— Уитанни гайн айр ллеу, — тут же заявила гаттьена.
— Ни в коем случае! Все ищейки Ордена, вся вальгардская сволочь отсюда и до Вортинора ищет человека, путешествующего в компании красивой молодой женщины. Ты будешь привлекать слишком много внимания к нам, уж прости. Один я быстрее проберусь в Айи, узнаю все о лорде Джарли и тут же вернусь в Лиден-Мур.
— Най хенна! — упрямо повторила Уитанни. — Ней гаен мир Уитанни.
— Тогда я буду просто сидеть вот тут, — я, всерьез рассерженный таким упрямством, сел на табурет посреди шатра и положил руки на стол. — Как чурка с глазами. Нравится тебе? Вот так буду сидеть и не двигаться. Стану математическим нулем, никчемным элементом мироздания. Радуйся, ты своего добилась.
— Ллеу… ллеу вьенн грирр! — выдохнула гаттьена мне в лицо и выскочила из шатра. Наверное, не захотела, чтобы я видел ее слезы. Вообще, когда доводишь до истерики существо, способное в одиночку расправиться с десятком хорошо вооруженных воинов, это круто. Но я не учел одного — Уитанни не только гаттьена, она еще и женщина. Причем искренне любящая меня, как ни самонадеянно это звучит.
— Поссорились? — Даэг ан Грах заглянул в шатер. — Кажется, я знаю, что ты ей сказал, мальчик. Не хочешь, чтобы она шла с тобой в Айи?
— Уважаемый, не надо меня мальчиком называть, — ответил я. — Я и так чувствую себя никчемным сопляком.
— Ты и есть сопляк, уж прости, — эльф вошел, опустился на табурет напротив меня. — То, что тебе удалось прикончить Вечного, ровным счетом ничего не значит. Просто тебе повезло. В следующий раз удача может от тебя отвернуться.
— Что ты предлагаешь, Тейо? Сидеть тут и ждать, когда де Клерка зажарят на костре эти крысы? Упустить последний шанс спасти ваш мир, Веронику и самого себя?
— Я предлагаю тебе Знание. То, без чего твоя дальнейшая война с Орденом будет делом безнадежным. Уж поверь, все, с чем ты сталкивался до сих пор — лишь начало, самая верхушка громадной горы. Звездный Орден слишком могущественен, нельзя его недооценивать. А ты собрался воевать с ним в одиночку. Благоразумно ли ты поступаешь, drannac?
— Я не собираюсь воевать с Вальгардом один. Есть Джарли, он поможет. Есть народ Саратхана, ты, сестры Ши наконец. Неужели все вместе мы не одолеем этих мерзавцев?
— Должен сказать тебе одну очень важную вещь, парень. Когда-то твой отец был так же самоуверен, как ты. Он считал, что те начальные знания, которые я ему дал, способны помочь ему в любой ситуации. Но дело обернулось совсем иначе. Когда Вильям вернулся в свой мир, чтобы нести созидательную магию Слова, он столкнулся с силой, очень похожей на Звездный Орден вальгардцев — с могущественной организацией, которую в вашей истории называли инквизицией. И де Клерк испугался. Он бежал обратно в наш мир, и с той поры для нас началась пора несчастий и испытаний. А Вильям де Клерк был обречен вечно оставаться в ловушке, в которую сам себя загнал.
— Тейо, я не понимаю одного. Де Клерк родился в 14 веке, но живет и здравствует до сих пор. И невероятным образом он оказался моим отцом — значит, он все-таки смог проходить через Омайн-Голлатар. Как такое возможно?
