«Смирение отверзает двери Небесные, и благодать Божия сходит на человека».
ГЛАВА ПЕРВАЯ. «Бог смиренным даёт благодать»[100]
У смиренного человека есть все добродетели
Геронда, скажите нам что-нибудь перед тем, как уехать…[101]
– Что я вам скажу? И так уже столько наговорил!..
– Скажите нам что-то, над чем мы могли бы внутренне работать до Вашего возвращения.
– Ну что же, раз вы так этого хотите, скажу… Итак: добродетель в собственном смысле всего одна, и имя ей – Смирение. Но вы этого не понимаете, поэтому я назову вам ещё одну добродетель, имя которой – Любовь. Но подумайте сами: если у человека есть смирение, то разве у него может не быть любви?..
– Авва Исаак говорит: «Что соль для всякой пищи, то и смирение для всякой добродетели»[102].
– Видишь как: выходит, без смирения добродетели несъедобны! Святой Исаак хочет показать, насколько необходимо смирение в делании добродетелей.
– Геронда, а в другом месте авва Исаак говорит, что смирение приходит только тогда, когда человек приобретёт все добродетели.
– Может, ты что-то не так поняла? Наоборот: если у человека нет смирения, к нему не может приблизиться ни одна добродетель[103].
– Значит, человек, имеющий смирение, имеет вкупе с ним и все добродетели?
– Разумеется. Смиренный человек источает всю гамму духовных ароматов: простоту, кротость, любовь без границ, доброту, незлобие, жертвенность, послушание и другие благовонные добродетели. Он нищ духом[104], поэтому он и владеет всем духовным богатством. Ещё он благочестив и молчалив, а потому он того же рода, что и Преблагословенная Богородица Дева Мария, Которая обладала великим смирением. Нося в Себе Воплощённого Бога, Она ответила: Се́ раба́ Госпо́дня: бу́ди мне по глаго́лу твоему́[105]. Не сказала: «Я стану матерью Сына Божия». Она молчала, молчала, пока не заговорил Сам Христос, когда Ему исполнилось тридцать лет.
Святой Андрей Критский в одной из стихир говорит, что Пресвятая Богородица – Бог после Бога и второе место занимает за Троицей[106]. Раба и вместе с тем Невеста Божия! Дева и Матерь! Создание Божие и Мать Создателя! Всё это великие тайны, которые нельзя объяснить, можно только пережить!
– Геронда, какая икона Богородицы Вам нравится больше всего?
– Мне все иконы Пресвятой Богородицы нравятся. Даже если я просто вижу, что где-то написано Её имя, много раз благоговейно его целую, и сердце моё трепещет от радости.
Поразительное дело, если задуматься!.. Юная девочка говорит: Вели́чит душа́ моя́ Го́спода… я́ко призре́ на смире́ние рабы́ Своея́[107]. В немногих словах такой смысл! Великую пользу можно получить, если вникнуть в смысл этих слов. Сказано кратко, но как много сокрыто здесь смыслов! Если ты будешь в эти слова вникать, то возлюбишь смирение, а если смиришься, то увидишь, как вселяется в тебя Бог и превращает твоё сердце в вифлеемские ясли.
На смиренном человеке почивает Дух Божий
– Скажите нам, какие добродетели должен иметь человек, чтобы его осенила благодать Божия?
– Даже и одного смирения достаточно. Меня часто спрашивают: «Сколько нужно времени, чтобы стяжать Божественную благодать?» Некоторые могут всю жизнь якобы жить духовно, подвизаться, но при этом думать, что из себя что-то представляют, – такие не приобретают благодати Божией. А другие за короткое время приобретают благодать, потому что смиряются.
Если человек смирится, то благодать может в минуту его осиять, сделать ангелом, и он попадёт в рай. А если возгордится, в минуту сделается тангалашкой и окажется в аду. Человек, если захочет, становится овечкой, если захочет – ко́злищем. Бедные козлы и козы, может, и хотели бы стать овцами, да не могут, а человеку Бог дал такую возможность: из козлища становиться овечкой, только бы он сам этого захотел.
Благодать Божия нисходит только на смиренного и кроткого человека. На таком почивает Дух Божий. Помнишь, что говорит пророк Исаия: На кого́ воззрю́, то́кмо на кро́ткаго и молчали́ваго[108]?
