Грациэлла крадучись поднялась на чердак, бесшумно повернула дверную ручку, прошла вдоль длинных стеллажей и почтительно сняла с полки нужный гроссбух. Водрузив его на стол, она приступила при свете лампочки к работе, о которой её просил Лоренцо. Работа так её увлекла, что она вздрогнула, когда рядом с ней опустился на табурет отец. Обняв дочь за плечи, он привлёк её к себе.
— Что ты ищешь для своих друзей, моя девочка?
Она улыбнулась и чмокнула отца в щеку. Страницы старой книги стали переворачиваться быстрее, в лучах лампы заискрились частицы пыли. Весь день трудились Грациэлла и Джованни на чердаке, полном загадок прошлого.
Уже вечером Джонатан добрался до флорентийского фасада XVI века. В этом доме жил Лоренцо. Как раз тогда Грациэлла спустилась во двор дома Цеччи. Пелерина, которую она накинула, служила не для того, чтобы защититься от свежести тосканского вечера: она прятала под ней толстую книгу в потрескавшейся обложке. На ходу она посмотрела на освещённые окна: отец и мать сидели перед телевизором Девушка вышла на улицу и исчезла в суете старого города.
В Лондоне Клара заканчивала переговоры с английским аукционным оценщиком и явившимся вместе с ним экспертом. Она незаметно посмотрела на часы. Конкурентам Джонатана и Питера было заявлено, что она уже сделала свой выбор. Она встала и направилась к двери. Прежде чем закрыть дверь, она задержала взгляд на репродукции картины Камиля Коро, висевшей на стене в зале заседаний. Картина захватывала своей искренностью. Пейзаж заставил её мысленно воспарить над крышами Флоренции.
Анна прошлась по улочкам открытого рынка в старом порту Бостона и расположилась на террасе одного из многочисленных кафе. Она развернула газету. Через десять минут к ней подошла и уселась напротив седая женщина.
— Прошу прощения за опоздание, адское движение!
— Ну, что? — спросила Анна, откладывая газету.
— Происходящее превосходит мои ожидания. Если бы я когда-нибудь решила опубликовать свои труды, мне присудили бы Нобелевскую премию.
— Если бы ты их опубликовала, тебя бы сразу засадили в сумасшедший дом.
— Возможно, ты права. Человечество всегда отвергало открытия, сулящие переворот в жизни. И всё-таки, как говаривал один мой старый друг, она вертится!
— У тебя есть снимки?
— Есть, а как же!
— Значит, все к лучшему в этом лучшем из миров. Мне хочется побыстрее с этим покончить, — сказала Анна.
— Терпение, дорогая, — произнесла седая. — Мы уже сбились со счёта, сколько времени дожидаемся этого момента. Потерпи ещё недельку-другую. Они пролетят быстрее, чем ты можешь себе представить, поверь мне.
— Вечно я только это и делаю! — бросила Анна и поманила официанта.
Лючиана приготовила роскошное угощение. К Джонатану подвели здороваться обоих детей Лоренцо. Когда все рке садились за стол, появилась Грациэлла — Кажется, я кое-что нашла, — объявила она. — Но сначала надо подкрепиться!
После обеда она принесла из прихожей свёрток. Положив гроссбух на стол в гостиной, она благоговейно его открыла. Джонатан и Лоренцо смирно сидели рядом с ней.
— Ваш Владимир не бывал во Флоренции. Во вся ком случае, у Цеччи его ноги не было.
— Это невозможно! — крикнул Джонатан Лоренцо жестом попросил его дать Грациэлле договорить. Та перевернула страницу, потом ещё одну, вернулась к прежней.
— Смотрите! — Она ткнула пальчиком в синие чернильные строчки, написанные мелким почерком. В первой колонке значился сам заказ: пигменты, масло, кисти, растворитель, расширитель; во второй — дата изготовления, в третьей — стоимость, в четвёртой, последней, — заказчик. Таковым оказался сэр Эдвард.
— Сам художник сюда не приезжал, — заключила Грациэлла.
Загадка, за решением которой Джонатан приехал сюда, стала ещё туманнее.
— Я составила для вас полный список купленного. Вас наверняка заинтересует одна подробность. Ваш галерист не скупился на расходы. Масла, которые он выбрал, стоили в те времена целое состояние.
Она объяснила, что для достижения наибольшей чистоты масла расставляли в больших чанах на раскалённых крышах дома Цеччи. К вечеру жидкости становилось несравненно меньше.
— Это ещё не все. Я выяснила, какие он покупал кисти. Это «Майолика», высочайшее качество, на них шёл тот же барсучий волос, что на кисточки для бритья. Они тоже были страшно дороги, зато обеспечивали точнейшее смешивание красок на мольберте художника.
Лючиана принесла им кофе. Чтобы не залить книгу, опасливо закрытую Грациэллой, они отошли с чашками подальше.
— Если папаша тебя здесь застукает, он ославит меня на весь город! — заметил Лоренцо, поглядывая на неё.
— Ты сам мне помог. Ты знаешь отца не хуже, чем я.
Лоренцо был учеником Джованни. Учитель безжалостно распекал его, но и любил больше, чем всех остальных своих учеников, за неиссякаемое любопытство.
— Если он пронюхает, что я натворила, лучше мне удрать в Рим.
С этими словами Грациэлла показала листок, на который переписала состав всех пигментов, приобретённых сэром Эдвардом во Флоренции.