— Ничего невероятного в этом нет. Если бы ты знал историю де Клерка, ты бы все понял сам. Когда-то он изменил свою судьбу. Я рассказывал тебе, какое впечатление произвел на меня ваш мир, когда я впервые попал в него. Нам, Aer Cedruadh, детям Элодриана, было горько и больно от мысли, что разумные существа вынуждены жить в таких нечеловеческих условиях, убивать друг друга, прозябать во тьме и невежестве. Де Клерк должен был стать светочем, человеком, несущим благотворное волшебное Слово. Сеятелем, разбрасывающим семена, которые неизбежно дали бы свои всходы. Но он не справился со своим Предназначением. Он испугался. Его возвращение в наш мир привело к проникновению в Элодриан Духа Разрушения из вашего мира и ко всем тем бедствиям, которые продолжаются и поныне. Де Клерк знал о своей ответственности, о том, к чему привела его ошибка. И он сумел убедить Сестер Ши дать ему возможность еще раз вернуться в свой мир, чтобы запечатать однажды открытые врата. Он решил прожить жизнь смертного человека и никогда больше не возвращаться в Элодриан. И тогда Сестры позволили ему попробовать напиток из растения лигрох. Это была моя вторая ошибка.
— Почему же? Вы дали человеку шанс все исправить.
— Увы, от де Клерка теперь ничего не зависело. События стали развиваться независимо от него. Его дар Слова ничего не мог изменить. Во второй раз он попробовал пойти по однажды выбранному пути — тогда его звали Франсуа Вийоном. Но хоть его искусство было велико, де Клерк не смог запечатать врата между мирами.
— Так, — сказал я, пораженный словами Даэг ан Граха, — так вот почему ничего не известно о судьбе Вийона! Считается, что он просто бесследно исчез, а тут…
— Во второй попытке прожить свою земную жизнь де Клерк звался Вильямом Шекспиром, — невозмутимо продолжал эльф. — Он почти сумел реализовать свой путь. Но его сломало тщеславие. Мир, который окружал его, сильно изменился благодаря магии Элодриана, и таланты перестали быть редкостью. И хотя де Клерк сумел сделать очень многое, он не выполнил главной своей задачи, не сумел окончательно закрыть врата миров. Он снова оказался здесь, в нашей реальности.
— Замечательно, — я ощутил чувство какой-то сумасшедшей веселости, слушая невероятные речи эльфа. — А в свой очередной визит на Землю кем был мой папаша? Сталиным, Махатмой Ганди, Львом Толстым?
— Он стал твоим отцом. Простым человеком с простой судьбой. Он сам сделал свой выбор, и Сестры Ши его приняли. Никакого творчества. Вспомни своего отца — он писал стихи? Сочинял музыку или песни? Писал картины?
— Нет. Он был простым научным сотрудником в провинциальном НИИ.
— То есть самым заурядным человеком. Так де Клерк пытался обмануть судьбу, предназначившую ему роль Носителя Слова. Роль, которая в итоге обернулась бы для него славой и великим самопожертвованием. Но де Клерк не хотел приносить себя в жертву. Он слишком любит жизнь. Я не могу осуждать его за это.
— И что было потом?
— Де Клерк в очередной раз стал искать возможность вернуться в Элодриан. Он уже знал, что прежние Омайн-Голлатар разрушены, а я перестал быть их Хранителем.
— Но как так получилось, что ворота исчезли, а Дух разрушения продолжал действовать?
— Потому что он уже вполне освоился в нашем мире. Прежний Элодриан перестал существовать. Дозор Белого Мага, мое творение, оказался на землях Вальгарда. Тогда де Клерк стал искать способ воспользоваться единственным открытым порталом — в Чертогах Сестер, в Нильгерде. Он упросил Сестер дать ему последнюю попытку. У него появилась мысль: вернуться в свой мир, разыскать и передать нам те копии книг Азарра, которые он в свое время написал.
— А смысл?
— Де Клерк решил, что если уничтожить любую связь между нашими мирами, то весь ход событий можно вернуть к начальной точке, а именно к тому моменту, когда английский менестрель бежал от инквизиции в Элодриан. Это было правильное решение. Видимо, де Клерк в ходе своего очередного возвращения в вашу реальность узнал нечто очень важное, что делало бы возможным такое изменение событий.
