— Оксана, — окликнул ее Роман. Мы обе повернули голову к говорящему. — Прости, что вклиниваюсь в ваш разговор, — замялся он. Должно быть, он стоял рядом с нами довольно долго и много чего слышал из признаний Оксаны, а мы так были увлечены беседой, что не заметили его присутствия. — Мы тут после ужина собираемся посидеть на палубе, горилочки выпить, сальцем закусить. Не желаешь присоединиться к нашей компании? Ты ведь одна? Молодежь твоя не в счет, им и без тебя весело. Ты как?
— Спасибо, Рома, мне тоже весело, — отказалась Оксана.
— Ты не бойся, твоего Василя с Радой мы не приглашали, — заверил ее Роман.
— Лучше их пригласи, нет у меня настроения гулять, горилку пить. Правда, пригласи Ваську, за чужой счет он выпить не дурак.
— Не хочу я их приглашать, — мотнул головой Роман.
— Что так? — сделала удивленное лицо Оксана. — Вы вроде бы друзья, за одной партой в школе сидели.
— Не хочу и все, — буркнул Роман и отошел в сторону.
— Слышала? — спросила у меня Оксана. — Ваську в городе никто не любит. Я долго удивлялась почему, потом догадалась. Дурной он человек. И в смысле глупый, и в смысле плохой. Деньги любит, а зарабатывать не умеет. Как рыба-прилипала, за чужой счет норовит прожить. И Рада того же поля ягода. У нее вшивенький магазинчик, косметикой польской торгует: тушью, тенями, помадой — все низкого качества. Футболки, кофточки…Прибыль, конечно, есть, но не такая, как у меня. Она и Василя заприметила только лишь потому, что у меня гостиничный бизнес.
— Ну почему, — пожала я плечами. — Василий — мужчина видный.
— Видный, — будто бы согласилась со мной она, — но ты заговори с ним и поймешь, что он дурак дураком. Какая же я была идиотка, что в него когда-то влюбилась. Скоро поняла, что он собой представляет, но тогда я уже Лилю носила, побоялась матерью-одиночкой остаться. Какой-никакой, а отец, — вздохнула Оксана.
— Может, и Рада в Ваську влюбилась? — спросила я, указывая на общие ошибки и желая приглушить в Оксаниной душе клокочущую ненависть.
— Да ты что! Кого она кроме себя любит?! Хотела вместе с ним жирный кусок проглотить. Шиш у меня она получит! — при этом Оксана не удержалась и скрутила дулю. — На меня все квитанции выписаны. Я хозяйка гостиницы — и одной, и второй. По закону-то делиться, конечно, надо. Но я дам на лапу судье, и суд вынесет решение в мою пользу.
— Так ведь и Василий может подкупить судью, — покачала я головой.
— Может, но не даст. Сейчас у него денег нет.
— Как же он в круиз поехал? — удивилась я.
— Кто-то ему одолжил, — махнула рукой Оксана. — Он и вобле своей сушенной глаза замылил. Соврал, дескать, со счета снял. Нет у него счета, и не было. Я ему давала деньги и на спортзалы, и на бассейны, и на бары, чтобы с мужиками посидел, пива попил. Додавалась, — с досадой проговорила она.
— А если Рада за свой счет его везет?
— Нет, он точно соврал. Я в самолете сидела позади них и слышала, как Рада спросила, сколько он со счета снял и хватит ли им наличных денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. Каково?! У него отродясь своих денег не было. А еще я слышала, что он по Трускавцу деньги сшибает. У одного просил взаймы довольно приличную сумму, у другого… кто дал, не знаю. Я бы не дала ни за что.
По мере того как мы разговаривали, Оксана успокаивалась. Голос ее стал ровным, краснота спала с лица, ушла дрожь.
— На маскарад пойдешь? — сменила я тему.
— Пойду, девчонки мои рубах арабских набрали, рядиться будут. Да и я вместе с ними, мне сейчас только в маскарадном костюме ходить. Стыдно-то как!
— Оксана, забудь обо всем, — велела я и, чтобы опять не завестись на ту же тему, стала прощаться. — Встретимся вечером.
— Если узнаем друг друга, — внесла поправку Оксана.
Глава 6
Карнавал начался в девять вечера — ждали темноты, чтобы зажечь факела, густо расставленные вдоль бассейна, и разноцветные фонарики, развешенные по борту теплохода. Обилие живого света родило ощущение праздника. Восточный колорит внесли египетские торговцы. Палубы, словно по мановению волшебной палочки, оказались в разноцветных палатках. На выбор пассажирам были представлены самые разнообразные сувениры, изделия из верблюжьей кожи, серебряные побрякушки, восточные сладости и пряности.
Каким-то образом затащили на борт теплохода двух ослов! Где их прятали весь сегодняшний день, не знаю, скорее всего, что в трюме — ослы радовались свежему воздуху и вечерней прохладе, оглашая нильские берега заливистым «иа-иа!». Дети были в восторге от животных. Каждый ребенок норовил прикоснуться к ослику, сунуть ему в пасть ломтик яблока или банана.
Праздник набирал силу. Народ толкался на палубе, переходя от одной палатки к другой. На первый взгляд казалось, что мы находимся на настоящем восточном базаре — большая часть пассажиров были обряжены в арабские рубахи, причем не брезговали мужским одеянием и женщины. Только потом я поняла, почему в костюмерной не было женских костюмов.
