Как было указано во вступительной части Наказа, «ежели ж какая мана[25], взятки или иная правды лишенная причина сыщетца, то без всякой пощады лишены будете живота и чести (ибо пример видете бывшаго маеора Волхонского)»"{113}. «Пример бывшаго маеора Волхонского» следователи новоявленных канцелярий (почти все из которых являлись офицерами гвардии) могли, впрочем, «видеть» в прямом смысле слова.
Учитывая особенности характера Петра I, имеются все основания полагать, что те самые офицеры, из которых был образован кригсрехт, осудивший Михаила Волконского, были затем назначены руководителями («презусами») и асессорами следственных канцелярий. И списки Наказа будущий император вручил «господам штап- и обор-афицерам» либо непосредственно на месте расстрела Михаила Волконского на Троицкой площади, либо в первые часы после него.
Таким образом, казнь первого следователя России носила в значительной мере показательный, демонстративно устрашающий характер. Вместе с тем нельзя не отметить, что расстрел в XVIII — начале XX века являлся наиболее «почетной» для военнослужащего формой смертной казни"{114}. Учитывая, что в статье 27-й Артикула воинского редакции 1715 года форма смертной казни не конкретизировалась, назначение князю Михаилу Волконскому в качестве санкции именно расстрела можно трактовать как меру (хотя и чисто символическую) в пользу осужденного.
Представляется, что казнь Михаила Волконского была адресована в качестве устрашающей меры не только будущим презусам и асессорам следственных канцелярий, основанных 9 декабря 1717 года. Дело в том, что менее недели спустя, 15 декабря, Петр I собственноручно начертал крайне важный документ — указ о назначении руководителей коллегий"{115}, принципиально новых органов центрального управления России.
Согласно указу президентом Военной коллегии определялся давний покровитель Михаила Волконского А. Д. Меншиков, в повседневном «Юрнале» которого казнь Михаила Волконского оказалась почему-то не упомянута ни словом, хотя Александр Данилович никак не мог на ней не присутствовать.
А ведь, как уже отмечалось, составитель «Юрнала» описал даже погоду, которая была в столице 9 декабря. Не захотел почему-то Александр Меншиков иметь в своем «Юрнале» запись о казни «бывшаго маеора Волхонского».
Зато история с М. И. Волконским неожиданно всплыла пять лет спустя, когда 31 октября 1722 года на заседании Правительствующего сената разгорелась нешуточная перепалка между светлейшим князем Александром Даниловичем и бароном Петром Шафировым. Как явствует из сохранившегося в архиве протокола заседания, Петр Павлович выкрикнул тогда в адрес А. Д. Меншикова весьма примечательную фразу: «Я… за тебя, как Волконской и князь Матвей Гагарин, петли на голову не положу!»"{116}И хотя Михаила Волконского (в отличие от М. П. Гагарина) не повесили, аллегорический смысл сказанного от этого не меняется.
Насколько удалось установить, следующая казнь гвардейского офицера состоялась в Российской империи лишь 14 лет спустя после событий 9 декабря. В 1734 году был обезглавлен бывший однополчанин М. И. Волконского отставной капитан Ульян Шишкин. Правда, состав преступления был совсем иным. Ульян Андреевич (страдавший, не исключено, помрачением рассудка) усомнился в легальности пребывания на престоле императрицы Анны Иоанновны, прилюдно заявив, что ее «изобрали, погреша в том пред богом» и что «ныне императрица Елисавет[26]» (!)"{117}.
Что остается добавить в заключение? Думается все же, что Петр I испытывал впоследствии некое сокрушение в связи с решением не сохранять жизнь заслуженному боевому офицеру князю М. И. Волконскому. И об этом свидетельствует не только приход государя на следующий день к телу казненного. 11 марта 1718 года Петр I указал вернуть матери и вдове Михаила Ивановича часть его конфискованной земельной недвижимости. С примечательной оговоркой: «Другим не в образец»{118}.
Место погребения Михаила Волконского неизвестно.
«Дабы возмог, пока не приду в старость и дряхлость, вашему величеству мои… услуги показать»: князь В. В. Долгоруков
Князя Василия Владимировича Долгорукова затруднительно отнести к числу вовсе забытых государственных деятелей России XVIII века. Многим сегодня памятны боевые заслуги князя, неординарность его биографии. Достаточно только сказать, что в высший воинский чин генерал-фельдмаршала Василию Долгорукову довелось быть произведенным дважды.
