Не успел капитан ответить, Аллаяров вышел из комнаты. Вскоре он возвратился с громадным арбузом и бутылкой болгарского вина. Достал из серванта поднос и рюмки.
— Добро пожаловать! Вы почетный гость в моем доме. Ваше здоровье! — сказал хозяин и опорожнил рюмку.
Капитан отпил глоток и поставил рюмку на журнальный столик, за которым они сидели. Его взгляд задержался на книжном шкафе. На полках Флобер, Мопассан, трехтомник Чехова.
— Вижу, любите читать?
— Кто не любит интересных книг… Недавно во второй раз прочитал "Минувшие дни" Кадыри. Вот это произведение!
— Да-а, мы все так загружены, что не успеваем следить за новинками. Иной день газеты некогда просмотреть. Вы, наверное, получаете журналы, газеты?
— А как же! "Гулистан", "Правду Востока", "Вечерний Ташкент"… "Вечерний Ташкент" обязательно читаю. Недавно печатали интересное произведение. Забыл, как называется. С продолжением. Восхищаюсь я нашими чекистами! Если пользоваться аллегорией, в темноте видят вещи, которые не толще конского волоса. Приезжают из-за границы всякие туристы. Думаете, к нам одни только друзья едут? Как бы не так. А вы читали это произведение?
— Начал было. Прочел одиннадцать глав. Потом вдруг перестали носить эту газету, а на почту сходить, выяснить почему, — некогда.
— Дальше еще интереснее. Если найдете время, непременно дочитайте.
— А у вас нет ли продолжения? — осторожно осведомился капитан, пригубив рюмку.
— Есть, есть! Я обычно ни одной газеты не выбрасываю.
— Если не жалко…
— Ну что вы! Сейчас.
Аллаяров открыл нижнюю дверцу секретера и вынул подшивку:
— Это за целый месяц. Августовские номера. Начало тоже вам дать?
— Нет, не надо, начало я читал, — сказал капитан.
— Я слышал, по этой повести собираются фильм снимать. Вы не в курсе, это правда? — спросил Аллаяров, листая подшивку.
— Не слышал. Позвольте, я сам.
— Пожалуйста, — Аллаяров положил подшивку на журнальный столик.
Капитан стал не спеша переворачивать страницы: "Странно, для чего он собирает газеты?"
— Вы аккуратный, ни одного номера не потеряли.
Капитан медленно листал подшивку "Вечернего Ташкента". Восемнадцатое августа, девятнадцатое. Сердце его билось учащенно, чутье подсказывало ему, что он приближается к разгадке. Медленно, медленно перевернул страницу за 20 августа. С надеждой взглянул на следующую, — как он и ожидал, верхний угол первой страницы был оторван.
Он не сомневался — именно отсюда оторван угол газеты, найденный в сумке Мунис Саидовой. Капитан перевел дыхание — вот она, столь необходимая расследованию улика!
— Да, интересное произведение. Можно будет и фильм снять, — проговорил Алиев, внимательно рассматривая Аллаярова. — Скажите, пожалуйста…
— Что? — с готовностью отозвался Аллаяров.
— Где вы были вечером двадцать первого августа?
— Двадцать первого? Вечером? Сейчас, сейчас… Был дома, товарищ капитан. Это что, снова допрос?
— С Саидовой. Не так ли?
— В тот день я ее не видел.
— Видели, не надо лгать, — капитан приставил оторванный клочок к газете. — Вот вам доказательство, Аллаяров. Оторванный угол газеты найден в сумке Саидовой. В него была завернута коробочка с перстнем.
У Аллаярова дрожали руки. Он стал бледным как полотно.
— Что теперь скажете?
— Товарищ капитан, — проговорил Аллаяров глухим голосом, будто ему кто-то сдавил горл о. — Товарищ капитан, я сказал вам неправду. Саидова была у меня. Спрашивала, не могу ли я ей кое-что достать. Потом показала этот перстень…
— Ну и…
— Только что купила, говорит, и попросила бумаги, чтобы завернуть. На столе как раз лежала газета, и я оторвал угол.
— При вашей-то любви к газетам? Аллаяров! На чеке остались отпечатки ваших пальцев. Перстень этот вы купили в Самарканде четырнадцатого августа.
Аллаяров съежился, будто над ним занесли топор.
— Рассказывайте, Аллаяров! Что вынуждало вас делать Саидовой дорогие подарки? Только правду.
Аллаяров кивнул. Тяжело вздохнул, закрыл обеими ладонями лицо и сидел так несколько минут. Капитан терпеливо ждал.
— Хорошо, хорошо, товарищ капитан. Только история эта длинная.
— Ничего, я не спешу.
— Я ее, знаете ли, любил. Просто без ума был от нее. Ни на работе успокоиться не мог, ни дома. Все время думал о ней, отсчитывал часы, оставшиеся до нашей встречи. Она была очень красива. О такой я мечтал! Я знал, что у нее есть муж. Но разве сердцу прикажешь? Первое время, правда, старался подавить чувство к ней — ничего из этого не вышло. Всякий раз, когда мы с ней виделись, рассудок мне говорил: "Парень, не лезь на рожон, ты же только недавно поднялся на ноги". А сердце не послушалось рассудка. Не знаю, к счастью моему или несчастью, оказалось, что Мунисхон любит модно одеваться. Души не чаяла в красивых нарядах! Как только на ком-нибудь увидит новинку, сразу бежит ко мне. А я, конечно, стараюсь… Однажды у подруги увидела английскую кофту. Пришла ко мне на работу. А к нам этот товар не поступил. Я обзвонил всех своих знакомых. Оказалось — одна-единственная осталась в "Тахире и Зухре". Я посадил ее в машину, и мы помчались туда. Купили… Тогда, товарищ капитан, меня и попутал черт. Высказал я ей все, что до сих пор в сердце носил. Пригласил в ресторан — не согласилась. Уже было поздно, и она спешила домой. А выходя из машины, пообещала, что завтра позвонит…
— Это было осенью прошлого года? — уточнил капитан.
