Оттуда вышли два сотрудника тоже в ретро-форме и сразу же направились к нам. Я к тому времени уже стоял на ногах, слегка покачиваясь от шока и последствий удара автомобиля. Горзеев же, стиснув в своей ладони мой локоть, помогал мне удерживать равновесие.
– Лейтенант Попов! – представился старший из гаишников. – Рассказывайте, что здесь произошло?
Не успел я открыть рот, как вмешалась женщина в деловом костюме.
– Понимаете, товарищ лейтенант, этот человек выскочил прямо на дорогу, – немного нервно начала она свой рассказ. – Я ничего не смогла поделать. Ударила по тормозам, отвернула руль, но все произошло так быстро, что я просто не успела избежать наезда.
– Понятно, – проговорил он, изучая взглядом место ДТП.
Второй сотрудник в это время начал делать замеры.
– Ваши документы, пожалуйста, гражданочка, – потребовал Попов.
– Да, конечно, – женщина протянула лейтенанту водительское удостоверение
– Зудилина Ольга Васильевна, – прочитал он вслух. – А у вас, гражданин, есть с собой документы? – Попов повернулся в мою сторону.
– Ээээ, – протянул я и принялся шлепать по своим карманам. В рубашке отыскался студенческий билет.
Только я собрался его раскрыть и посмотреть что там внутри, как лейтенант ловким движением завладел найденной мною ксивой.
– Так-с, Чапыра Альберт Анатольевич.
"Кто?" – от потрясения я закашлялся.
– Пятый курс, – продолжил он читать содержание билета, бросив взгляд в сторону крайнего корпуса универа. – Ну так и что произошло, гражданин Чапыра, – вернулся он к опросу.
– Ну, я переходил дорогу, а тут машина откуда-то вырулила. Не успел отскочить, – начал я импровизировать. Черт знает, что там произошло на самом деле, но вот лучше бы не меня признали виновным. Я еще не разобрался с тем во что вляпался и лишние проблемы мне были не нужны.
– Это я вырулила?! – возмутилась Ольга Васильевна. Ее глаза сверкали в гневе. Женщина обличительно ткнула в мою сторону пальцем. – Это ты бросился под мою машину!
– Да неужели? – ухмыльнулся я, но тут же посерьезнел. Если решат, что я самоубийца, то в психушку запекут на обследование. – Товарищ лейтенант, я из университета в магазин шел. Просто шел, не бежал, из кустов не выскакивал, водителей не пугал. А вот она, – теперь уже я выставил свой палец, – гоняет по городу как по трассе Париж-Дакар.
Зудилина от моего спича покраснела, открыла рот чтобы обрушиться с обвинениями, но тут неожиданно меня поддержала толпа. Люди, как оказалось, никуда не ушли, они с интересом следили за происходящим и, видимо, решили поучаствовать в веселье.
– Она, она виновата! – закричала бабка, потрясая клюкой. – Чуть человека жизни не лишила!
– Гоняют словно шальные! Дорогу перейти спокойно не дают! – перебивали ее женские голоса.
– Баба за рулем – обезьяна с гранатой, – заглушил всех мужской бас.
– А ну тихо! – это уже гаркнул лейтенант Попов. – Кто из вас видел момент аварии?
– Так это… Да я уже после подошел, – послышались голоса.
Зудилина просветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.
– Не видели, а наговариваете! Что за люди?! – закричала она. – Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!
– Гражданочка, не кричите так, – поморщился Попов. – Сейчас во всем разберемся. Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.
Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
– Это кого ты тут лгуньей назвала?! – закричала старуха и начала надвигаться на Зудилину. По ходу она только что переварила слова Ольги и каким-то образом все сказанное водителем приняла на свой счет. – Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! – клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась. Зудилина отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено и я начал оседать.
Позади раздался вскрик Зудилиной.
– А ну прекратить! – падая, услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.
– Убили! – истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал. Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения и охреневал.
"Верните меня обратно!" – кричал я куда-то в небо не разжимая губ.
Вот какого хрена меня сюда занесло?! Не, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще насрать на этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. Нахера я здесь сдался?!
– Чапыра! Ты чего тут разлегся?! – мои стенания прервал незнакомый женский голос.
Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами, тощие косички.
"Это еще кто?" – успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.
– Да где эта скорая? – обеспокоенно заозирался Горзеев.
– Вы гражданочка, кто будете? – раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.
– Я комсорг. Лебедева моя фамилия, – поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила. – А что здесь происходит?
– ДТП у нас здесь, – вздохнул вновь поддерживающий меня Горзеев.
– А причем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, – не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. – Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!
– А? Чего? – я в это время раздумывал над значением слова "комсорг" поэтому не сразу среагировал.
– Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, – вновь раздраженно влез Попов. – Вы видели что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! – крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям.
– Протокол читаем, подписываем! – это уже нам с Зудилиной.
Ольга первой схватила документ, а я задумался над тем что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.
– Лебедева, – крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. – Подожди меня, я сейчас.
– Парень, ты куда это собрался? Сейчас скорая приедет, – придержал меня Горзеев.
– Да нормально все со мной, идти мне надо, – поморщился я от навязчивой заботы и как аргумент добавил. – На комсомольское собрание.
– Протокол подпиши и иди, комсомолец, – подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.
– В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, – забеспокоился Горзеев.
– Да завтра подъедут, все же живы, – отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.
Первым делом я посмотрел дату, именно она меня больше всего сейчас интересовала – 18.06.1976 года. На дате я и завис ненадолго. Да уж занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой "Ч" с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысла торчать здесь и что-то доказывать именно сейчас не было. Свидетелей нет, тормозной путь короткий, она водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня, Лебедева же – ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.
Глава 2
– Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? – нарушила тишину Лебедева, когда мы зашли на территорию студенческого городка.
– Да как тебе сказать, – неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.
– Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, – перебила комсорг, оценивающе рассматривая хромающего меня через свои окуляры.
Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.
– Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, – резюмировала она итог своих размышлений.
"Общежития?! – не на шутку встревожился я. – Прощай моя двухуровневая квартира"
Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.
Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.
Лебедева безрезультатно подергала ручку.
– Открывай. Чего ждешь? – поторопила она меня.
Я вновь ощупал свои карманы и нашел-таки заветный ключик.
Дверь распахнулась, и я с опаской замер на пороге, не решаясь сделать еще один шаг в новую жизнь. Но долго рефлексировать мне не дали, беспардонно протолкнув внутрь комнаты.
– Ну вы и свиньи, – неодобрительно произнесла комсорг, намекая на бардак в комнате. Девушка стремительно подошла к заваленному учебниками, конспектами и посудой столу. – Пойду воду тебе принесу, – добавила она, схватив пустой стеклянный графин. – А ты, Чапыра ложись, а то что-то шатает тебя.
Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно.
– Сюрреализм какой-то, – пробормотал я и шагнул к зеркалу. – Это сюр, сюр, сюр…, как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение.
Запачканные от лежания на асфальте брюки-клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, туфли на высокой платформе, по ходу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с собранной на дороге пылью. И завершали композицию усы.