?
— Да, Алиль.
— Уитанни не сможет последовать за тобой воротами Омайн-Голлатар. Это неминуемо убьет ее. Она дитя нашего мира, и ей не дано его покинуть.
— Я не смогу взять ее с собой?
— Да, Кириэль. Это правда. Ты человек необычный, такой же, как и твой отец. И тебя, и его цепь событий связала сразу с двумя мирами, этим и вашим. Ты сможешь покинуть Элодриан, но тебя ждет выбор — либо навсегда остаться в этом мире и сохранить любовь Уитанни, либо покинуть нас и расстаться с Уитанни навечно. Это не моя прихоть, Ллэйрдганатх. Законы мироздания суровы и незыблемы, и ни богам, ни людям их не изменить. Подумай над моими словами.
— А де Клерк?
— Ты знаешь ответ на свой вопрос. Де Клерк обязан вернуться обратно, в ваш мир, иначе все мы погибнем. Погибельная тень Айтунга окончательно накроет Элодриан, погрузив нас в вечную тьму. Даже тебе этого не остановить.
— Алиль, — произнес я, захваченный новой мыслью, — ведь если де Клерк вернется обратно в свой четырнадцатый век, в то время, когда он еще не встретил колдуна Тейо, я не смогу родиться. Меня просто не будет. Ни в моем мире, ни в вашем. Ведь он мой отец.
— То, что случилось, уже случилось. Возвращение де Клерка домой не отразится на тебе, Ллэйрдганатх. Оно остановит действие Духа разрушения. Не мучай себя напрасными страхами.
— Я не боюсь, — сказал я, глянув на безмятежно спящую Уитанни. — Но ведь и я, если останусь в вашем мире, могу невольно принести в него дух нашего мира!
— Нет. — Тут Алиль улыбнулась. — Вы с отцом слишком разные. Не жди рассвета. Уитанни нужна помощь, и Даэг может ей помочь. Возьми лошадь и вези ее в Лиден-Мур. Чем быстрее ты привезешь ее к Даэгу, тем быстрее она поправится.
— Спасибо тебе, Алиль.
— За что?
— За правду.
— Спеши, Ллэйрдганатх, — богиня начала таять в воздухе, превращаясь в полупрозрачный, колышущий силуэт. — Приходит время твоей главной битвы…
Глава одиннадцатая
— Она будет жить, — сказал Даэг ан Грах, выйдя из шатра, где лежала Уитанни. В руке у него была фляжка. Эльф поднес ее к губам, сделал глоток и передал мне. Крепкий душистый самогон ударил в небо и теплом разлился по моим внутренностям, согревая и успокаивая.
— Я верю в это, — я вытер рот рукой и отдал фляжку эльфу. — Но я боюсь неожиданностей.
— Гаттьены живучи, — ответил Даэг. — Их жизненная сила кроется в животворной магии Алиль, которой щедро напитана наша земля. Но в этот раз ее спасло чудо. Ты вовремя извлек пулю. Еще немного, и магия серебра убила бы ее.
— Вот она, — я протянул ему пулю, извлеченную из тела Уитанни. Старый эльф взял ее двумя пальцами, поднес к глазам.
— Даже не предполагал, что серебро может быть таким смертоносным, — произнес он. — Но все логично. Дух разрушения последователен во всем. Ты передал нам секрет альдорской стали, а наши враги узнали об убийственном воздействии серебра на гаттьен. Вполне предсказуемый поворот событий.
— Это из нашей мифологии, Даэг. В моем мире считается, что оборотня можно убить только серебряной пулей или серебряным клинком.
— В твоем мире есть оборотни?
— Иногда мне кажется, что их даже больше, чем хотелось бы. Только не все могут увидеть их истинное звериное обличье.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — старый эльф вернул мне пулю. — Подари ее Уитанни. Пусть носит на шее, как талисман.
— Это все Маргулис, — со злобой сказал я. — Даже не сомневаюсь в этом. Он их просветил.
— Маргулис?
— Человек, из-за которого я попал в ваш мир. Но я вернул ему долг с процентами.
— Может быть, ты ошибся, убив его, — неожиданно сказал эльф. — Но я не могу тебя осуждать. Это был бой, а в бою мы мыслим иначе.
— Да, — сказал я, — точнее, не мыслим совсем. У меня был исцеляющий посох, а я даже не вспомнил о нем. И чуть не погубил Уитанни.
— Это было замешательство. Не вини себя, Ллэйрдганатх.
— Даэг, я хочу видеть ее.
— Успокойся, во имя вечности. Она в порядке. Но уж если не веришь мне, то иди. Я буду в своем шатре.
Уитанни лежала на койке, укрытая меховым одеялом до подбородка, и была в сознании: увидев меня, он улыбнулась и попыталась поднять голову, но я жестом велел ей лежать неподвижно. Придвинул табурет, сел рядом, взяв ее теплые пальчики в свою ладонь.
— Уитанни не мрать, — сказал я, чувствуя, что у меня опять закипает в горле. — Все хорошо, солнышко мое.
— Уитанни а-тарр круанн, — ответила она слабым голосом.
— Да, немножко болеешь, но ты обязательно поправишься. И мы снова будем гулять вместе по дорогам Элодриана. Ты и твой ллеу.