Бог ждёт от нас лишь немного смирения, чтобы нам вступить с Ним в родство, а затем все Его богатые дары изливаются на нас обильно один за другим. Ведь Бог, если можно так выразиться, «должен» смиренному человеку обилие благодати, Он наделит ею как даром, даже если сам человек об этом и не просит. Таков духовный закон. Разве в Священном Писании не говорится: Бог го́рдым проти́вится, смире́нным же дае́т благода́ть[109]? Так уж Бог определил. «Смиренный» означает «имеющий благодать». «Очень смиренный» значит «имеющий большу́ю благодать от Бога», потому что смиренный человек, как губка, впитывает в себя Божественную благодать. Тот, кто смиренно склоняется и принимает удары от других, очищает себя от коросты, становится по духовной красоте подобен ангелу и свободно проходит сквозь узкие врата рая. Никто не восходит на Небо мирским восхождением и возношением, но только духовным умалением и смирением.
Смирение отверзает двери Небесные, и благодать Божия сходит на человека. А гордость их затворяет. Старец Тихон говорил: «Один смиренный человек имеет больше благодати, чем много человек вместе. Каждое утро Бог одной рукой благословляет мир, но если увидит смиренного человека, благословляет его двумя руками. У кого больше смирения, тот больше всех!»[110]
Всё зависит от смиренного расположения. Когда в человеке есть смиренное расположение, тогда для него естественным образом земля соединяется с Небом. В смирении люди обрели ключ, поворачивая который они поднимаются до третьего Неба[111] на духовном лифте любви. А ведь некоторые говорят: «И чего это Бог требует от нас смирения?» Скажут тоже! Если человек не смирится, то он не только не пройдёт в узкие двери рая, но даже и в этой жизни не будет иметь покоя. Христос что сказал? Научи́теся от Мене́, я́ко кро́ток есмъ и смире́н се́рдцем, и обря́щете поко́й душа́м ва́шим[112].
Один смиренный помысел мгновенно приводит в действие благодать Божию
– Меня удивляет, как один смиренный помысел мгновенно приводит в действие благодать Божию. Как-то к дверям моей кельи приблудился котёнок. Бедняга, видно, съел что-то не то, отравился и теперь просил помощи, извиваясь от боли, подпрыгивая, как осьминог, когда его бьют о камни… Жалко было на него смотреть, а что сделаешь? Перекрестил его раз, другой – никак! «Посмотри на себя, – сказал я тогда сам себе, – уже сколько лет ты монах, а даже несчастному котёнку помочь не можешь!» Только я себя обвинил, котёнок, который был уже на последнем издыхании, вдруг пришёл в себя. Подбежал, стал тереться о ноги и радостно подпрыгивать… Вот какая сила у смирения! Потому и сказано: Во смире́нии на́шем помяну́ ны Госпо́дь[113].
Я заметил, что от одного смиренного помысла человек начинает светиться, сиять. Когда человек принимает всю вину на себя, на него изливается благодать Божия. Позавчера приезжал врач, у которого много детей, он сказал мне: «Геронда, я очень гордый человек, и из-за моей гордости дети плохо себя ведут». И говорил он это в присутствии детей, со слезами на глазах, но его лицо при этом сияло! Похожее я видел и здесь, в монастыре, несколько дней назад. Несколько сестёр пришли ко мне на разговор. Поговорили о разном, пришлось их сильно отругать. Одна сестра никакой пользы не получила: с холодным сердцем пришла, с холодным ушла, всё говорила о чужих недостатках, всем косточки перемыла, – кто над собой не работает, у того талант кости перемывать весьма преумноженный. А другая сестра от моей строгости вся сжалась, чуть не плакала. Смирилась, зато потом её лицо светилось. Видите, что делает один смиренный и сокрушенный помысел! Весь мусор сразу отправляется в помойку, человек приходит в порядок, и его лицо начинает сиять.
Один смиренный помысел может мгновенно вознести человека на такую духовную высоту, на какую он не взойдёт за годы сверхчеловеческих подвигов.
– Геронда, если человек гордый приведёт себе на ум один смиренный помысел, Бог ему поможет?
– Если у него будет один смиренный помысел, тогда он уже не будет гордым, а будет смиренным, и Бог ему поможет. Человек изменчив: то его клонит в одну сторону, то в другую, в зависимости от того, какой у него помысел. Гордый человек, если приведёт на ум смиренный помысел, получает помощь. Так и смиренный человек, если примет помысел гордости, перестаёт быть смиренным. Возгордится – и благодать Божия его оставляет, и он приходит в плохое состояние. Если же он осозна́ет своё прегрешение и искренне покается, появляется смирение, и его состояние меняется на хорошее, потому что смирение приносит благодать Божию. Но чтобы смирение стало для человека постоянным состоянием и в нём пребывала благодать Божия, требуется духовная работа.
