Но вот Пиета погиб…
Пару месяцев Даниель втайне надеялся, что вдова Пиеты, Наташа, окажется беременной — в этом случае, при условии что ребенок будет мальчиком, он бы и стал следующим наследником, а Даниель продолжил бы вести свободную, беспечную жизнь.
Вскоре стало очевидно, что Наташа не беременна от Пиеты. Мало того, не успело еще его тело остыть в земле, она закрутила роман с Маттео, его кузеном, который жил с ними на правах родного брата с тринадцати лет. И этот бесправный ублюдок заявил, что Наташа беременна его ребенком!
В результате Даниель стоит перед выбором: либо жениться и потерять свободу ради нежеланного наследства, либо позволить кузену‑предателю унаследовать все, что бережно передавалось от отца к сыну. Стиснув челюсти, он покрутил головой, размышляя о своей матери, о ее любви и гордости за семью и ее наследие, из‑за которого она вышла замуж в девятнадцать дет — совсем девчонкой.
Что ж, выходит выбора‑то у него и нет.
— Придется мне жениться.
— Да.
— И побыстрее.
— Да. Есть кто‑нибудь на примете? — осторожно поинтересовалась Франческа. Она прекрасно знала, как ненавистна брату мысль о женитьбе. Но, будучи отлично подкованной в юридических вопросах, не видела иного пути оставить Даниеля холостым, кроме как уступить наследство Маттео. И она поклялась, что однажды все изменится, и больше никому из Пеллегрини не придется жертвовать своими убеждениями и желаниями из‑за наследства.
Даниель же вспоминал всех женщин, с которыми общался за последние несколько лет. Прикинул, сколько из них все еще не замужем. Подумал, что любая не раздумывая бросится в магазин за свадебным платьем, стоит ему лишь заикнуться о женитьбе. А потом ему вспомнилось последнее свидание. Единственное, которое не завершилось в его спальне.
Инстинктивно он потрогал пострадавший нос, все еще заклеенный пластырем. Вспомнил ясно читавшуюся в кристально чистых голубых глазах Евы неприязнь, когда она смотрела на него…
В его первый приезд на Кабальерос Ева работала у него переводчицей. На острове, где царил хаос и доминировал коричневый цвет, эта девушка была настоящей отрадой для глаз. Красивого оттенка рыжие волосы, которые она собирала в конский хвост, алебастровая кожа — должно быть, она пользовалась сильным солнцезащитным кремом, чтобы сохранить ее такой белой. Ее естественная красота поразила Даниеля. Несмотря на то что одета она была в простые джинсы и форменную футболку агентства «Блю трейн», Ева Берген являлась, пожалуй, самой красивой и сексуальной женщиной из всех, с кем ему доводилось общаться за свои тридцать три года. И он ей категорически не понравился.
Даниель взглянул на обеспокоенное лицо сестры и с полуулыбкой кивнул.
— Да, я знаю подходящую женщину.
Покинув апартаменты час спустя, он подумал, что, как бы то ни было, по крайней мере, мама будет довольна его выбором.
Ева терпеливо ждала своей очереди в душ, коротая время за игрой на телефоне. Запас воды в лагере был ограничен, так что расходовали ее экономно. Ева стала настоящим экспертом по мытью прохладной водой раз в три дня. Как и остальные сотрудники агентства, работавшие в лагере, она чувствовала одновременно вину и облегчение, когда отправлялась на выходные в комфортабельный отель на Агуадилле. Здесь она могла за свой счет, конечно, понежиться в горячей ванне с ароматной пеной и привести себя в порядок как следует, в отличие от тех несчастных людей, что жили в лагере постоянно.
Единственной вещью, которая в лагере дефицитом не являлась, был мобильный телефон. Казалось, что сотовый имелся у каждого, включая совсем маленьких детишек. Бешеной популярностью пользовалась бесплатная игра, в которой надо было взрывать разноцветные шарики. Практически все без исключения обитатели лагеря, и беженцы и персонал агентства, с азартом состязались друг с другом в Сети. Ева не была исключением, и вот сейчас, стоя у душа, она старалась набрать как можно больше очков, чтобы попасть в сотню лучших игроков, а за ее игрой с интересом наблюдали несколько подростков. Так что сигнал входящего вызова она проигнорировала.
— Ответь, — посоветовал Одни, старший из наблюдателей, с кривой ухмылкой.
— Перезвонят, — отмахнулась Ева, тоже усмехнувшись.
Тогда, все с той же кривой ухмылкой, Одни выхватил у нее из руки телефон, нажал на кнопку ответа и приложил к уху.
— Это телефон Евы. Как вас представить?
Его дружки радостно загоготали, и сама Ева не удержалась от смеха.
— По‑английски? Говорю немного. Ответишь, Ева?
Она молча протянула руку, и Одни вернул ей телефон, не сводя с нее глаз.
— Ты не сохранила игру, — ехидно заметил он и злорадно рассмеялся.
Однако Еву это ничуть не расстроило, она обожала детей — и малышей и подростков.
— Слушаю, — наконец весело ответила она.
— Ева? Это ты?
Вся ее радость в момент улетучилась.
— Да. Кто это? — спросила она, хотя сразу узнала звонившего. Этот глубокий тембр и акцент Даниеля Пеллегрини не узнать было невозможно.
— Это Даниель Пеллегрини. Мне нужно встретиться с тобой.