Вместе с тем нельзя не отметить, что основные сведения о жизненном пути князя Василия Владимировича, бытующие ныне в читательском обороте, восходят к сочинениям Д. Н. Бантыш-Каменского и князя П. В. Долгорукова, опубликованным соответственно 204 (!) года и 177 лет назад{119}. При всей просвещенности и осведомленности упомянутых авторов, сочинения их имеют ныне, мягко говоря, ограниченное научное значение.
Василий Долгоруков был выходцем из старинного княжеского рода, восходившего (в младшей ветви) к Оболенскому удельному князю Андрею Константиновичу. В XVII веке Долгоруковы являлись одним из влиятельнейших кланов в правящей элите Московского царства. Могущество фамилии сохранилось и в дальнейшем.
По заслуживающим доверия подсчетам историка рода, только на протяжении 1700–1839 годов десятеро Долгоруковых стали сенаторами, один — министром юстиции и генерал-прокурором, один — генерал-фельдмаршалом, четверо — генерал-аншефами, семеро — кавалерами ордена Святого Андрея Первозванного (высшей награды Российской империи){120}. За тот же период семеро князей Долгоруковых погибли в войнах[27].
Согласно надгробной надписи, Василий Долгоруков появился на свет в 1667 году{121} в семье видного администратора и военачальника, боярина В. Д. Долгорукова, скончавшегося в июле 1701 года в Москве. Поскольку боярин Владимир Дмитриевич был женат трижды, семья была многодетной. Князь Василий Владимирович имел по меньшей мере трех братьев — Юрия, Михаила и Владимира и трех сестер — Феодосью, Ксению и Марью{122}.
Примечательно, что матерью князя В. Д. Долгорукова и, соответственно, бабушкой Василия Долгорукова являлась Ирина Ильинична Милославская, скончавшаяся в 1645 году, родная сестра первой супруги царя Алексея Михайловича царевны Марии Ильиничны{123}. Тем самым по женской линии Василий Владимирович приходился двоюродным племянником царю Ивану V Алексеевичу, соправителю Петра I в 1682–1696 годах. Для тех времен это была вполне близкая родственная связь.
Первые 33 года жизни будущего генерал-фельдмаршала освещены в исторических источниках, введенных на сегодня в научный оборот, крайне скудно. Достоверно установлено, правда, что в 1685 году В. В. Долгоруков был произведен в «московский» чин стольника{124}.
Из тогдашних служб князя Василия Владимировича известно, что 30 июня 1688 года он вместе со старшим братом участвовал в качестве рынды (царского телохранителя) в дипломатической церемонии. Как было отмечено в придворной хронике, «при великих же государех были рынды и стояли около их государского места[28] с мечи, в бархатных же кафтанах столники: князь Юрья, князь Василей княж Володимеровы дети Долгорукие»{125}. 30 января 1696 года В. В. Долгоруков был упомянут в числе стольников, несших дежурство у гроба усопшего царя Ивана Алексеевича{126}.
Документально установлено также, что Василий Долгоруков не попал в январе 1697 года в число стольников (почти все из которых состояли на военной службе), направленных в образовательную поездку в Западную Европу{127}. В России же В. В. Долгоруков прошел явно недостаточное обучение. Судя по сохранившимся автографам князя, он не умел связно писать, с трудом выводил буквы черточками.
Впрочем, неграмотность была, похоже, семейной особенностью братьев Долгоруковых. Из архивных источников со всей очевидностью явствует, что грамотой не владел и младший брат Василия Долгорукова, князь Михаил Владимирович (1669 года рождения), занимавший в первой четверти XVIII века высокие должности на государственной гражданской службе.
Например, как было отмечено в протоколе заседания Правительствующего сената 5 февраля 1724 года, назначенный сибирским губернатором М. В. Долгоруков обратился к сенаторам с просьбой направить с ним сына «для подписки дел», поскольку сам он «грамоте не умеет»{128}. Как-то совсем не озаботился боярин князь Василий Дмитриевич обучением сыновей…
Что касается частной жизни князя Василия Владимировича, то известно, что он состоял по меньшей мере в трех браках. Первой его женой была княгиня Мария Федоровна, дочь боярина Ф. Ф. Куракина{129}, второй — Анна Ивановна, дочь некоего стольника И. И. Злобина{130}