ГЛАВА ВТОРАЯ. О том, как трудиться для стяжания смирения
Как возделывается смирение
Геронда, каким образом возделывается смирение?
– Смирение возделывается как с помощью любочестия, так и с помощью навоза[114] падений. Любочестный человек всё, что бы он ни имел хорошего, приписывает Богу. Он видит множество благодеяний Божиих и понимает, что он их недостоин, смиряется и постоянно славословит Бога. И чем больше он смиряется и прославляет Бога, тем сильнее на него изливается Божественная благодать. Это добровольное смирение. А смирение, которое происходит от непрестанных падений, – смирение вынужденное. Несомненно, добровольное смирение имеет бо́льшую ценность, чем вынужденное. Оно подобно участку плодородной земли, на котором деревья растут без удобрений и навоза и дают вкусные плоды. Вынужденное же смирение похоже на скудную почву, где, чтобы получить урожай, нужны и удобрения, и навоз, и всё равно плоды будут не такими вкусными.
– Геронда, мне тяжело приходится, когда из-за дурного обхождения с кем-то я унижаю себя в глазах других и вынужденно смиряюсь.
– Вынужденным смирением ты оплачиваешь хоть часть того долга, который накапливаешь своими грехами. Однако пора бы уже начинать смиряться добровольно.
– А я, геронда, нахожусь в очень тяжёлом состоянии. Меня мучают плотские помыслы, и я впадаю в уныние. Боюсь, что никогда не выйду из этого состояния.
– Мужайся, благословенная душа, и в конце концов Христос победит. Пой: «От ю́ности моея́ враг мя искуша́ет, сластьми́ пали́т мя, аз же, наде́яся на Тя, Го́споди, побежда́ю сего́»[115]. Главная причина не в твоей несчастной плоти, а в гордости. Допустим, у тебя немало талантов (которые, конечно, дарованы Богом), но поскольку ты не всегда к себе внимательна, то враг находит удобный случай и ввергает тебя в гордость. И вместо того чтобы омывать своё лицо слезами радости и благодарности к Богу, ты размазываешь по щекам сопли обиды и уныния. А вывод такой: если мы не смиримся добровольно, то нас смирят помимо нашей воли, поскольку Благой Бог нас любит. Итак, мужайся, чадо моё, и Христос победит. А́ще бо па́ки возмо́жете, и па́ки побежде́ни бу́дете, я́ко с на́ми Бог[116]. Это буря, она пройдёт, а за ней последует много хорошего. Ты лучше узнаешь себя, смиришься вынужденно, и, согласно духовным законам, на тебя обязательно придёт благодать Божия, которой раньше мешала гордость.
Мы пока ещё не познали себя. Если познаем, душа наша станет ликовать и будет смиренно просить милости Божией. Познание себя рождает смирение. Потому что чем больше человек узнаёт себя, тем шире раскрываются очи его души и он лучше видит свою великую немощь. Он познаёт своё убожество и свою неблагодарность, а вместе с тем великое благородство и милосердие Божие. Оттого он внутренне сокрушается, смиряется до земли и начинает сильно любить Бога.
Сердечное смирение – это основа основ
– Геронда, а может человек смиряться рассудочно, но при этом не смиряться сердцем?
– В прежние времена в монастырях и даже во многих мирских домах двери были очень низкие, и чтобы войти внутрь, человек должен был низко приклонить голову, иначе он ударялся лбом о притолоку. Так что входящий должен был делать поклон и ему приходилось волей-неволей задумываться и не зевать, чтобы не набить шишку и не опозориться перед людьми. Этот пример показывает, что рассудочное смирение подходит только для того, чтобы уберечь голову и не осрамиться. Позавчера пришла одна сестра и говорит мне: «Геронда, игуменья мне сказала, что, когда я пою, хвалюсь своим голосом. Теперь я держу это в уме и стараюсь петь смиреннее». – «Ты поняла то, что тебе сказала игуменья? – спрашиваю я её. – Ты должна почувствовать и осознать эту слабость и захотеть от неё избавиться. Потому что если твоё старание не хвалиться своим голосом будет чисто внешним, только для того, чтобы игуменья больше тебе не делала замечаний, то можешь дойти до того, что станешь не только хвалиться своим голосом, но и гордиться собой».
