Я замер, внезапно ощутив всю нелепость ситуации: взрослый мужчина, дрожащий перед поездкой, как первокурсник перед экзаменом. В памяти всплыло лицо главврача — тот самый взгляд, в котором читалось: «Трус». Тогда, полгода назад, я отказался от командировки в зону наводнения, придумав жалкие отговорки про больную мать.
Кристалл на лацкане вдруг стал горячим. Я сжал посадочный талон, ощущая, как бумага мнётся в потных пальцах.
Хватит бегать. Хватит прятаться.
Я глубоко вдохнул. Пахло кофе, выпечкой и чем-то неуловимо новым, и твёрдо шагнул к выходу на посадку. На этот раз — не оглядываясь назад.
Стюардесса проверила мой посадочный талон — внутри меня что-то ёкнуло. Ещё можно передумать и остаться. Но нет. Я улыбнулся своим страхам и решительно шагнул в прохладный рукав, где пахло резиной и сырым осенним воздухом с примесью керосина.
Вот и люк самолёта. Девушка в оранжевой форме приветливо улыбнулась. Ещё один шаг. Теперь всё. Рубикон перейдён. Обратного пути нет.
В салоне я вжался в кресло у иллюминатора и вцепился в подлокотники мёртвой хваткой. Я не отпускал их до тех пор, пока шасси не оторвались от влажного бетона взлётной полосы. Лайнер уверенно набирал высоту, а за иллюминатором автомобили на шоссе быстро превращались в маленькие точки.
Я прильнул лбом к холодному иллюминатору, наблюдая, как крыло самолёта трепещет в воздушных потоках, словно крыло исполинской птицы. В руках я сжимал заветный билет в Андорру — тот самый «выигрыш», что, подобно магическому ключу, отворил передо мной двери в неизведанное. «Доктор Кольцов, неудачник и трус, летит навстречу приключениям», — мысленно усмехнулся я, представляя, как Вика скривила бы свои чувственные губы в привычной насмешке.
Тяжёлый воздух салона, пропитанный запахом кофе, рециркулированного воздуха и едва уловимым ароматом духов соседки, давил на виски. Самолёт покачивало в воздушных ямах, и мои пальцы инстинктивно впились в подлокотники. Воспоминания о последнем полёте с Викой обожгли сознание: «Какой же ты трус, Марсик!» Теперь её не было рядом, а я летел один — в неизвестность, которая манила и пугала одновременно.
Стюардессы в ярко-оранжевой форме неспешно катили свои тележки с напитками, а я... Я пытался заглушить назойливый внутренний голос, нашёптывающий о том, что этот самолёт может стать моим катафалком, а жизнь — так бесславно оборваться, даже не успев начаться по-настоящему.
Тревожный голос из динамиков разорвал мои размышления.
— Внимание! На борту экстренная ситуация! — голос стюардессы дрожал, как натянутая струна. — Если на борту есть врач, пожалуйста, подойдите к двенадцатому ряду!
О, Господи, только не это! Я к такому ещё не готов!
Впереди началась паника. Мою спину мгновенно покрыла испарина, а сердце застучало, будто барабаны перед казнью.
Я медленно поднялся, чувствуя, как колени подкашиваются.
— О боже, она не дышит! Помогите! — женский крик пронзил салон, как клинок. Моё сердце бешено забилось, а ладони стали влажными.
— Я... Я врач, — услышал я свой голос, доносящийся будто издалека. Внутри всё сжалось от животного страха. Я всего лишь терапевт из районной поликлиники — что я могу здесь, среди облаков?
Но когда я увидел девушку, чьё лицо стремительно синело, а в глазах застыл первобытный ужас, что-то древнее и мощное во мне проснулось. Я бросил перчатку самой смерти.
— Посторонитесь! Я врач! — мой голос прогремел с такой силой, что пассажиры невольно расступились.
Опустившись на колени рядом с пациенткой, я начал её осматривать. Её кожа была липкой от холодного пота, губы приобрели синюшный оттенок.
— Арахис? Укус? Лекарство? Что случилось? — вопросы вылетали короткими очередями, в упор расстреливая её спутника.
— Она... Она съела шоколадку с арахисом... Аллергия... — мужчина задыхался от паники, его глаза были широко распахнуты, как у загнанного зверя.
— Муж, — мелькнула у меня мысль. — Объелся груш. Что же ты, муж, не проследил за своей женой?
Адреналин хлынул в кровь, заставляя каждую клеточку тела действовать.
— Уложите её в проход! Быстро! — командовал я, уже полностью погрузившись в роль спасателя. Расстегнув воротник, проверил пульс — едва ощутимая нить жизни, готовая вот-вот порваться.
— Аптечку! И кислород!
Стюардесса бросилась выполнять мои указания. Я прокручивал в голове алгоритм своих действий и кожей ощущал, как десятки глаз смотрят на меня, ожидая чуда. Теперь отступать нельзя. Я должен её спасти. Прямо сейчас. Немедленно. У бедняжки уже совсем не осталось времени. Нисколечко.
«Пол кубика, передняя поверхность бедра», — бормотал я, следуя заученному алгоритму, пока время, казалось, замедлило свой бег. Мои пальцы дрожали, но долг и дефицит времени заставили собраться — игла вошла точно в цель, доставляя спасительную дозу адреналина.
Укол. Антигистаминное. Затем дексаметазон. Сразу две ампулы. Не мало? Нет, этого должно хватить... Так, что дальше? Капельница... Каждая секунда казалась вечностью. Вены на руке девушки набухли так, что капельницу поставить было легко.
