Сова снова изумилась:
– Всегда казалось, что стулья сделаны для того, чтобы на них сидеть.
– Только не те, на которые я личными лапами соорудила матрасики! – возмутилась Мари. – Красно-белые, с оборочками! Разве такую красоту можно просиживать. Софи, над диваном висит картина?
– Да, – кивнула сова.
– Тебе понравится, если я сяду на нее? – спросила ежиха.
– Скажем так, меня твое поведение удивит, – ответила Софи, – и пейзаж висит на стене, сесть на него может только муха.
– Мои подушки как пейзаж, – парировала Мари. – А он…
Ежиха бесцеремонно показала лапой на Фила.
– Плюхнулся на нее и завел глупый разговор: «Как дела?», «Чем ты занимаешься?». Пришлось в конце концов у него поинтересоваться: «Фил, что тебе надо?» И тут!..
Мари схватилась лапками за голову.
– Шум, крик, звон! Дети закричали. Кинулась в гостиную. Окно открыто, на полу валяются руины моего любимого кувшина. Ежат нет! Набезобразничали и удрали! Я вернулась на кухню за веником, а Фил не ушел! Иду к метелке, чтобы убрать осколки, путь лежит мимо корзинки, смотрю на нее, останавливаюсь, приглядываюсь, пересчитываю варенье.
Мари вскочила и забегала по комнате.
– Девять банок! Их девять! Девять их! Где десятая?
Ежиха уперла передние лапы в бока, наклонила голову, вздыбила иголки и схватила медвежонка за рубашку.
– Софи! Вот улика.
– Это моя рубашка, – отбивался Фил.
Сова покачала головой.
– Мари, отпусти медвежонка.
– Снимай рубашку! – воскликнула ежиха.
– Не хочу, – возразил Фил.
Мари в одну секунду стянула с него сорочку и потрясла ею в воздухе.
– Нельзя спорить с матерью одиннадцати ежат. Я одеваю их в детский сад со скоростью пять с половиной детей в минуту.
Чинк заморгал.
– Мари! У тебя сыновья нарезаны, как хлеб? Пять ежат и еще кусок ежонка?
Ежиха, не обращая внимания на слова бельчонка, подбежала к письменному столу и положила на него рубашку Фила.
– Вот улика!
Сова прищурилась.
– Ты имеешь в виду пятна?
– Да, – кивнула ежиха.
– Я пил чай и случайно плеснул на одежду, – быстро объяснил медвежонок.
– Обычная заварка оставит следы коричневого цвета, а перед нами красные, – спокойно возразила сова.
– У тебя просто плохой чай, – заявил Фил, – а у нас дома настоящий, от него всегда все ярко-красное!
– Полагаю, что сейчас вижу следы от варенья. Фил же уверяет – они от напитка из листьев. Чинк, ты мой помощник, подскажи, что нам надо сделать? – осведомилась Софи.
– Провести эксперимент! – заявил бельчонок.
– Что такое эк… экс… пер… – попытался выговорить незнакомое слово медвежонок.
Сова улыбнулась.
– Нам надо узнать: пятна на ткани от чая или варенья? Я кое-что сделаю, и мы точно поймем, что пролилось на сорочку. Вот то, что и как я сделаю, называется экспериментом, он помогает найти истину. Понял?
– Не очень, – признался лучший друг Чинка.
– Тогда смотри и слушай внимательно, – велела Софи. – Фил, принеси из дома свою сорочку, только чистую. Еще нам понадобится клубничное варенье Мари. И чай, который пьют дома у медведей. Чинк, ступай вместе с Филом, твоя задача доставить напиток.
Глава шестая
Когда все необходимое оказалось в комнате, Софи велела Филу снять грязную сорочку, надеть чистую, расстелила запачканную на столе и спросила:
– Видите пятна на рубашке?
– Да, – хором ответили присутствующие.
– Начинаю эксперимент. Беру чай! – объявила Софи. – С помощью пипетки капаю им на ткань. Пятна какого цвета получились?
– Коричневые! – закричала ежиха. – Не красные! На одежде мое варенье!
– Эксперимент не закончен, – остановила Мари Софи, – открываю варенье, набираю чайную ложку и лью понемногу на одежду.
– Следы красные! – пришла в полный восторг Мари. – Вареньевый вор найден!
– Нет, – остановила ее Софи, – пока мы только выяснили, что Фил пришел ко мне в рубашке, которую запачкал не чаем. А…
– Моим вареньем! – зааплодировала ежиха.
– Не торопись, – попросила сова, – вдруг Фил порезался и случайно испачкал рубашку? Кровь тоже красная!
Медвежонок воспрял духом.
– Да, да, да! Точно! Я вчера резал хлеб. И раз! Лапы нет! Кровь фонтаном! Все красное! Пол, потолок, стены, стол, стул, огород, дорога…
– Остановись, – поморщилась Софи, – если ты вчера поранился, то почему…
– До сих пор ходишь в грязной сорочке? – перебила ее Мари. – Отчего не сменил на чистую?
– А надо? – искренне удивился Фил. – Пятна маленькие. Я их только что заметил!
Софи склонила голову набок.
– У тебя пять конечностей?
– Никогда не видел ни одного пятилапого жителя Медовой Долины, – изумился Чинк.
– У меня их четыре, – засмеялся медвежонок, – как у всех.
Мари тряхнула головой.
– Матери одиннадцати ежат калькулятор не нужен, я считаю лучше всех. Чинк, реши задачку. У Фила четыре лапы, одну он отрезал, когда хотел себе бутерброд сделать. Сколько теперь лап у медведя?
