— А других предметов, ценностей или, скажем, оружия вы у него не видели?
После продолжительного раздумья девушка ответила:
— Нет, не видела. Правда, однажды мне нож показывал. Вот такой, — она руками показала его размеры, — с костяной ручкой. На вопрос, зачем он носит его с собой, Алик рассмеялся и ответил, что нож ему нужен, чтобы меня убить.
— А с кем он дружил?
— Точно не скажу. Ко мне он приходил один. Видела его в компании с Василием Баскиным, Дрейчуком Виктором, — она на секунду задумалась, а затем добавила: — Еще с Колей Тищенко. А больше и не знаю…
Еремка вызывала доверие, и поэтому следователь задал ей еще один вопрос:
— Скажите, Наталья Ивановна, а Васеев Вячеслав вам не знаком?
Девушка задумалась. Ветров, желая ей помочь, продолжил:
— У него еще клички Глухой, Пловец.
Девушка оторвала от стола взгляд.
— Высокий такой, худой? Видела его года полтора назад. С такой улыбкой противной.
— Часто они встречались?
— Видела этого Славку раз пять. Алик, как познакомился с ним, так и начал пить.
— А где сейчас этот Славка находится, не знаете?
— Я уже давно его не видела. Правда, Алик мне как-то говорил, что уехал он навсегда. Сначала переживал, потом успокоился.
— Хоревича Валерия, по кличке Крот, не знаете?
— Нет, даже не слышала о таком.
Савич приступил к записи показаний, а Ветров направился к родителям Воронова. Предстоял нелегкий разговор, но генерал Романов приказал лично провести его.
…Савич на время расследования переселился в здание Управления внутренних дел. Ему отвели отдельный кабинет, и он почти не выходил из него: нужно допросить массу людей. Когда к нему снова заглянул Ветров, он разговаривал уже с четвертым свидетелем.
Савич прервал допрос одного из работников тира, попросив его подождать несколько минут в коридоре.
— Как встретили родители Воронова твое сообщение?
— И не спрашивай! Он у них один. Сейчас там такое творится! Дай, пожалуйста, разрешение на выдачу трупа из морга. Шофер отвезет.
Пока следователь оформлял соответствующие документы, Ветров, глядя в окно, о чем-то думал. Повернувшись к Савичу, сказал:
— Я где-то читал, что рождение — это случайность, а смерть — жестокая закономерность. Не могу никак понять, почему эта закономерность наступает неожиданно и главное не вовремя. Возьми Воронова. Мог же парень жить да жить. Родители, чувствуется, все делали, чтобы учился, был счастлив. Жаль только, что слепо верили в его счастливую звезду. А вот к труду не приучили. И в этом их вина. Безделье не идет на пользу никому, особенно молодым. К сожалению, Вороновы и сейчас этого не поняли. Ты бы знал, сколько упреков в адрес милиции я выслушал. Особенно от родственника, работающего в какой-то аптеке. Обещал до министра добраться. Так что готовься, друг мой, тебе он тоже пообещал что-то в этом роде.
— Ты от этого загрустил? — спросил Савич.
— Нет, конечно. Жаль парня, да и родителей его. И вообще, кому приятно видеть смерть человека? Ну, ладно, продолжай работу, а я доложу Романову.
Он жил в этой квартире
Майский вдвоем с лейтенантом Осиповым проверяли лиц, которые находились в колонии вместе с Васеевым. Целый день ездили по городу, ходили по домам. Безрезультатно. Уже вечером позвонили в тридцать седьмую квартиру. Открыла молодая женщина.
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, здесь живет Лапко Сергей Федорович?
— Да, здесь, но сейчас его нет дома.
— Мы из милиции. Разрешите войти, — Майский протянул хозяйке служебное удостоверение.
Женщина отступила от двери, суетливо предложила:
— Да, пожалуйста, входите. А что случилось?
— Ничего особенного, у нас только один вопрос: не приходил ли кто из товарищей или знакомых вашего мужа по колонии?
Майский ожидал уже ставшее привычным за сегодняшний день «нет», и с его губ уже готово было сорваться «извините», «до свидания». Но женщина ответила иначе:
— Да, останавливался один недавно. Хоревич. Но вот только куда-то пропал. Переночевал три ночи, а затем как в воду канул. Я уже мужу предлагала, чтобы он в милицию сообщил, человек ведь приезжий, впервые в городе. Все что угодно может случиться. Вижу, права была.
— А где сейчас муж?
— В магазин пошел, скоро будет.
Майский и Осипов прошли в небольшую комнату, присели на предложенные хозяйкой стулья. Ждать долго не пришлось. Лапко своим ключом открыл дверь, разделся в прихожей. Вошел в комнату и удивленно уставился на незнакомых людей.
— Сережа, это товарищи из милиции. Хоревичем интересуются.
— А что, уже успел что-либо натворить? Ведь не зря четыре дня отсутствует…
Майский прервал его:
— Сергей Федорович, откуда вы знаете Хоревича?
— По колонии… Я ведь судим был.
— За что?
