Как-то ранним утром (месье также как и я был жаворонком) мне пришло ласковое смс-сообщение: «С добрым утром, Солнышко!» Солнышко умилилось ласковому началу дня, потянулось, улыбнулось, написало: «Привет, любимый!» И… больше никогда в жизни не видело и не слышало своего нежного кавалера.
Сначала Солнышко пару дней переживало — Жаворонок перестал отвечать на сообщения и брать трубки. Потом решило, что этот Петух его бросил, и кричало подругам: «Никогда! Никогда я не стану его разыскивать!» А потом смирило гордыню и сдалось…
Солнышко съездило к любимому на работу, где тут же выяснилось, что этот гадский Выхухоль никакой не руководитель, и вообще все это время врал как сивый мерин. Работал он простым водилой на той самой BMW — возил начальника.
Найти возлюбленного Солнышку так и не удалось. Рыдало оно потом в ресторане, на плече лучшего друга Сереги. Добрый Серега не знал, как успокоить незадачливую подругу: «Да не переживай! Найдется! Или запойный он — или женатый». Солнышко рыдало еще горше. Запойный, женатый — все такое вкусное, не знаешь, что и выбрать. Было ужасно обидно вот так расстаться, ни разу даже не поругавшись. Серега оказался не прав — Жаворонок не нашелся уже никогда. Ни из запоя не вернулся, ни от жены не сбежал. Просто растворился в безвоздушном пространстве. Но жизнь есть жизнь. И все, все мои отношения, они примерно вот так и протекали — бред и кутерьма. Поэтому вполне объяснима моя аллергия абсолютно на все, что связано с противоположным полом.
Слушайте, а вы случайно не знаете, с чего это я пустилась в мемуары? Ну, к чему я вообще вспомнила эту историю?
А? Да! Это же я объясняла по какой причине с отвращением выключила семейную сцену, которую показывали по невинному гаджету. Создатель задумывал, что там будут видны только детские слезы. Смотреть как взрослая, явно похмельная бабища размазывает сопли и косметику по лицу — было все равно, что осквернять приборчик.
Надо наконец пойти прогуляться в город — сколько можно здесь торчать в отеле?
Быстренько мимикрировав под типичную мадьярку, я вышла на улицу Рожа и вновь построила в навигаторе маршрут к тому магазину, в который Иштван послал меня за новым купальным костюмом.
Мне непременно хотелось прогуляться вдоль берега прекрасного Дуная.
На досуге я прочитала в путеводителе, что власти Будапешта крайне рачительно распорядились имеющимся природным богатством. Набережные аккуратно отремонтированы для пешеходных прогулок. По реке ходит множество различного водного транспорта, а в каких-то больших кораблях, списанных из состава речного флота, сделаны роскошные стильные плавучие рестораны. А мосты какие в венгерской столице! Чего стоят мосты через Дунай! Нет, в Будапеште безусловно настоящий рай для жадных до новых впечатлений туристических глаз.
Сегодня, в отличие от прошлой прогулки, мне даже шагалось как-то легче. Впрочем, легче мне каждый раз, как я плюю на моду и дресс-код — кеды и кроссовки наше все, пускай даже это не очень и женственно.
Я бодро перебирала копытами вдоль набережной, с удовольствием рассматривая все, что открывалось взгляду.
Вот веселенький желтый автобус (причем веселенький в прямом смысле этого слова — на капоте яркими красками нарисована улыбающаяся рожица), подъехал к самой кромке берега, немного подумал и почему-то не остановился, а продолжил движение.
Тормоза отказали! Я ахнула, не веря собственным глазам.
Часть набережной зачем-то сделана наклонной, и нижний ее край скрывался уже под водой. Я остолбенела: водитель не справился с управлением и на моих глазах автобус, полный пассажиров, скатился в Дунай!
Боже! Какая страшная трагедия!
Я перестала дышать. О Господи! Почему именно сейчас, при мне? Что делать? Февраль на дворе! Люди не выживут в ледяной воде!
Трясущимися руками я набрала службу спасения:
— Хэлп ми! Хэлп ми плиз! Туристический автобус на моих глазах свалился в Даньюб! Помогите! Это очень срочно!
Почему название Дуная так странно звучит на английском, я честно говоря не поняла. Но после открытых мною ранее географических наименований, на английском звучащих так, что ни в жизнь не догадаешься («Мьюник», например — это Мюнхен, а «Кобэнхавн» — Копенгаген), я уже на это и особенного внимания не обратила.
— What? — меланхолично переспросил голос в трубке.
— Туристик автобус свалился в реку! Бас ин рива буль-буль. Мени пипл, много народу в этом автобусе. Сейчас они все умрут, дэд! Нау, прямо сейчас дэд! Кам сун ин рива! — убеждала я спасателей.
— Yellow bus, ma’am?
Интересно, как это оператор по телефону определил цвет тонущего автобуса? Ага. Это как в том анекдоте про чукчу, который всегда выходил из самолета на большой высоте — сейчас оператор еще скажет, что этот автобус всегда тут плавает!
Оператор немедленно согласился с моим внутренним голосом и поведал мне, что да, автобус всегда тут в реку и спускается. Не веря своим ушам я взглянула на экран телефона. Может быть, я вместо службы спасения набрала номер какого-то шутника?