– Геронда, хотя я и привожу на ум смиренные помыслы, но в глубине, внутри у меня сидит высокая самооценка. Как может одно сочетаться с другим?
– Ты просто приводишь на ум смиренные помыслы, но эти помыслы не доходят до сердца. Если бы они затрагивали твоё сердце, то внутренне бы изменяли тебя добрым изменением и ты бы теперь была ангелом. Сердечное смирение – это основа основ. Что говорит авва Исаак? «Совершенно же смиренномудр тот, кто не имеет нужды мудрованием своим изобретать способы быть смиренномудрым… но без принуждения таков в сердце своём»[117].
Смирение на деле, а не только на словах
– Геронда, если человек сам себя смиряет, укоряет и говорит: «Я ущербный, никчёмный, пропащий человек, я такой-сякой» – этим он помогает себе стяжать смирение?
– Самому себя человеку легко укорять, но он с трудом принимает упрёки от других. Сам про себя он может говорить: «Я самый жалкий и грешный, я хуже всех», но при этом от других не может принять ни одного резкого слова. Когда ребёнок спотыкается и падает, ему больно, но не очень обидно. Или если его отшлёпает любящий отец, то малыш подумает про себя: «Ладно, ничего страшного». Но если его чуть оцарапает или толкнёт мальчик, который ему несимпатичен, вот тогда да! Он станет вопить, делать вид, будто ему больно, что он не может встать!
Когда я жил на Синае, там был мирянин по имени Стра́тис. Если ты его звал: «Господин Стратис», он отвечал: «Ну скажешь тоже! Какой я „господин“? Грешный, грешный Стратис – зови меня так». Все говорили о нём: «Ну поглядите только, до чего смиренный человек!» И вот однажды он проспал утром и не встал вовремя на службу. Кто-то пошёл его будить и начал стучать в дверь: «Стратис, что же ты всё спишь? Уже шестопсалмие прочитали! Ты, что, не пойдёшь на службу?» А «грешный Стратис» как стал кричать в ответ: «Да у меня благочестия больше, чем у тебя, и ты будешь мне указывать, чтобы я шёл в церковь?» Кричал он как сумасшедший… Даже схватил ключ от двери – здоровенный, как от амбарного замка, – и замахнулся на человека, потому что было задето его самолюбие. Люди, которые слышали, как он кричал, потеряли дар речи, ведь все считали его очень смиренным и брали с него пример. Да, опозорился Стратис по полной программе… Видишь, что делается? Сам себя называл грешным, но едва задели его самолюбие, просто озверел!
А другой человек в Эпи́ре сделал в церкви небольшой ремонт. Сам он говорил, что ничего особого не сделал, так, подмазал кое-где. Но когда я ему сказал: «Ладно тебе говорить „подмазал“! Кое-что всё-таки сделал», то он разозлился не на шутку! «Можно подумать, что ты бы сделал лучше!.. – стал он размахивать руками. – Я-то получше знаю, что значить строить, я не какой-то там плотник, как ты. Да мой отец, между прочим, сам брал подряды!»
Самому себя легко смирять, но это не значит, что у человека есть настоящее смирение.
– Геронда, а как распознать настоящее, подлинное смирение?
– Когда другой тебя унижает и ты это принимаешь, вот тогда у тебя подлинное смирение, потому что подлинное смирение – это смирение на деле, а не на словах. Однажды святой Косма Этоли́йский[118] спросил людей, которые собрались вокруг него: «В ком из вас нет гордости?» – «Во мне», – ответил один человек. «Подойди-ка сюда, ты, в котором нет гордости, – говорит святой Косма. – Отрежь-ка один ус и ступай на площадь». – «Э-э, это я не могу сделать», – отвечает тот. «Значит, у тебя нет смирения», – говорит ему святой[119]. Святой Косма этим хотел сказать, что необходимо деятельное смирение.
– Вот и я, геронда, когда меня задевают, отвечаю резко.
– Не имеешь смирения, поэтому и отвечаешь. Посмотри, какое было смирение у аввы Моисея! Когда его рукоположили во священника, архиепископ захотел его испытать и сказал клирикам: «Когда войдёт авва Моисей в алтарь, гоните его вон и идите за ним, чтобы услышать, что станет он говорить». Едва авва Моисей вошёл в алтарь, его стали гнать: «Ступай вон, эфиоп!» – «По правде с тобою сделано, чернокожий эфиоп, – сказал себе авва Моисей, – ты не человек, зачем же ходишь с людьми?»[120] Он не обиделся, не разгневался.