– Ну… э… – забубнил Чинк, – сложная такая задача.
– Три, – остановила бельчонка Софи, – даже я, плохой математик, не ошибусь при решении. Но мы видим, что у медвежонка все части тела на месте. Продолжаю эксперимент.
– Чинк, у тебя чуткий нос.
– Я бельчонок, – гордо произнес помощник, – у меня потрясающий нюх. Белки всегда делают запасы на зиму, зарывают орехи в землю. Перед тем как спрятать орешек, они трут его о свои щеки, оставляя на скорлупе свой запах. А когда понадобится найти кладовую, принюхиваются и чувствуют его даже под толстым слоем снега или земли! Вот такой у нас талант.
– Воспользуйся своим даром ради эксперимента, – попросила Софи, – сейчас я завяжу тебе глаза, буду подносить к твоему носу разные предметы, а ты скажешь, что унюхал.
– Согласен, – кивнул Чинк, – я никогда не ошибаюсь!
Софи села за стол, написала что-то на листе бумаги, отдала его Мари и велела:
– Быстро принеси все в мой кабинет.
Потом сова вынула из ящика письменного стола черный платок, завязала Чинку глаза, и тут вернулась Мари с лукошком. Ежиха принялась вынимать из него разные упаковки. Софи помахала одним пакетом перед помощником.
Чинк подергал носом.
– Чую корицу!
– А это что? – поинтересовалась сова, взяв брусок в бумажной упаковке.
– Мыло! – воскликнул бельчонок. – Клубничное.
Софи взяла банку, открыла крышку и поднесла к носу Чинка.
– Назови содержимое!
– Клубничное варенье, – облизнулся Чинк.
– Только что было мыло с ароматом той же ягоды, случайно, не перепутал его с джемом? – осведомилась Софи.
Чинк засмеялся.
– Конечно, нет! У того, чем моют лапы, просто отдушка. А варенье, оно…
Чинк протяжно вздохнул.
– Издает аромат ягод, солнца, лета. И его поместили в стеклянную банку, крышка железная… э… желтого цвета!
– Верно, – изумилась Мари. – Как ты цвет крышки определил?
– По запаху! – сообщил Чинк.
Софи усмехнулась, прищурилась и поднесла к его носу рубашку медвежонка.
– А здесь ты что учуял?
Чинк взмахнул хвостом.
– Клубничное варенье, чай, апельсиновые цукаты…
– Вот как! – подпрыгнула Мари. – Безобразник еще запустил лапу в банку с засахаренными фруктами!
Бельчонок не отреагировал на возглас ежихи, он продолжал:
– Какая-то ткань, какао, изюм, чернослив, курага, молоко, геркулес, стеклянная банка и… сейчас-сейчас… вроде печенье, но аромат совсем-совсем слабый!
– Потрясающе! – воскликнула Софи и развязала Чинку глаза.
Мари схватила диванную подушку, бросилась к Филу, принялась колотить ею медвежонка по спине, приговаривая:
– Это тебе за изюм, за апельсиновые цукаты, за какао, за…
– Мари, мать одиннадцати ежат не должна нападать на медвежонка! – воскликнула Софи. – И все, что ты сейчас перечислила, ела я. У меня на завтрак сегодня было какао и геркулесовая каша, в овсянку всегда добавляю сухофрукты.
Мари замерла с подушкой в лапах.
– Завтракала ты, а пахнет от рубашки Фила?
– Я держала сорочку в лапе, когда дала ее понюхать Чинку, – сказала сова. – У него невероятно чуткий нос, раз он почуял запахи, которые исходили от меня. Фил, на твоей одежде пятна от варенья. Чинк почуял его аромат, и мы все увидели, что цвет от джема, а не от заварки. Эксперимент подтвердил: ты, медвежонок, капнул на рубашку вареньем!
– Нет, – уперся Фил.
– Улики! – повторила Софи. – Они говорят, что на сорочку попало варенье.
– Я не ел его! – отрезал Фил. – Просто хотел попробовать!
Мари бросила в медвежонка подушку, та не попала в него, пролетела через всю комнату и упала на пол.
– По-про-бо-вать? – по слогам произнесла ежиха.
– Фил, если медвежонок признаётся в совершении плохого поступка, – ласково заговорила Софи, – не лжет, не хитрит, а говорит: «Да! Я слопал варенье. Взял его без спроса, не справился со своим желанием полакомиться сладким. Теперь мне стыдно, я поступил неправильно. Простите меня», то такому маленькому медведю Мари должна ответить: «Понимаю, мое варенье очень вкусное, в следующий раз просто попроси, и я тебя угощу».
– Никогда так не скажу, – отрезала ежиха, – он мне надоел. Приходит каждый день, садится на стул, ерзает на новой подушке, сопит, бубнит: «Так пахнет вареньем! Я обожаю его».
Ежиха подняла передние лапы.
– Сколько у меня когтей, столько раз, и даже больше, давала ему варенье! Он съест, и все ему мало!
– Она кладет на блюдечко одну каплю, – наябедничал Фил. – Мари просто жадина!
– Рассказывай, что ты делал на кухне, когда Мари ушла в комнату? – велела Софи.
– Я… ну… я… взял из корзинки одну банку! Хотел ее просто понюхать. Поднес я… я поднес… ну, поднес я… я поднес, – забубнил Фил.
– Похоже, у него разговорный аппарат сломался, – фыркнула Мари.
– Поднес я баночку к носу, наклонил слегка, – шептал медвежонок, – а из нее варенье закапало. Я испугался, поставил банку назад, хотел уйти, а тут ежиха вернулась. Веник схватила, как стукнет меня!