Тем временем странный автобус и не думал уходить под воду, а достаточно бодро дочесал уже до середины реки, вполне себе горизонтально.
— All right! Don’t worry! Relax, ma’am! This is tourist amphibious bus.
— Автобус-амфибия? Чего? Вы сейчас это серьезно?
Я немедленно полезла в поисковик. «Первый в Европе туристический автобус-амфибия делает круг по Будапешту, после чего плюхается в Дунай и уплывает в голубую даль», — отозвался Гугл.
Ну дела! Наверняка я не первая как идиотка козликом скачу по набережной. Это еще хорошо, что я в холодную воду в чем была не бросилась — туристов спасать. Повесили бы хоть плакат в месте съезда автобуса в воду. Хотя, если бы на меня, наоборот, из реки выехал корабль, я бы удивилась не меньше. В общем — предупреждать надо!
Такое потрясение требовало дать организму немедленную передышку. Совершенно обессилев после пережитого стресса, я дотелепалась до ближайшего кафе.
Заведение, кстати, выглядит крайне оригинально. Помещение больше похоже на просторную школьную столовку, в которой непонятно зачем сначала стоит рыбная витрина со льдом, а вот если повернуть голову направо, можно увидеть самый настоящий винтажный трактор в карамельном стиле начала пятидесятых годов.
Вы, конечно, не подумайте, что я большой знаток сельхозтехники и могу на глаз определить эпоху. Нет, просто этот чудо-агрегат ужасно похож на все эти милые итальянские ретро-чайники, холодильники, тостеры и мопедики, покрытые эмалью пастельных тонов. Для того, чтобы посетитель окончательно потерял ориентацию в пространстве, сошел с ума и не заметил дичайше-огромных цен ресторана, какой-то умник с хорошим чувством юмора привернул на трактор табличку «Порше». Хотя, как знать? Вдруг под этой нынче роскошной маркой в те годы и впрямь выпускались тракторы?
Но надо было перестать глазеть по сторонам и заказать уже еду. С этой моей кетодиетой выбор был невелик. Мясо да сало.
Честно говоря — именно этим эта диета меня и привлекла. Никогда я не пойму жестоких вегетарианцев, отбирающих траву у бедных животных. Сколько, к примеру, одних сусликов полегло в неравной борьбе — у-у-у-у! Целые полчища, целые суслячьи популяции. Мне вот удивительно, почему это человек разумный, притворяясь, что нежно любит лошадку, на деле отбирает у нее последний овес? Как вообще могут эти страшные люди, способные отвергнуть пышную, истекающую мясным соком котлету, смотреть в глаза несчастному сивому мерину со впалыми ребрами? Моя бы воля, так я бы во время поисков серийных убийц в первую очередь следила за вегетарианцами и прочими веганами. Если ты способен задушить в себе желание вонзиться зубами в ароматный сырный бургер — ну что тебе стоит задушить какую-то там старушку? Уверена, такая сила воли — она не просто так человеку дается. Для чего-то эта воля предназначена — не просто так же ей пропадать!
— Miss, miss! — официантка помахала меню перед моим носом, пытаясь вывести меня из раздумий.
— Черт с вами, пусть опять будет мясо! Ну, в смысле, покажите мне пальцем, где тут у вас мит меню.
Венгерская девица в каком-то национальном передничке, улыбаясь во все тридцать два зуба, ткнула пальцем в колоночку на картонке.
Вот тогда я и увидела цены на порк, на которые, по моему мнению, я могла бы себе позволить завести живую свинью и угощать ее обедом из трех блюд в недорогих кафе хоть три раза в день — завтраком, обедом и ужином.
Но отступать было уже поздно. Мысленно подсчитав, насколько сегодняшний перекус обойдется мне дороже заказа в лучшем рыбном ресторане Ниццы, я показала на самый меньший ценник в колонке — какое-то блюдо с сыром:
— Ну, пусть будет, например, вот это. Это вкусно?
— Brr-brr-brr cheese? — уточнила все так же улыбающаяся официантка.
— Безусловно, — ответила я, рассчитывая получить нечто вроде столь любимого нашим народом мяса по-французски. Вернее сказать, мне было все равно кого получить, лишь бы под аппетитной сырной корочкой — сыр диета тоже одобряла.
Достаточно быстро мне принесли в ледяном бокале славящееся на весь мир венгерское вино под названием Токай — чтобы я смогла расслабиться и спокойно подождать обеда. Токай, надо сказать, был прекрасен, а я весьма благодушна. Нервы, после героического спасения туристов из Дуная, понемногу пришли в норму. Пришли, да не надолго. Ровно до моего знакомства с обедом.
Официантка с приклеенной суперклеем к ушам улыбкой поднесла низкое блюдо. На блюде одиноко лежал кружок, похожий на камамбер, политый чем-то вроде брусничного варенья.
Я посмотрела на это дело, понюхала, и даже с краешку приподняла сыр вилкой. Но нет! Открытие было чудовищным. За совершенно дурные деньги в блюде из мясного меню не было ни крошки мяса! Нигде не пряталась от меня моя говяжья котлетка или жареная куриная ножка. Тот камамбер скучал в тарелке совершенно один, залитый кровавыми слезами красного соуса.
Страшная догадка осенила меня:
— А вы что, хотите сказать, что это все? Мяса не будет?