– А может человек не иметь смирения, но быть кротким и не отвечать, когда его оскорбляют?
– Смиренный человек кроток. Но не всякий кроткий смирен. Бывает и кротость без смирения: человек может внешне казаться кротким, а внутри быть исполнен гордости, считать всех вокруг людьми ненормальными и ничего не стоящими. Помните историю про монаха, которого отцы никогда не видели разгневанным? Он никогда даже не отвечал на резкие слова в свой адрес. Однажды его спросили: «Брат, какой помысел ты имеешь в сердце твоём, что никакие оскорбления и обиды не нарушают твоего долготерпения?» – «Мне ли обращать внимание на них? – отвечал брат. – Это лающие псы»[121]. То есть брат всех презирал.
Испрашивая у Бога смирения, мы должны принимать унижения
– Геронда, а что конкретно мне поможет в стяжании смирения?
– Ну а сама-то ты, наверное, уже придумала способ, как тебе стяжать смирение? Наверное, он такой: сестра тебе – слово, а ты ей – десять? Тебя пальцем тронули, а ты сразу кричишь, что кожу дерут? Нет, благословенная душа, уж если тебе даётся возможность смиряться, то смиряйся до конца!
Твоё лекарство в том, чтобы вести себя просто, смиренно, как ведёт себя земля: принимать в себя и дождь, и град, и мусор, и плевки – если хочешь освободиться от своих страстей. Унижения от других помогают человеку быстро освободиться от своего ветхого «я» – если он их, конечно, принимает.
– А мне, геронда, нужно много смирения.
– Так пойди и накупи его побольше! Есть ведь много людей, которые продают смирение, даже отдают даром, лишь бы кто-нибудь взял.
– Кто они, геронда?
– Это люди, которые, не имея доброго духовного расположения, поступают с нами грубо и своим поведением нас унижают. Смирение нельзя ведь купить у бакалейщика, как продукты. Когда мы просим: «Боже, дай мне смирения», это не значит, что Бог возьмёт совок и начнёт каждому отсыпать: «Так, килограмм смирения тебе, полкило – тебе». Нет, Бог попустит, чтобы появился грубый человек и поступил бы с нами сурово, или же Бог отнимет от кого-то Свою благодать и этот человек станет нас оскорблять. Это будет для нас испытанием, и если хотим стяжать смирение, то будем в этот момент особенно усердно трудиться. Но мы не думаем о том, что это Бог попустил, чтобы наш брат сделался злым ради нашей пользы, и гневаемся на брата. Хотя мы просим у Бога смирения, но не пользуемся благоприятными возможностями, которые Он нам предоставляет для смирения, возмущаемся и негодуем. По-хорошему, мы должны быть признательны тому человеку, который нас смиряет, потому что он самый наш большой благодетель. Кто в молитве просит у Бога смирения, но не принимает человека, которого ему посылает Бог для смирения, тот не знает, чего просит.
Когда я жил в монастыре Стомион, то в Конице служил один священник, который очень меня любил, ещё с того времени, когда я был мирянином. Как-то в воскресенье я спустился в Коницу на Литургию. В церкви было много народа. Я, как обычно, зашёл в алтарь и, входя, помолился: «Боже мой, возьми всех этих людей в рай, а мне, если хочешь, дай там хоть один маленький уголок». Когда подошло время причащения, священник, который обычно причащал меня в алтаре, вдруг повернулся в мою сторону и громко сказал: «Выйди из алтаря! Будешь причащаться с народом, последним, потому что ты недостоин!» Я вышел из алтаря, не говоря ни слова. Встал на клирос и стал читать молитвы ко Святому Причащению. Подходя последним к Чаше, я говорил про себя: «Бог просветил священника, и он открыл мне, кто я на самом деле. Господи Иисусе Христе, помилуй меня, скотину». Едва я причастился, почувствовал внутри великую сладость. Когда Божественная Литургия закончилась, священник подошёл ко мне в сокрушении и начал говорить: «Прости меня, не знаю, как это случилось. Ведь я никогда не ставил впереди тебя ни своих детей, ни матушку, ни себя самого. И как это со мной произошло?» Он кланялся мне до земли, просил прощения, пытался целовать мне руки. «Батюшка дорогой, – ответил я, – не переживай. Ты ничуть не виноват, виноват я сам. Ты стал орудием в руках Божиих, чтобы меня испытать». Священник не мог понять, о чём я ему говорю, и мне кажется, я его так и не убедил. Причиной же происшедшего была та моя молитовка, которую я произнёс, входя в алтарь.
