— Ну, успокойся, успокойся, — она положила руку на плечо молодой женщины. — Лучше расскажи, где ребенок? Мальчик или девочка?
Карданова что-то прошептала. Посмотрев на нее, Чале испугался. Остановившийся, безумный взгляд, смертельная бледность.
— Вызовите бригаду со «скорой»! — коротко бросила Биштова.
Кадыр Хамидович кинулся выполнять ее просьбу и с благодарностью подумал о предусмотрительности Шевацукова, не отпустившего машину.
Пока Карданову приводили в чувство, следователь и старший лейтенант обсуждали, что нужно предпринять дальше. А предпринимать надо было! И срочно!
В это время в райотдел вернулся участковый инспектор, которого посылали за подругой Аминат.
Зухра Бехукова была того же возраста, что и Карданова, — двадцать семь лет. Невысокого роста, крепкого телосложения, на лице — россыпь веснушек.
Кадыр Хамидович тут же приступил к допросу. Он попросил рассказать, что случилось вчера вечером у дома Аликовых.
Зухра начала свой рассказ с событий, которые произошли немного раньше.
— Вечером на ферме я вдруг увидела, как Аминат схватилась за живот, а на самой лица нет. Я спросила, что случилось. Она говорит — подняла тяжелый бидон. Ну, посидела немного, отдышалась. В аул мы возвращались вместе.
— Вы знали, что Карданова беременна? — задал вопрос Чале.
— Нет! Ничего не знала, честное слово! — поспешно выпалила Бехукова. — Она скрывала от всех.
— Странно, — покачал головой Кадыр Хамидович. — Ближайшая подруга...
— Она поступила к нам на ферму всего три месяца назад, — стала оправдываться Зухра. — Вскоре мы подружились.
— Хорошо, дальше.
— Ну, мы пришли к ней домой. Это она потом, когда родила, призналась, что специально скрывала. И еще она хотела, чтобы у нее случился выкидыш. Даже что-то делала для этого... А когда мы пришли с работы, я ничего не знала о ее положении. Ей было очень плохо. Я предложила вызвать врача. Она только зубами скрежещет да мотает головой: мол, не надо. А сама белая-пребелая...
Зухра замолчала.
— Но вы все-таки вызвали врача? — нетерпеливо спросил Чале.
— Ну да. Когда ей уже совсем плохо стало, я побежала к соседям, у которых есть телефон...
— В котором часу?
— Около десяти вечера... Мы прождали минут двадцать, точно не помню. И тут Аминат вспомнила, что у Аликовых есть машина...
Затем допрашиваемая рассказала то, что Кадыру Хамидовичу уже было известно со слов Шевацукова.
— Ребенок родился нормальный? — спросил Чале в тот момент, когда Бехукова рассказывала, как они, завернув новорожденного, поспешили уйти от дома Аликовых.
— Кажется, нормальный, — ответила Зухра. — Пищал, шевелился...
— Мальчик, девочка?
— Девочка, — тихо ответила Бехукова, опустив глаза.
У Чале екнуло в груди. Он почему-то вспомнил своих дочурок. Вспомнил, с каким волнением первый раз вез из роддома крошечное беспомощное создание, завернутое в розовое шелковое одеяльце. И как был горд тем, что он — отец. А потом, через три года, снова испытал счастье: в доме появилась еще одна дочка. Друзья всё подтрунивали, когда же Нафисет родит ему джигита. Жена отшучивалась: мол, в следующий раз обязательно будет мальчик. Шутки шутками, но когда-то, в старые времена (по шариату[1]), женщина по сравнению с мужчиной считалась существом более низким, ей даже полагалась лишь половина наследства от того, что получал брат, и рождению дочери не особенно радовались. Кое-кто и до сих пор не может избавиться от этого предрассудка. Но Кадыр Хамидович никогда так не думал, он гордился тем, что имеет двух дочерей.
— Что вы с ней сделали? — срывающимся голосом спросил Чале.
Бехукова с испугом посмотрела на следователя и словно онемела.
— Что сделали с ребенком? — жестко повторил следователь.
— Закопали... — хрипло выдавила из себя Бехукова.
Следователь не имеет права повышать голос на допрашиваемого, но в ту минуту Кадыр Хамидович не смог сдержаться.
— Где?! Когда?!
— Это не я... Это она... — в страхе залепетала Бехукова. — Я только принесла лопату. Аминат говорила, что ребенок мертвый...
— В котором часу это случилось? — с трудом взяв себя в руки, спросил Чале.
— Часов в двенадцать.
Кадыр Хамидович посмотрел на часы: пять с минутами.
У него заныло сердце: опоздали!
«Почему не сообщили мне раньше? — подумал он. — Может быть... Но что может быть? И Кунов, и Шевацуков действовали оперативно. Их ни в чем нельзя обвинить. Не их вина, что правда обнаружилась так поздно...»
У Чале, что говорится, на какое-то мгновение опустились руки. Чудовищный поступок этих двух женщин исправить невозможно. Не было никакой надежды на то, что только что родившийся ребенок, недоношенный, пять с лишним часов назад погребенный в земле, остался жив...
— Поехали, покажете, где закопан ребенок, — Кадыр Хамидович решительно встал.
— Не знаю, где... Пусть скажет сама Аминат, — со страхом ответила Бехукова.
