Мы поднимаемся в номера. Мальчики — налево, девочки — направо. Условно говоря. Так-то налево, как заметил краем глаза, только Тим свалил. Ведя за руку не сопротивляющуюся Марину. Приглашаю всех к Пескову, он устроился в двухместном номере с Куваевым. Эти двое пока жёстко холостякуют. Жёстко это значит, что даже подружек нет. Или они есть, но я их не вижу.
— Чай, кофе? — предлагают радушные хозяева.
К моему удивлению парни выбирают кофе.
— После насыщенного дня, — наставительно поднимает палец Игорь, — чашка кофе приводит нервную систему в стабильное состояние, сжигает остатки ненужного адреналина в крови.
— Ты прав, — на следующую мою фразу регочет Куваев в своём неподражаемом стиле, с ходу генерируя атмосферу беззаботности и веселья. — Иногда один только вид твоей рожи вызывает прилив адреналина.
Ольховский пытается воззвать к миру, но затыкается в смущении, оказавшись в фокусе всеобщего недоумения. В том числе, Игоря Овчинникова. Во всех глазах одно выражение — чувак фишку не рубит. Режим жёсткого стёба в нашей среде давно в диапазоне приемлемого.
С нами ещё Таша, единственная представительница прекрасного пола, директор школы Максим, главсвязист Сафонов и Дергачёв, школьный англичанин и ведущий инженер проектной группы «Анжела».
— Господа и товарищи! Леди, — взгляд в сторону Таши, — джентльмены и не джентльмен, — взгляд в сторону Овчинникова под всеобщий смех.
Игорь делает каменное лицо и показывает кулак, якобы исподтишка.
— У меня для вас пренеприятное известие! — первое значимое слово за моим высокопревосходительством. — Некие столичные и облечённые чиновники высокого ранга лишили Агентство льготного налогового режима. Теперь мы как все.
— Ну, ёксель через заднее копыто! — Игорь со стуком ставит чашку.
Навостряю уши, ничего особенного, но что-то новенькое, надо будет коллекцию Зины пополнить.
— Вот козлы! — кратко и с огромным чувством выражается Куваев. Саня, как поклонник высокого интеллектуализма, соответствующие характеристики за высшими госорганами не признаёт. Во многом он прав.
Песков более сдержан, но трясёт головой, как после удара.
— Не, ну вот зачем ты это сделал? — выдвигает претензию Овчинников. — В конце отдыха сказать не мог? Всё настроение испортил! Все каникулы отравил!
Мой искин даже на четверть мощности моментально выдаёт варианты ответов. Я прямо, как терминатор, только выбираю. Как у него там было? «Да/Нет», «Пошёл вон!», «Пожалуйста, зайдите позже», «пошёл нахер, козёл» и просто «пошёл нахер» (момент 1:14:19 в фильме «Терминатор»).
Так сразу не поймёшь, но мой вариант круче брутального отклика непрошибаемого Шварцнеггера. Правда, изрядно многословнее.
— Игорёк, — от моего ласкового тона Игорь напрягается, все остальные моментально впадают в режим предвкушения очередного шоу, — я употребил слово «пренеприятное» только в знак уважения к классикам. На самом деле новость неприятная только с виду.
Приходится читать очередную лекцию. Что я со вздохом и начинаю делать.
— По сути, она замечательная. Как вам объяснить… вот, представьте, мы воюем и получаем известие, что на каком-то участке фронта враг начал наступление. Это настораживает, конечно. Но неужели вы думаете, что мы ничего не предприняли? Наступление врага уже остановлено, ничего у него не выйдет…
Рассказываю о контрмерах, которые проработаны с главбухом.
— Предположительно, налоговое бремя увеличится процентов на десять, не больше. С учётом того, что налоги на нас невеликие, сумма дополнительных издержек микроскопическая.
— Замечательность в чём? — Игорь не имеет привычки отступать.
— Замечательность в том, что мы предупреждены. Предупреждены о том, что враг способен ударить именно с этой стороны. Далее вспоминаем: «предупреждён, значит, вооружён». Нас вооружили, вот в чём замечательность.
Попиваю кофе, нагнетаю интригу.
— Сначала зайду издалека. Ты, Игорь, совсем неправильно воспринимаешь происходящее. Да и другие тоже. Вбейте себе в подкорку мозга: для нас не существует плохих новостей! Они бывают благими и нейтральными. Нет худа без добра, наша задача в том, чтобы найти это «добро» и увеличить его до степени превосходства над «худом».
— И как ты это сделаешь? — Овчинников отступает на заранее подготовленные позиции.
— Как-нибудь сделаю. С высшими российскими кругами мы ведь поступили так же, как с казахами. Они просто экономически заинтересованы в нашем успехе. Почти триста миллиардов рублей, которые мы увеличим в пять раз, это вам не шуточки. Почему бы мне не включить этот механизм? Но для нас важно другое.
Отставляю пустую чашку после последнего глотка. Мне наливают ещё.
— Дело вот в чём. Раньше мы исходили из того, что российское правительство нам благоволит, идёт навстречу нашим пожеланиям. Ситуация изменилась, и нас об этом заботливо известили. С этого года мы должны исходить из того, что политика Кремля в отношении Агентства становится непредсказуемой. Возможно, только возможно, что она скоро станет откровенно враждебной.