И вы, когда видите, что какая-нибудь сестра выходит из себя и грубо с вами разговаривает, знайте, что в большинстве случаев причина тому – ваши молитвы. Так как вы просите у Бога смирения, любви, других добродетелей, то Бог отнимает ненадолго Свою благодать от сестры, и та смиряет вас и огорчает. Таким образом вам предоставляется возможность сдать экзамен на смирение и на любовь. Если смиритесь, получите пользу. Что касается сестры, то она получит сугубую благодать: во-первых, за то, что Бог отнимал у неё благодать на время вашего экзамена, и во-вторых – потому что она смиряется, видя своё прегрешение, и просит прощения у Бога. Так что и вы возделываете смирение, и она становится лучше.
«Умаляй себя во всём»
– Геронда, когда я согрешаю и вижу, что другие могли бы меня предостеречь от этого, то предъявляю к ним претензии.
– Что касается твоего исправления, то тут требования надо предъявлять только к тебе самой. А ты ведёшь себя как маленький ребёнок, у которого одни требования.
– Геронда, когда же я наконец стану взрослой? Когда пойму, что у меня есть обязанности, а не права?
– Когда умалишься, станешь маленькой! То есть ты вырастешь, когда взрастишь смирение и любовь.
– Авва Исаак пишет: «Умаляй себя во всём пред всеми людьми»[122]. Как этого достичь?
– Смиренным расположением. Когда в семье или в монастыре есть дух соперничества в стремлении к духовному совершенству когда один смиряется перед другим, то каждому от этого польза, как в древней Церкви, где исповедь была публичной, от чего все получали пользу. Кто смиряется, получает от Бога благодать и потом помогает другим. Смиренное расположение никогда не уязвляет другого, потому что у смиренного человека всегда есть любовь.
– Что может мне помочь почувствовать себя ниже всех сестёр?
– Чтобы чувствовать себя ниже всех сестёр, думай о том, как много дарований дал тебе Бог – только вот ты их не удвоила. Говори себе: «Я только в деревянный талант[123] клепать научилась, а данные мне от Бога таланты так пока и не смогла удвоить»[124].
Когда человек видит себя ниже всех, в самом низу… вот тут он и возносится на Небо!.. А мы? Сравниваем себя с другими и делаем вывод, что стоим выше их. «Я лучше этого, – говорим, – и лучше того… Уж я-то совсем не то, что он…» Как только в нас поселяется помысел, что другой человек ниже нас, мы закрываем себя для помощи Божией.
– Геронда, когда я признаю добродетель другого, в этом есть смирение?
– Конечно, если ты с любовью и почтением относишься к человеку, стяжавшему ту или иную добродетель, это значит, что у тебя есть смирение и ты действительно любишь добродетель. Укажу тебе и другой признак духовного преуспеяния: что-то хорошее, что есть в тебе, ты не считаешь важным, а в ближнем – всегда ценишь, и даже наималейшее доброделание твоего ближнего считаешь гораздо выше своих стараний. Тогда на тебя сходит обильная благодать Божия. Именно тот выше других, кто считает других выше себя, – потому что на нём почивает благодать Божия.
Нет людей без недостатков, но нет людей и без добродетелей. Какие-то добрые качества люди наследовали от своих родителей, другие стяжали подвигом; в одном человеке добродетелей на десять процентов, в другом на тридцать, в третьем на шестьдесят, в ином на целых девяносто. Следовательно, от каждого человека можно научиться чему-то хорошему, получить пользу самому и помочь другим. В этом и состоит православный дух. Я и от малых детей получаю пользу, хоть и не показываю этого, чтобы они не возгордились и не повредили себе.
«Ниже всей твари»
– Какое самое высокое делание для монаха, геронда?
– Разве ты не помнишь, что ответил авва Сисой тому монаху, который сказал ему, что его ум всегда с Богом? «Не это важное дело, важно видеть себя ниже всякой твари»[125].
– Но как можно, геронда, чувствовать себя «ниже всякой твари»?