— Позвоните моему секретарю и договоритесь о встрече. — Конечно, никакого секретаря у нее не было. И он это знал.
— Это очень важно.
— Не имеет значения. Я не хочу встречаться.
— Захочешь, когда узнаешь причину.
— Это вряд ли. Вы…
— Я человек, у которого есть предложение, которое принесет пользу вашему лагерю, — перебил он.
— Что вы имеете в виду? — с подозрением поинтересовалась она.
— Встретимся, и все узнаешь. Обещаю, польза будет и тебе, и лагерю.
— Следующий выходной у меня…
— Я лечу на Агуадиллу. Там и встретимся.
— Когда?
— Вечером. Пришлю за тобой кого‑нибудь через пару часов.
Отбой.
Глава 2
При виде роскошного отеля, к которому подвез ее водитель Даниеля, сердце Евы упало. Это был тот же отель, где они ужинали на прошлом «свидании». Ну конечно, а где еще он мог назначить ей встречу? Отель «Иден» был самым дорогим на Агуадилле.
На ней были простые чистые джинсы и черная рубашка, которую она не смогла погладить — в лагере отключили электричество, а тратить энергию генератора на глажку было бы настоящим расточительством. В общем, как и в прошлый раз, она почувствовала себя неряшливой оборванкой, которой здесь совершенно не место.
Когда она вошла в холл, к ней немедленно направился служащий отеля, на табличке, приколотой к лацкану золотой булавкой, под именем значилось «Генеральный менеджер».
— Синьорина Берген? — учтиво осведомился он.
Она кивнула, подумав, что описать и узнать ее, конечно, было проще простого. Рыжеволосая бедно одетая женщина.
— Пойдемте со мной, пожалуйста.
Она послушно последовала за ним мимо огромного фонтана, ресторана, где они с Даниелем ужинали месяц назад, мимо бутиков к лифту, который обслуживал коридорный. Едва менеджер нажал кнопку верхнего этажа, раздался звон.
— Куда вы меня ведете?
— В апартаменты синьора Пеллегрини.
Они достигли верхнего этажа, едва он успел ответить. Коридорный распахнул перед ними дверь.
Ева замешкалась.
Ужинать в личных апартаментах совсем не то, что в публичном месте. Вряд ли это будет разумно.
Менеджер терпеливо ждал, пока она выйдет из лифта. Все, что ей надо было сделать, — открыть рот и сказать «нет». Если Пеллегрини так сильно нужно встретиться с ней, могли бы поужинать в публичном месте. А ей надо было просто поставить ему такое условие — и никуда бы он не делся.
Но что‑то подсказывало Еве, что, несмотря на все свои недостатки, Даниель не из тех мужчин, которые принуждают женщину к чему бы то ни было. Так что она вышла из лифта и последовала за менеджером по широкому коридору. Они остановились у двери, он постучал. Дверь сию же секунду открыл дворецкий.
— Добрый вечер, синьорина Берген, — поприветствовал он Еву на хорошем английском. — Синьор Пеллегрини ждет вас на балконе. Могу я предложить вам что‑нибудь выпить?
— Стакан воды, пожалуйста. — Она старалась говорить твердо и спокойно, чтобы не выдать своего изумления при виде размеров и роскоши апартаментов.
Присутствие дворецкого несколько успокоило Еву. Менеджер пожелал ей хорошего вечера и удалился. Она прошла в просторную светлую комнату, затем — на огромный балкон, с которого открывался прекрасный вид на Карибское море, сейчас уже черное, расцвеченное мерцающими отражениями звезд. Слева располагался бассейн, справа — накрытый на двоих стол, за которым спокойно разместилась бы дюжина гостей. За ним вальяжно восседал Даниель Пеллегрини. При виде Евы он поднялся и направился к ней, протягивая вперед руки.
— Ева, рад снова тебя видеть, — произнес он с широкой улыбкой. Сегодня он совсем не был похож на того Даниеля, который три дня назад раздраженно требовал подлечить ему нос.
Ева без особой охоты подала ему руку, ожидая обычного рукопожатия, но он быстро схватил ее за запястья, притянул к себе и бесцеремонно расцеловал в обе щеки. От прикосновения его губ у нее что‑то перевернулось в животе, она ощутила его свежий аромат, который отчего‑то слегка взволновал ее. Ненавидя себя за суетность, она все же мысленно порадовалась, что ей удалось принять душ. Даниель выглядел и пах слишком уж хорошо, а его легкая улыбка почему‑то не оставила ее равнодушной. Его темно‑серые брюки и белая рубашка сияли безукоризненной чистотой. В этом отеле вообще было безупречно все, включая гостей. И Ева в очередной раз почувствовала себя замарашкой. И не важно, как старательно следила она за собой: быть безупречной, живя в лагере беженцев, — задача непосильная.
Она почувствовала облегчение, когда он наконец отпустил ее, и с досадой потерла о джинсы руки, чтобы избавиться от покалывания, вызванного его прикосновением.
— Ваш нос, похоже, хорошо заживает, — заметила она, чувствуя необходимость сказать хоть что‑нибудь, чтобы отвлечься от трепета где‑то под ребрами. О том, что Даниель дрался, свидетельствовал теперь лишь небольшой синяк вокруг глаза, и Ева снова ощутила укол любопытства — кто же был его соперником? Какой‑нибудь бандит? Или ревнивый бойфренд одной из его пассий?