— Йенн, — сказала она, и у меня сжалось сердце. Наклонившись, я поцеловал ее в губы.
— Ты меня так больше не пугай, ладно? — шепнул я ей на ушко. — Я чуть с ума не сошел от горя.
— Ллеу прирр, — хихикнула Уитанни.
— Милая, — решился я, — Алиль говорила со мной. Она пришла, когда ты была без чувств там, у святилища. И она сказала мне, что…
— Аи? — В глазах Уитанни появился заинтересованный блеск.
— Вобщем, ты же ее жрица, верно? Она сможет сделать так, что у нас с тобой будут дети, — я покачал на руках воображаемое дитя. — Ллеунен. Наши, Уитанни.
Она не ответила, лишь улыбнулась, и на щеках у нее появился слабый румянец. А после выпростала из-под одеяла правую руку и положила горячую ладошку мне на запястье.
— Уитанни, я… — Я замолчал, потому что внутри у меня все дрожало, и горло сдавил спазм. — Я пойду, хорошо?
— Ллеу найр-а-крау аин слеарр нарр, — ответила она.
— Да, мне надо поспать. Ты права. Я люблю тебя.
— Уитанни нье мрррать, — она улыбнулась. — Ллеу енн вутарр Уитанни лларр.
— Спи, любимая моя, — я еще раз поцеловал ее и встал. — Я буду рядом.
Даэг сидел в шатре. Один, за столом, положив ладони на столешницу. Он даже не сменил позы, когда я вошел.
— Успокоился? — спросил он.
— Немного. Дай мне свою фляжку.
— Ты так переживаешь за Уитанни, что это даже кажется мне странным.
— Наверное, ты никого никогда не любил, Даэг.
— Отчего же? Всю свою жизнь я любил и продолжаю любить свою жену. Я люблю Зендру, она слишком похожа на мою Маэри. Но порой мне кажется, что моя душа очерствела, и меня это пугает. Наверное, я просто стал старым. Но хватит говорить о чувствах, давай поговорим о деле. Расскажи мне о том, что случилось с тобой за эти дни. Я горю желанием узнать, как тебе удалось сбежать из Вальфенхейма и убить Вечного.
— Запечатывание рунами, Даэг. Если бы не твое колдовство, меня бы изжарили, как цыпленка на вертеле. И еще Уитанни привела в замок гаттьен, которые защитили меня.
— Ага, значит, моя наука пригодилась тебе! Хорошо, я этому очень рад. А Вечный?
— Наверное, мне опять очень повезло, как тогда, в катакомбах Роэн-Блайн. Эта тварь уселась на приготовленный для меня костер, начиненный пушечным зельем. Я при помощи руны «Джель» смог взорвать порох.
— Ты хорошо усвоил мои уроки, Ллэйрдганатх, — с удовлетворением в голосе ответил эльф. — Я горжусь тобой. Однако я не услышал главного: тебе удалось напасть на след де Клерка?
— Орденцы последнее время держали его в замке Вальфенхейм, но за день до моего прихода увезли оттуда вместе с Вероникой. Я лишь примерно знаю, куда.
— И куда же?
— В место, название которого начинается со слова «Волчье». Волчье ущелье, Волчье логово, Волчье урочище, что-то такое. Так мне сказал один из охотников, что напали на нас с Уитанни.
— Странно, что простой охотник мог знать такие вещи.
— Мне показалось, он не лгал.
— До меня доходили слухи, что у Ордена есть тайное убежище где-то на севере, именно там они создают своих фьорнатваргов. — Эльф сверкнул глазами. — Я не знаю, где оно находится, но можно посмотреть по карте.
Он встал, развел руки и прочел какое-то заклинание. На моих глазах над столом повисла призрачная, но вполне четкая и подробная карта всего Элодриана, от Саратхана до Брегенда, от Вортинора и до ледяных пустынь Драганхейма.
— Вот горы Доль-Кригиан, — сказал старый эльф, обведя ладонью на карте область в правом верхнем углу. — К востоку и к югу от нас земли Брутхаймы, занятые вальгардцами, на юго-западе — Вокланские пустоши, на запад — Саратхан. Место, о котором ты говоришь, может находиться только здесь, севернее Блиболаха.
— Почему ты так решил?
— Это дикий край, гористая местность, изрезанная ущельями и пересеченная бурными руками. Там почти нет человеческих поселений, но зато есть древняя дорога, которую когда-то построили ши. Вот она, — Даэг показал на карте дорогу, начинающуюся в Виссинге, проходившую через Блиболах и заканчивающуюся у отметки, обозначенной на карте как Даннамут. — И Блиболах, и Виссинг построены на месте древних городов ши, и дорога некогда соединяла их. Ей пользуются и ныне, однако севернее Блиболаха дорога была так и не достроена, потому что началось вальгардское нашествие.
— Погоди-ка, Даэг, я уже однажды слышал это название, — сказал я, показав на место под названием Даннамут. — Это гора, на которой вальгардский король Хлогьярд когда-то провозгласил себя владыкой завоеванных земель, ведь так?
— Верно, — Даэг с интересом посмотрел на меня. — Это самая высокая гора в Доль-Кригиан, и когда-то близ Даннамута находилась пограничная крепость ши Арк-Даир. Вальгардцы захватили ее в самом начале нашествия.