– Однажды я пытался понять, какому бы животному себя уподобить, и подумал, что навозному жуку. Но когда я повнимательнее рассмотрел, чем он занимается, то понял, что я хуже него. Знаешь, что делает навозный жук? Находя на дороге навоз, он его разбивает на кусочки, делает из этих кусочков шарики и скатывает их на обочину. Так он очищает дорогу. Видя, что он делает, я сказал себе: «Нет, ты хуже даже навозного жука, потому что он, мелкое насекомое, очищает от навоза дорогу, а ты, человек, сотворённый Богом, своими грехами собираешь навоз в своей душе – храме Божием[126]». Человек, думая о благодеяниях Божиих и видя, что он их недостоин, всё больше себя считает заслуживающим наказания, видит себя хуже всех людей, хуже животных, даже хуже самого диавола. Он говорит сам себе: «Диавол один раз согрешил помыслом, а я согрешаю каждый день и помыслом, и чувствами. Значит, я хуже него».
– Геронда, а не опасно ли считать себя хуже диавола?
– Опасно только для того человека, у которого нет духовной отваги и который легко приходит в отчаяние. Такой человек должен говорить диаволу: «Каким бы я ни был, всё равно я лучше тебя. Христос меня не оставит, я надеюсь, что Он меня спасёт». А имеющий духовную отвагу может сказать так: «Диавол хорошо делает свою работу, а хорошо ли я делаю свою?»
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. О том, что смирение – великая сила духовной жизни
Где есть смирение, там нет места диаволу
Геронда, в книге «Отцы-святогорцы» Вы пишете, что бесы избили старца Евло́гия[127]. Как же Бог попустил такое?
– Ну а как вы думаете: кто на самом деле кого избил?
– Бесы – старца Евлогия.
– А вот как раз наоборот! Вот представь, например, что Бог попустил одному человеку побить другого, а побитый принял всё со смирением. И в конечном итоге оказывается, что изувеченным остался тот, кто дерзнул поднять руку на брата. Скажи, чего больше всего боится диавол?
– Смирения, геронда.
– А я-то думал, что он больше боится гордости, потому что, глядя на чужую гордыню, диавол чувствует… комплекс неполноценности! «Гордый он, гордый я, неужто он „гордее меня“?» Ну конечно, это шутка: действительно, диавол боится смирения, оно ему наносит такие увечья! Там, где есть смирение, диавол не может пребывать.
Смирением человек просвещается и никогда не претыкается на своём духовном пути, преодолевает все препятствия, которые ему ставит искушение. Помните святого Антония, который видел сети врага, распростёртые по всей земле? «Кто же может их избегнуть?» – воскликнул он. И тут же услышал голос, говоривший ему: «Смиренномудрие»[128].
На Синае я жил в келье святой Еписти́мии, там была маленькая церковь и совсем небольшая комната. Выше шёл склон горы, а ниже – стена и обрыв высотой четыре или пять метров. Там у меня стоял чурбан, на котором я готовил заготовки для резных иконок. Однажды я строгал свои дощечки, творя молитву, и тут услышал голос: «Можно отсюда спрыгнуть. Останешься цел и невредим». Оборачиваюсь и вижу чёрную тень с большой головой. «Тангалашка», – думаю. Ладно, не обращаю внимания. А он на том же месте, не уходит! «Можно спрыгнуть. Останешься невредим», – говорит. Делаю вид, что не слышу. Минут пятнадцать он талдычил одно и то же. Тут я ему говорю: «Хорошо, если ты настаиваешь, я брошу вниз камень». – «Вот это ответ! Прекрасный ответ! – воскликнул он, изображая восторг. – Так мне даже Христос не отвечал![129] Твой ответ лучше Его!» Тут уж я вышел из себя. «Христос, – говорю ему, – Бог, а я чучело гороховое, сижу тут и на тебя таращусь. Ну-ка, пошёл отсюда!» Этого было достаточно. Он сразу исчез.
Когда есть смирение, диавол не может победить душу. Смиренный не падает, потому что ходит низко. Вот что случилось со старцем Аввакумом, когда он подвизался в пустыне Виглы! Однажды, когда он сидел на скале и молился по чёткам, ему явился диавол в образе а́нгела све́тла[130] и говорит: «Аввакум, меня послал Бог, чтобы я взял тебя в рай, потому что ты уже стал ангелом. Полетели!» – «У тебя-то есть крылья, – отвечает старец, – а я как полечу?» А тот «ангел» ему говорит: «И у тебя тоже есть крылья, но ты их не видишь». Тогда старец Аввакум перекрестился и молвил: «Матерь Божия, кто я такой, чтобы летать?» Мгновенно этот «ангел» превратился в страшного чёрного козла с мерзкими крыльями, как у летучей мыши, и исчез[131].