— Дыши, чёрт возьми, дыши», — шептал я, наблюдая, как её грудь едва заметно поднимается. Когда она наконец слабо закашлялась, по салону прокатился вздох облегчения, подобный весеннему ветру. Будет жить.
Когда кризис миновал, я ощутил, как дрожь в руках возвращается. Но это была дрожь не от страха, а от странного, забытого чувства. Я сделал это. Я действительно помог.
— Доктор, я не знаю, как вас отблагодарить... — произнёс мужчина, глядя на меня со слезами на глазах. Пассажиры вокруг аплодировали. Стюардесса принесла мне стакан воды — оказалось, я весь в поту.
— Это... Моя работа, — пробормотал я, но внутри пел хор победителей.
Впервые за долгие годы я чувствовал себя не жалким неудачником Марселем, а настоящим доктором Кольцовым.
— Вы потрясающий врач! — голос справа заставил меня обернуться. Рыжая девушка с боб-каре и сверкающими глазами протянула мне салфетку. — Вы тоже в Андорру? Мы группой едем — есть место в нашем минивэне. Поедемте с нами, у нас есть гитара. Я Саша.
За иллюминатором уже виднелись кварталы Тулузы. Я глубоко вздохнул и с улыбкой ответил:
— Да, я еду с вами в Андорру. Меня зовут Марсель.
В этот раз я был уверен в своём решении, как никогда прежде. Я не мог знать, верно ли оно, но это был мой выбор.
Я снова почувствовал тепло в том месте, где на моей груди висел таинственный символ. Мне показалось, что фиолетовый камень на нём словно засиял немного ярче. Волшебнее…
Глава 3. Классическая многовариантность событий
Трасса CG-1, Земля «U-333»,недалёкое будущее
Минивэн мчался по серпантину, вгрызаясь в горные виражи. За окном мелькали сосны, острые пики Пиренеев и пропасти, в которые так и хотелось заглянуть — страшно, но оторваться невозможно.
— Эй, док, не боишься высоты? — Саша, рыжеволосая девушка с гитарой, ткнула меня локтем. Ее зеленые глаза смеялись, а веснушки на носу делали ее похожей на озорного подростка, хотя она уже защитила кандидатскую по квантовой физике.
— Только если ты не собираешься выкидывать меня в эту пропасть, — пошутил я, но пальцы всё же вцепились в сиденье крепче.
— Расслабься, Марс! — крикнул с водительского места Димон, высокий брюнет с хищными скулами и пятидневной щетиной. По его словам, он был геологом, изучающим аномальные магнитные поля в Пиренеях. — Мы же русские, нас чёрт не берёт!
На заднем сиденье копошился бородатый Ваня, бывший военный метеоролог и геодезист, а ныне — руководитель группы исследователей аномальных явлений. Его коллега Лена, хрупкая блондинка с умными серыми глазами, листала путеводитель по Андорре.
— Знаете, это крошечное княжество между Испанией и Францией существует с одна тысяча двести семьдесят восьмого года, — рассказывала она. — И до сих пор управляется двумя князьями — испанским епископом и французским президентом.
— Представляешь, у них нет даже своей армии, — просветил меня Димон. — Нет ни железной дороги, ни аэропорта.
— Зато тут налоговая гавань и горнолыжные курорты, — добавила Саша.
— А вы здесь зачем? — спросил я, ощупывая свой таинственный значок. Мне показалось, что он снова стал нагреваться.
— Ищем следы древней цивилизации, — оживился Ваня. — В этих горах есть пещеры с наскальными рисунками, которым десять тысяч лет. А ещё...
— А ещё мы пишем книгу! — перебила Саша. — Фантастику про параллельные миры.
— Да ладно? — удивился я.
— Ну да, — застенчиво улыбнулась Лена. — История о том, как учёные открывают портал в мир, где Римская империя не пала. Там сейчас две тысячи семьсот восемьдесят второй год от основания Рима, летают атомные колесницы и...
— И хватит спойлерить! — рассмеялся Димон, резко поворачивая руль.
Минивэн гудел, взбираясь всё выше. В салоне пахло резиной, мокрыми куртками и тёплым хлебом, который мы купили на заправке. Гитара переходила из рук в руки, и скоро все подхватили «Коня» Любэ. Я пел вместе со всеми, впервые за год чувствуя себя живым.
— О, смотрите, какая туча! — Саша прижалась лбом к стеклу.
Над перевалом клубилось нечто, что лишь отдалённо напоминало грозу. Фиолетовые молнии били не вниз, а вверх, будто высасывая что-то из неба. Воздух за окном дрожал, как нагретый асфальт.
Тучи налетели внезапно.
Сначала просто потемнело. Потом ветер ударил по машине с такой силой, что Димон вырулил на обочину.
— Что за… — Он щурился в лобовое стекло. — Никаких гроз в прогнозе не было!
Дождь хлестал по крыше, но звук был... неправильным. Словно кто-то сыпал гвозди на жесть.
— Э-это не дождь, — прошептала Саша.
Капли светились. Фиолетовым.
Значок на пиджаке внезапно обжёг грудь, как раскалённый докрасна металл. Воздух затрещал, наполняясь резким запахом озона. Внутри значка кристалл вспыхнул ядовито-ярким светом, будто это был осколок звезды. Он пульсировал, как живое сердце, отбивая ритм невиданной бури.