Чале показалось, что она знает, но просто-напросто боится увидеть то, что совершила.
— Нет, — отрезал следователь. — Вы сейчас же поедете с нами! И советую подумать вот над чем: от вашего поведения зависит мера наказания, которую вам определит суд! — Видя расширенные от ужаса глаза женщины, он добавил: — Да, да, суд! Вы — соучастница!
— Боже, какая я была дура! — простонала Бехукова и обреченно вышла из кабинета.
Вспоминая потом свои действия, Кадыр Хамидович спрашивал себя: правильно ли и в соответствии ли со всеми необходимыми формальностями он поступил? Надо было, наверное, на том допросе выяснить степень участия Бехуковой в преступлении, подробно расспросить, как оно совершалось. Но тогда Чале больше думал о другом. Какая-то сила гнала его туда, где произошло убийство. Жестокое убийство человека, прожившего на свете всего два часа...
Кадыр Хамидович коротко рассказал Шевацукову о результатах допроса.
— Захвати фотоаппарат, будем проводить съемку, — сказал он в заключение старшему лейтенанту. И поинтересовался: — Что с Кардановой?
— Биштова говорит, что после укола Карданова чувствует себя вполне удовлетворительно.
Следователь заявил Аминат, что они отправляются на то место, где был закопан ребенок. Карданова опять попыталась возражать, но Чале оборвал ее:
— Бехукова рассказала, что вы сделали со своей дочерью.
Карданова больше не сопротивлялась.
Пока размещались по машинам, Шевацуков успел кое-что сообщить Чале о предполагаемом отце ребенка. Участковый инспектор рассказал старшему лейтенанту, что Николай Амметов не здешний, один из шабашников, которые подрядились строить в колхозе силосную яму и дренажную сеть. Амметову лет сорок, имеет собственную «Волгу». Вовсю приударял за молоденькими девчатами, из-за чего имел стычки с колхозными парнями. Несколько дней назад все шабашники, в том числе и Амметов, уехали из Кошехабля.
— Подробности участковый постарается узнать днем, — добавил инспектор.
— Хорошо, — кивнул Кадыр Хамидович.
Отправились на трех автомобилях. В милицейский газик сели Чале, Шевацуков, Карданова и Бехукова. Следом шла «скорая». Последним — Мхамет Аликов на своих «Жигулях».
Когда ехали по аулу, Кадыр Хамидович отметил про себя, какая прекрасная ночь, тихая, с яркими, словно умытыми звездами. Небо на востоке едва начало светлеть. Не верилось, что они направляются на такое страшное мероприятие.
Путь их лежал на Степную улицу. Остановились у места, указанного обеими женщинами. Это был небольшой тупичок, образованный заборами двух участков. Здесь густо разрослись кусты, земля была усыпана ковром опавших листьев.
Кадыр Хамидович объяснил понятым (шоферу «скорой» и медсестре), что от них требуется. Водители поставили машины так, чтобы фарами получше осветить тупичок.
Чале дал Кардановой лопатку-саперку, прихваченную в милиции, и приказал копать. Шевацуков постоянно щелкал фотоаппаратом, стараясь зафиксировать основные моменты этого трагического действия.
Аминат сгребла листья, обнажив рыхлый квадратик земли. Все застыли в тягостном безмолвном ожидании.
Яма углубилась на полметра, свет от фар туда не попадал. Кадыр Хамидович включил электрический фонарик.
Карданова в очередной раз копнула лопатой. Показался кусок цветной тряпки. И вдруг... Что это? Неужели?.. Чале показалось, что там, внизу, что-то шевельнулось. Он нагнулся, пристально вглядываясь в яму. Нет! Не показалось! Да, он уже различил крохотную ножку. И ножка... чуть-чуть повернулась. Значит?..
Еще не веря в чудо, Кадыр Хамидович вырвал у Кардановой лопату и отшвырнул в сторону. Затем быстро-быстро стал руками выгребать землю. И вот его ладони явственно ощутили тепло. Да, человеческое тепло! В этот миг раздался слабый, еле слышный писк. Все бросились к следователю.
— Жива! — вырвалось у Кадыра Хамидовича. И больше он ничего не мог вымолвить: спазмы перехватили горло.
К нему подскочили Биштова, врач и медсестра «скорой». Осторожно развернули тряпицу. В руках Чале лежал сморщенный, красный новорожденный младенец со сжатыми кулачками. На личике и тельце у него виднелись ссадины.
Кадыр Хамидович передал ребенка врачам. И какие уж они предприняли меры, он не знал: «скорая» тут же увезла девочку. Впрочем, Чале тогда отнюдь не был уверен, что младенец останется жив. Его извлекли в пять часов тридцать минут. Пять с половиной часов в земле!
Потом началась скрупулезная работа. Надо было в мельчайших деталях восстановить картину преступления.
Начали с того, что повезли Карданову и Бехукову к дому Аликовых. Аминат давала подробные показания, которые сопровождались фотосъемками. Она сообщила, где родила ребенка, куда они с Зухрой пошли, когда мать и дочь Аликовы заставили их взять новорожденного.
Эти следственные действия закончились допросами в прокуратуре. Полтора часа Кадыр Хамидович допрашивал Зухру Бехукову, а затем еще два часа — Аминат Карданову. И вот что удалось выяснить.