— Почему, Вить? Что мы такого плохого сделали? — подаёт голос единственная среди нас девушка.
— Неправильный вопрос, Таша. Ответ на него простой — нам плевать, почему. Начхать, по какой причине на нас напали. Кто-то нанял, кто-то вспомнил старые счёты, кто-то решил пограбить, не важно. На нас напали — надо защищаться. Позже, когда переломаем вражине все кости, можно будет спросить, зачем он это сделал. Если тебе, Таша, так интересно, я спрошу.
— И как мы будем защищаться? — подаёт голос Андрей.
— Как обычно. Так, чтобы от нападающего только мокрое место осталось.
От подробностей ухожу.
— Это мы завтра обсудим. Утро вечера мудреней.
Для меня эта пословица имеет определяющее значение. Много лет так живу, и это сказывается. По утрам искин работает с фантастической скоростью и эффективностью.
Горнолыжный курорт Шикбулак, Казахстан.
5 января 2033 года, среда, время 09:40.
— Только вот кого поставить главным? — задумываюсь, оглядывая всех.
Мы в том же месте, почти тем же составом. Только Ташу освободил, решив, что ей ни к чему. Немного ей сочувствую. Заметил, что она положила глаз на Тима Ерохина, а тот запал на Марину. Всё по классике, любовный треугольник, девочек-отличниц привлекают плохие мальчики, вот это вот всё.
— А какие проблемы? — вопрошает Овчинников. — Мне не доверяешь?
— Тебе нельзя. Я и все мои заместители — на виду. Если кто-то из вас будет владельцем и руководителем компании, все, кому надо и не надо, будут знать, что она — дочка Агентства.
На место, на которое мы можем грохнуться с размаху, следует уложить толстый слой соломы. Самая большая уязвимость — поставки титановых фрагментов для «Оби». Осталось примерно четверть и, ясное дело, стул без одной ножки это не стул. Так и станция, недоделанная на четверть, будет не станцией, а жалким недостроем.
Горючее из воды делаем, поэтому лишить нас топлива невозможно. Поставки керосина и прочих бензинов идут через казахов. Кстати, и поставки титана можно организовать через УКТМК (Усть-каменогорский титано-магниевый комбинат). Это большой объём, они не вытянут, а процентов десять-пятнадцать вполне способны закрыть. С увеличением цены на те же десять-пятнадцать процентов, с экономией на логистике (заказчик почти рядом) и радостным потиранием вспотевших от возбуждения при виде вкусного контракта ладошек.
Схема элементарная. Организуем и регистрируем фирму, скупающую титан крупными партиями и перепродающую мелкими. Предприятие оптово-розничной торговли. Формально с Агентством никак не связанное. Поставки с «Ависмо» в случае запрета, явного или скрытого, иметь дело с Агентством, пускаем туда. И уже оттуда, пользуясь близостью Казахстана к Омску, переправляем к нам на Байконур.
Вот и возникает вопрос: на кого регистрировать? Чужому доверять не хочется, свои не годятся. Овчинников слишком заметная фигура, другие тоже на виду. Мой ищущий взгляд останавливается на Куваеве, лицо растягивает зловещая улыбка. Ты попался, парень! Все остальные вслед за мной тоже скрещивают посветлевшие взоры, — кандидат обнаружен, — на Сане.
— Что? Что вы на меня все смотрите? — Санёк начинает ёрзать.
Все молчат, с разной степенью успешности подражая моей гнусной ухмылке.
Некоторое время пришлось уговаривать. Саня панически страшится кем-то и чем-то командовать, чистой воды индивидуалист, озабоченный исключительно сиянием своего чистого разума.
— Ты ничего не будешь делать, — завершаю обсуждение. — Работать будет негр Овчинников, тебе останется только тупо подписывать бумаги и получать дополнительный МРОТ в месяц.
Игорь вскидывается на слово «негр» — успокаиваю его подмигиванием. Зато фирменное реготание Куваева нельзя воспринимать иначе, как согласие. С этим решили, поехали дальше.
— Ещё нам могут перекрыть банковское обслуживание. Честно говоря, не верю в это ни капли, но случиться может даже невероятное. Но это, ребята, не к вам. Дам поручение экономистам подобрать надёжный банк в Казахстане, имеющий выход в Россию и за рубеж. Если что, обращусь к заграничным инвесторам, у них свои возможности.
— А не создать ли нам собственный банк? — подаёт голос Андрей.
— Слишком хлопотно, — после краткого раздумья бракую идею. — Банковское дело непростое, опять же куча разрешений, и потом Центробанк запросто может лицензию отозвать…
— Ты, Вить, прямо как к войне готовишься, — голос Ольховского настигает меня у окна.
Это даже не окно, а стеклянная панель в стене, трёхслойная. Любуюсь горными склонами, засоренными группками деревьев. Не могу отделаться от мысли, что зимой лиственные деревья не украшают, а портят пейзаж своей унылостью.
— Хочешь мира — готовься к войне, — к избитой истине мне есть, что добавить. — Знаешь, что я точно знаю, Юра? Нам эта фирмочка Куваева не понадобиться, но именно потому, что мы готовы её за сутки создать. Но если бы мы не подумали об этом, то именно с этой незащищённой стороны и получили бы удар. Понимаешь?