Сегодняшний Египет — религиозная мусульманская страна. Женщина не носит паранджу, но не имеет права оголять руки выше запястья, ноги — выше щиколотки, показывать свои волосы. Платье до пят, с длинным рукавом, на голове платок — так выглядит современная египтянка. Они даже купаются в море или в платьях, или в костюмах, похожих на спортивные трико.
Впрочем, среди псевдоарабов и псевдоарабок встречались дамочки вполне европейского вида, одетые в дорогие вечерние платья. Среди этих дамочек были и мы: я, Алина и Степа. Куликов на нашем фоне в своей арабской рубашке смотрелся как шейх, решивший вывести свой гарем на прогулку. На его изначально скромный наряд Степа успела нашить бижутерию. Мы с Алиной охотно поделились с Петром цепями, брошами и браслетами. Получилось весьма-весьма неплохо. По-моему, Куликову самому нравилось, как он выглядит. Он с удовольствием ловил на себе завистливые женские взгляды и подолгу не мог оторвать глаз от стеклянных поверхностей, в которых отражался его силуэт.
— Пить хочется, — промурлыкала Степа.
Не смотря на царский вид, Куликов тут же бросился исполнять желание жены. Оставив нашу милую троицу в сторонке, он пошел за коктейлями.
— Я поняла, — сказала Алина, обозрев пришедшую на карнавал публику, — кто захватил достойный наряд, тот пришел на вечеринку в своем. А кто не подумал, понадеялся на авось, вышагивает сейчас в арабской рубахе на вырост. Не все же такие рукодельницы, как Степа. Это же надо, как она украсила Куликова! Как рождественскую елку. Из тряпки сделала произведение искусства. Кстати, как я выгляжу?
— Глаз не отвести.
— А я? Мне, между прочим, это платье Петя из Германии привез, — доложила Степа, приглаживая на себе платье из плотного шелка. Если бы не крупные пуговицы, украшенные стразами, выглядело бы оно более чем скромно. — В фирменном магазине «Валентино» покупал. Как я в нем?
— Нормально, — поскупилась на похвалу Алина. — Куликов платье на свой вкус подбирал?
— А что, плохо? — как-то сразу поскучнела Степа, расслышав в вопросе Алины скептические нотки.
Алина была прямолинейна.
— Степа, мы все весной ездили в Италию, — напомнила она. — В Милане были! Неужели ты не могла подобрать там действительно стоящую вещь? В деньгах ты, слава богу, не ограничена. Нельзя всегда полагаться только на мужа — купит, не купит. Ты первая леди Белозерска! Я полагаю, Куликов достоин того, чтобы рядом была элегантно одетая жена. Или я ошибаюсь?
Кончик Степиного носика подозрительно покраснел, нижняя губка затряслась. «Сейчас заплачет. Ну, Алина, нашла над кем подшучивать», — подумала я и прошила подругу разгневанным взглядом.
— Степа, Алина шутит, — поторопилась заверить я родственницу. — Тебе это платье очень идет. Тем более что это твой стиль. И с цветом Петр угадал — нежно-оливковый оттенок делает твои зеленые глаза неотразимыми. Правда, Алина? — с нажимом спросила я. Мол, попробуй ответить иначе! — И изумрудные серьги в тон. И босоножки.
— Извини, Степа, — поняла свою ошибку Алина. — Я только хотела сказать, что можно было выбрать что-то более открытое. Тебе не жарко?
— Алина, мы же в мусульманской стране, — ответила Степа. — Я знала, куда еду. Открытые части тела здесь не к месту.
— Но на этом корабле больше европейцев, чем мусульман, — стояла на своем Алина. — Будь открытой — и мужик к тебе потянется, — выдала она только что придуманный афоризм.
— У меня Петя есть, — пробурчала Степа, сведя брови на переносице, но тут же они взлетели вверх, и глаза заблестели.
На горизонте появился Куликов. В руках он едва удерживал четыре высоких бокала, наполненных алой жидкостью.
— Прошу, разбирайте аперитив с соком. Алкоголя минимум, сока максимум. Прекрасно утоляет жажду. Я пробовал.
Когда с коктейлями было покончено, Куликов потащил Степу выбирать подарки. Я воспользовалась моментом, чтобы сделать Алине замечание:
— Зачем к Степе пристала? Она всю жизнь проработала в районной библиотеке. Заставить ее надеть вечернее платье с глубоким декольте можно только под страхом смертной казни и то, если сказать, что казнить будут не ее, а Куликова. Степу не переделаешь.
— Я это уже поняла, — кивнула Алина. — Да не смотри на меня так. Шутила я, шутила. Я не виновата, что она шуток не понимает.
— Я бы твоих шуток тоже не поняла, — последнее слово я произнесла несколько заторможено.
Мой взгляд привлекли сразу две компании. На палубе появились бредущие один за другим «арабы». Их было четверо. Сначала шли низкорослые представители арабского мира, они едва не наступали на подолы рубах. Замыкал процессию высокий араб. Ему рубаха была до середины икры. В высоком арабе я узнала Сергея, зятя Оксаны. Тремя его спутниками, вернее, спутницами были Оксана, Наташа и Лиля.
Другая компания, опять-таки «арабов», обосновалась на сдвинутых в круг шезлонгах. Я не обращала на них внимания, пока они тихо пили, закусывая вынесенной из ресторана едой. Когда же хмель ударил им в гол