Аллаяров изумленно поглядел на него:
— Вам… откуда это известно?
— Продолжайте.
Алиев закурил.
— Да, это было в прошлом году. Осенью… — Аллаяров опустил голову. — На второй день, часов в двенадцать, Мунис позвонила. Сказала, что вечерами она всегда занята и непременно должна быть дома. Если хотите, говорит, можем вместе пообедать. Я в тот же миг помчался за ней… Мы поехали в аэропортовский ресторан. Выпили немного. Потом… на обратном пути я повернул машину в сторону Бешагаче. Она это заметила и спросила, куда мы едем. Я сказал, что у себя дома хочу ее угостить кофе. Я умею хорошо готовить кофе по-турецки… Хотите, сейчас для вас сварю? Вы же, кажется, не спешите?
— Спасибо, — ответил капитан. — Не беспокойтесь. Продолжайте.
— Она не возражала. Я привез ее сюда. В эту комнату… Товарищ капитан, дальше неинтересно… Словом, после этого она каждую неделю находила часок-другой, чтобы побывать у меня.
— Вы виделись днем?
— Главным образом. Только когда муж отсутствовал, она оставалась и на ночь… — Аллаяров поморгал. — Товарищ капитан, поверьте, у меня были самые благородные намерения, я собирался на ней жениться. Неоднократно предлагал ей уйти от мужа, выйти за меня замуж. Она только смеялась. "Вам разве этого мало?" — спрашивала она. По-моему, только из тщеславия она хотела, чтобы ее мужем был известный человек, ученый. Но я надеялся, что рано или поздно уговорю ее. Я ничего для нее не жалел. Покупал ей и жемчуга, и перстни, и серьги. Хотел ее убедить, что и я чего-то стою.
— Что еще покупали?
— Ничего больше. Пусть меня бог покарает, если вру!
— В котором часу она ушла от вас двадцать первого августа?
— Сейчас… — Аллаяров задумался. — После девяти, товарищ капитан. Да, конечно, было почти десять. По телевизору как раз показывали фильм. Я включил сразу же, когда она ушла. Правду, видно, говорят, товарищ капитан, что несчастье путается у людей под ногами. Мог же я ее задержать. Мог отвезти на своей машине. Вот, товарищ капитан, жизнь какая штука — сегодня ты есть, а завтра тебя нет…
— Какой фильм вы смотрели в тот день?
— "Война и мир". Третья серия. "Андрей Болконский".
Капитан помолчал, думая с раздражением: "Выскальзывает из рук как рыба. Неужели связывала любовь? Непохоже. Но что же все-таки кроется за этим — дарить драгоценности, потом убить? Зачем? За что он убил ее? Чего-то испугался? Чего? Испугался, что об их связи узнает муж? Но муж в таком случае с жены спрашивает".
На веранде скрипнули половицы. Аллаяров, вскочив и пинком распахнув дверь, чуть не сшиб слепую старуху.
— Опять подслушиваешь?! — крикнул со злостью Аллаяров.
Старуха беззвучно пошевелила бесцветными губами, медленно повернулась и, держась рукой за стену, пошла прочь.
— Извините, — проговорил Аллаяров, усаживаясь на свое место. — Бедняжка целыми днями одна дома, даже поговорить не с кем, когда меня нет дома.
— Где стоит ваш телевизор?
— В той комнате. Поставил, чтобы мать если не видит, то хотя бы слушала.
— Значит, говорите, в десять начался фильм?
— Да, ровно в десять. Мунисхон ушла минуты за две до этого. Я не провожал, чтобы не пропустить эту серию…
— Тому, что Саидова ушла, верю. Если бы не ушла, не случилось бы того, что случилось.
— Вот именно, товарищ капитан! Я упрашивал ее посидеть, пока фильм кончится.
— Саидову убили между одиннадцатью и двенадцатью ночи.
— Эх! — вскричал Аллаяров. — Если бы я знал! А муж ее ничего не подозревает?
— О чем?
— Ну, о том, что мы…
— Имеет ли теперь это значение?
— Вы правы. Просто я бы не хотел, чтобы у него прибавилось переживаний.
— Вы очень благородны, — не без иронии отозвался капитан и подумал: "И все же, черт побери, мы не можем тебя арестовать".
— Во сколько Саидова пришла к вам? — Капитан поднялся.
— Часов в шесть, — ответил Аллаяров.
Когда капитан Алиев выходил во двор, старуха сидела на террасе на том же месте, замерев точно изваяние. Заслышав шаги, устремила на него невидящий взгляд.
Дорога от дома Аллаярова до Чорсу заняла десять минут.
Капитан Алиев специально прошел этот путь пешком, хотя времени у него оставалось в обрез. Отыскав в кармане завалявшуюся двухкопеечную монету, позвонил по автомату лейтенанту Султанову:
— Анвар! Свяжитесь срочно с телестудией. Узнайте, что они давали двадцать первого августа с двадцати одного часа до двадцати четырех. Сверьте с объявленной программой.
— Есть, товарищ капитан!