— Я раздобыла образцы каждого. Вы сможете сравнить их с теми, на картине. Не знаю, хватит ли этого для установления её подлинности, но это все, что я смогла сделать.
Джонатан вскочил и крепко обнял Грациэллу.
— Даже не знаю, как вас благодарить. Это именно то, что мне требуется.
Зардевшаяся Грациэлла высвободилась и сконфуженно кашлянула.
— Езжайте и прославьте вашего любимого художника. Мне тоже нравится этот ваш Владимир.
Лоренцо отправился провожать Грациэллу с её драгоценным фолиантом. Прощаясь с ним перед домом Цеччи, она спросила, женат ли Джонатан. Лоренцо с улыбкой ответил, что личная жизнь его друга в настоящее время складывается непросто. Грациэлла пожала плечами.
— Так всегда бывает, когда мужчина мне нравится. Недаром моя бабушка говорила: «Удачное знакомство — это правильные люди в подходящий момент». Но я все равно счастлива, что с ним познакомилась. Передай ему от меня привет и скажи, что если ему случится вернуться во Флоренцию, то я с удовольствием с ним пообедаю.
Лоренцо пообещал выполнить поручение. Как только за Грациэллои закрылась дверь, он заспешил обратно.
Лючиана воспользовалась отсутствием Лоренцо, чтобы завести разговор с Джонатаном.
— Выходит, ты наконец решился? Лоренцо сказал мне, что ты женишься?
— Да, 19 июня. Было бы замечательно, если бы вы прилетели на свадьбу.
— Увы, нам это совершенно не по средствам.
Мой муж занимается замечательным делом, и я довольна, что он утоляет страсть своей жизни, но конец месяца для семьи учёного — всегда нелёгкое время. Сам знаешь, Джонатан, мы счастливы, счастье нас никогда не покидает, у нас есть все, что нужно. Этот дом полон любви.
— Знаю, Лючиана. Я восхищаюсь тобой и Лоренцо.
Лючиана наклонилась к нему и взяла за руку.
— Ты готовишься к счастливому будущему с женщиной, на которой женишься?
— Почему об этом спрашивают меня эти чёрные глаза?
— Потому что для человека, который через несколько недель женится, ты не выглядишь достаточно счастливым.
— В последнее время я несколько растерян. Мне полагалось бы находиться в Бостоне, рядом с ней, помогать ей готовиться, а я здесь, во Флоренции, гоняюсь за тайнами, прождавшими больше ста лет и способными подождать ещё месяц-другой.
— Почему же ты так поступаешь?
— Сам не знаю…
— А мне кажется, ты прекрасно знаешь, ты же умный человек. В твоей жизни, кроме этой картины, возникло ещё кое-что.
Джонатан смотрел на Лучиану в искреннем изумлении.
— У тебя появился дар ясновидения?
— Единственный мой дар, — ответила Лучиана, — это внимательное наблюдение за мужем, моими детьми, друзьями. Это помогает мне понять их и ещё крепче полюбить.
— Что же ты видишь, когда наблюдаешь за мной?
— Я вижу свет в твоих глазах, Джонатан. Это безошибочный знак, свет твоего разума и чувств. Мужчины всегда все усложняют. Осторожнее, сердце может не выдержать, когда его испытывают на разрыв. Чтобы услышать его голос, надо уметь прислушаться. У меня есть простое средство…
Лоренцо позвонил в дверь. Лючиана встала и улыбнулась Джонатану.
— Он опять забыл ключи!
— Что за средство, Лючиана?
— От граппы, которой я тебя угостила, ты будешь крепко спать. Я сама её готовлю и знаю её действие. Завтра утром, проснувшись, запомни, чьё лицо первым предстанет перед тобой. Об этом человеке ты будешь думать, засыпая. Так ты получишь ответ на вопрос, не дающий тебе покоя.
Лоренцо вошёл и похлопал друга по плечу. Джонатан встал и нежно простился с друзьями. Он пообещал, что теперь будет чаще их навещать. Супруги проводили его до угла улицы, а оттуда Джонатан сам дошёл до пьяцца делла Република. Кафе «Джилли» уже закрывалось, официанты прибирались на террасе. Один из них поприветствовал Джонатана дружеским жестом. Джонатан помахал ему в ответ и пересёк почти пустую площадь. Шагая, он не переставал думать о Кларе.
Клара вошла в свою квартирку в Ноттинг-Хилл. Не зажигая свет, она полагалась на память и осязание. Вот выключатель, вот спинка дивана, вот абажур… Подойдя к окну, она устремила взгляд на безлюдную улицу. Плащ упал на пол, за ним последовали юбка, блузка… Оставшись без всего, она потянула к себе лежавший на кресле плед, закуталась в него, бросила взгляд на телефон, вздохнула и побрела в спальню.
Джонатан покинул «Савой» на заре. Первый же рейс унёс его в Лондон. Стоило самолёту приземлиться, как он побежал по нескончаемым коридорам Хитроу, чтобы, едва отдышавшись у таможни, снова перейти на бег. Испугавшись долгой очереди у стоянки такси, он развернулся и заторопился на станцию скоростного поезда. «Хитроу-экспрессу» требовалось всего четверть часа, чтобы домчаться до центра столицы. Если он успеет на ближайший поезд, то сможет воплотить в реальность желание, сжигавшее его с момента пробуждения.