— Да, я помню, я однажды слышал от мамы, что отец работал в лаборатории, где занимались исследованиями физики времени, — я поднял на ан Граха ошалевший взгляд. — Черт, все сходится! Но что же ему помешало?
— Орден. Во время своего возвращения в Элодриан де Клерк узнал, что Орден разыскивает его. Портал в Белом Дозоре был неактивен, но де Клерк решил с его помощью попасть в Нильгерд, чтобы действовать наверняка.
— Постой, Тейо, есть одна неувязка. Я читал письмо де Клерка… моего отца, которое он оставил своему приятелю в Белом Дозоре. Там он пишет, что сумел открыть проход в совершенно неизвестную ему реальность. Но ведь он совсем недавно в ней жил, как же так?
— Каждый переход через Омайн-Голлатар — это своего рода новая смерть и новое рождение. Вспомни, что случилось с тобой — ты оказался в теле Эрила Грегана и не сразу обрел самого себя. То же самое случилось и с де Клерком. Учти, что кем бы он ни становился все эти долгие годы, он был прежде всего самим собой, человеком по имени Вильям де Клерк.
— А Сергей Москвитин был всего лишь фантомом, — вздохнул я. — Странно все это. Но теперь ты видишь, Тейо, как мне важно найти этого вашего гения?
— Вижу. И с самого начала видел. Но тебе нужно подготовиться к этим поискам. Между тобой и де Клерком стоит Дух разрушения. Сможешь одолеть его?
— С вашей помощью — пожалуй.
— Тебя не так просто испугать. Что ты знаешь о Магии Смерти, drannac?
— Ничего. И знать ничего не желаю, если честно.
— А зря. Это главное и самое мощное оружие наших врагов, последователей Айтунга. Смотри сюда, — ан Грах взял в руки приставленную к центральному столбу шатра лопату и что-то прошептал. Черенок лопаты на моих глазах позеленел, покрылся тонкой живой корой, дал побеги, пару секунд спустя эти побеги покрылись почками, а те, в свою очередь, раскрылись в молодые свежайшие листья. — Это очень простое заклинание, и любой начинающий маг моего народа смог бы проделать то же самое. Но даже мне не под силу сделать так, чтобы эти листья завяли.
— То есть, ваша магия не может приносить боль и смерть?
— Верно, drannac. В этом ее главное отличие от магии Айтунга, магии Снежной Ночи и Холода, Белого колдовства. Волшебство Элодриана всегда было связано с жизнью и красотой. Вот почему Дух разрушения так быстро проник в наш мир — он попросту не встретил достойного отпора.
— А Огненные эльфы, те, кто населял Арк-Альдор?
— О, их магия была как раз основана на силах Разрушения. Ты что-нибудь знаешь о Рунных Печатях?
— Ничего, — признался я.
— Вся жизнь моего народа от начала веков была связана с магией рун. Их всего двадцать четыре, две руны символизируют каждый из месяцев годичного цикла и, соответственно, два начала — мужское и женское. Зимний сезон Моргас был связан с рунами, имеющими сакральное значение «холод» и «надежда», весенний Юннас — с рунами «любовь» и «цветение», летний Сандрас — с рунами «свет» и «мрак», осенний сезон Фолас — с рунами «дождь» и «урожай». Поэтому любая магическая практика начиналась с изучения тайного смысла рун и их воздействия на мир. Например, используя печать руны «джеро», мистически связанной с дождем, можно повелевать элементальной стихией Воды. Вот, погляди, — Даэг ан Грах вытянул перед собой узкую морщинистую руку и сделал в воздухе замысловатый знак. Вслед за движением его руки оставался светящийся серебристый след, и я увидел повисшую в воздухе призрачную фигуру, напоминающую перевернутую букву «Ф». Затем эльф что-то произнес нараспев, и созданная им руна засверкала каплями воды, пролилась на пол тонкими струйками, напитав землю. — Если я захочу, я могу вызвать дождь, который напоит растения и даст плодородие. Но я не