Видите, как с помощью смирения мы можем распознать диавольские ловушки?
Где глубокое смирение, там и духовное преуспеяние
– Геронда, почему один человек может измениться за месяц, а другой подвизается годы и не преуспевает?
– А вы как сами считаете? Почему так происходит?
– Помысел мне говорит, что если человек смиряется и призывает милость Божию, то Бог ему помогает и тот преуспевает.
– Так и есть. Необходимо смирение. Где глубокое смирение, там и духовное преуспеяние.
Нашедшие путь смиренномудрия преуспевают в духовной жизни быстро, без труда и сбоев. Мы ещё не поняли, что такое смирение, а это великая сила! От него зависит всё преуспеяние. Чем глубже человек смиряется, тем бо́льшую благодать приобретает от Бога, и тем сильней преуспевает. Сколько силы в смирении, а люди ею не пользуются!
– А для человека смиренного духовный подвиг легче?
– Конечно. Смиренного чуть подтолкнёшь – и он уже летит вперёд. Как бильярдный шар: бьёшь по нему с одной стороны, он катится, бьёшь с другой, тоже катится; он круглый – потому и катится с лёгкостью.
– Геронда, может ли такое случиться, что человек ради стяжания смирения будет всё время себя уничижать, а в конце концов впадёт в отчаяние?
– Нет, потому что настоящее смирение приносит надежду, а не отчаяние. Отчаяние – порождение эгоизма, это эгоист надеется на себя, а смиренный – на милость Божию. В сокрушении смирения постепенно возрастает духовный человек. Вся жизнь человека становится великим и любочестным подвигом, он всегда идёт вперёд с великой надеждой на Бога, но разочарованный в себе, в хорошем смысле – то есть разочарованный в своём «я».
– А может ли надеяться на милость Божию человек, который не находится в добром духовном устроении?
– А откуда он может знать, что он в добром духовном устроении? Человек только одно может знать – что ещё не имеет верного духовного устроения. Даже если имеет, то сам этого не видит, а видит только свою греховность. Тот, кто подвизается ради духовного преуспеяния, никогда не видит своих успехов, он видит только собственные падения.
Смиренные хранят своё духовное богатство в сокровищнице у Бога
– Геронда, мне не нравится быть незаметной. Может, поэтому я чувствую внутри пустоту?
– Да, юродивой из тебя точно не получится!.. Чтобы быть юродивой, нужно иметь большое смирение. Знаешь что, если ты хочешь полюбить безвестность, то почитай житие преподобной Исидо́ры[132]. Увидишь, какие она имела драгоценности-добродетели. И ты выбрось свою бижутерию, свои добродетели-побрякушки, а впредь собирай духовные украшения из чистого золота, прячь их в своём сердце и как следует запирай, чтобы их не похитил тангалашка.
У юродивых Христа ради нет внутри никакой пустоты, в них – полнота божественной любви, эта любовь переливается через край. Юродивые – это великие святые. Они говорят вроде бы несуразицу, но на самом деле это подлинные наставления, очень глубокие и мудрые. У них бездна смирения, себя они вообще ни во что ни ставят, поэтому и сподобляются откровения Божиих тайн и великих дарований.
– Геронда, почему некоторые жители Фа́рас[133], несмотря на то что видели от преподобного Арсения многочисленные чудеса, не признавали его святым и смущались?
– Святым нередко приходилось больше сил тратить на то, чтобы скрыть своё духовное богатство, чем на то, чтобы его стяжать. И преподобный Арсений тоже прятал свои добродетели под покровом наносной грубости. Неудивительно, что люди внешние видели только внешнее – эту наносную резкость и придуманные странности – и, не видя под ними настоящего святого Арсения, смущались. Чтобы избежать почитания, преподобный никогда не хотел делать явными свои добродетели и для этого внешне изображал их противоположность. Конечно, некоторые всё же понимали, какое богатство таил в себе святой.
Смиренные и незаметные воины Христовы умнее всех в мире, потому что им удаётся хранить своё духовное богатство в сокровищнице у Бога. Поэтому мы должны радоваться, если живём незаметно: в таком случае мы узрим лице Божие в будущей жизни – и в этой будем постоянно ощущать Его присутствие.