— По глупости. В ресторане пьяным полез правоту доказывать. Ну, в общем, подрался. Два года дали на размышление. С Хоревичем друзьями не были, но когда он появился и попросил разрешения пожить неделю, не отказал. Отвели мы ему вторую комнату, — так и стал он у нас временным квартирантом.
— С какой целью он сюда приехал?
— Говорил, что хочет одного человека найти. Откровенно говоря, мне с ним по-настоящему и поговорить не пришлось. Уходишь на работу — он спит, приходишь — его еще нет.
— С кем он здесь встречался?
— Не знаю.
— А никто его не спрашивал? Не заходил?
— Нет… Впрочем, приходил какой-то цыган. Я тогда один был. Спросил Хоревича. Я ответил, что дома нет. Он извинился и ушел.
Хозяйка, до этого не вступавшая в разговор, встрепенулась:
— Цыган, говоришь? С усиками?
— Да, с усиками, — Лапко удивленно посмотрел на жену и спросил: — Ты что, его тоже видела?
— Да, шла однажды домой. Смотрю, к углу нашего дома такси подошло. За рулем цыган сидит. Я обратила внимание потому, что не часто цыгана-таксиста увидишь. Смотрю, а рядом с ним Хоревич. Они на меня внимания не обратили, о чем-то оживленно разговаривали. Хоревич минут через тридцать пришел.
— У вас его какие-нибудь вещи остались? — спросил Осипов.
— Да, он с чемоданом приехал, — ответила женщина и пригласила всех во вторую комнату. Чемодан лежал на полу у кровати.
Осипов попробовал открыть, но чемодан был на замке.
— Дайте, пожалуйста, шило или гвоздик.
Пока хозяин ходил на кухню, пригласили понятых. Осипов склонился над чемоданом, и вскоре работники милиции рассматривали его содержимое. Кроме двух рубашек, белья, электробритвы и других туалетных принадлежностей обнаружили две пачки малокалиберных патронов.
Обыск
Принимая во внимание, что в квартире гражданина Воронова могут находиться вещи и предметы, имеющие значение по делу, на основании статьи 167 УПК БССР постановил: произвести в квартире Воронова Олега Семеновича обыск.
Прежде чем принять решение об обыске в квартире Воронова, Романов, Матвеев и Савич думали долго. С одной стороны, сделать обыск у человека, который недавно погиб, значит, заранее быть готовым к жалобам, но, с другой, — тщательный осмотр квартиры и вещей мог многое дать для раскрытия кражи оружия.
На обыск вместе с Савичем поехал лейтенант Лепешко, привлекли также Маркова и Кривца.
Дверь открыл отец Олега, из-за спины выглядывала мать. Савич поздоровался, попросил разрешения войти. Супруги молча посторонились. В квартире было тихо, все напоминало о недавней трагедии. Из дальней комнаты вышел пожилой мужчина, и Савич сразу же вспомнил рассказ Ветрова о родственнике Вороновых.
— Мы понимаем, что вам сейчас не до нас. Но обстановка требует быстрых мер. До сего времени не известны мотивы убийства. Возникла необходимость дома у Олега поискать ответы на некоторые вопросы. В связи с этим мы бы хотели вместе с вами осмотреть комнату, в которой обычно находился Олег…
Родственник, до этого стоявший у проема двери, быстрыми шагами подошел к хозяину:
— Слышишь, Семен, они хотят ответ на вопрос, кто убийца, и причину убийства искать здесь, в твоей квартире! — Затем он повернулся к Савичу: — Я отвечу на ваши вопросы. Вы посмотрите, по улицам днем честному человеку пройти невозможно!
— Это вам-то невозможно? — спросил Савич.
— Нет, ко мне еще не приставали, но к людям… С Олегом так получилось. При дневном свете напали бандиты, ограбили, убили. А милиция и прокуратура в шапку спят да еще претензии к потерпевшим предъявляют!
Савич понимал, что вступать в спор нет необходимости, и кивнул Лепешко. Тот молча вышел и через несколько минут возвратился в сопровождении милиционера и двух понятых…
Нашли под матрацем часы Олега, на отсутствие которых и намекал родственник, говоря об ограблении. Но больше ничего…
Жалоба помогла
Ветров возвратился из больницы. Шатилов по-прежнему был без сознания, и надежды на то, что он сможет дать показания, не было.
Позвонил начальник Управления. Петров пошел к нему. В кабинете Романова сидели родители Воронова и их родственник. Они пришли с жалобой на действия работников прокуратуры и милиции, которые произвели обыск в квартире. Говорил отец:
— Олег у нас был замечательный парень. Ни с кем из швали дружбы не водил. И не надо искать разгадку злодейского убийства среди его друзей.
Ветров не раз удивлялся выдержке Романова. Сидит со спокойным лицом и внимательно слушает. А Воронов продолжал:
— Никогда голоса на родителей не поднял. Относился к нам хорошо, жалел. Мы как-то хотели ему тахту купить вместо старой металлической кровати, но он не разрешил, пожалел наших денег.
— А когда это было? — спросил генерал.
— Да где-то месяца два назад.
— Скажите, товарищ Воронов, а почему ваш сын не работал?
— Мы решили с женой дать ему летом отдохнуть. Сами получаем достаточно и можем себе позволить, чтобы один член нашей семьи не работал.