Сейчас, после нападения, их весь была добычей даже для кучки татарских или еще каких пастухов, просто потому, что эти пастухи гораздо ловчее обращаются с луками и пиками. Ведь защитить отару от хищников одной плетью не получится. Сожрут, вместе с плетью. Особенно зимой. Да и наездники они, что называется, от бога. В общем, старейшинам в нынешнем положении даже один боец – большое подспорье.
– Добре, – помолчав, вздохнул старик. – Тут оставайся, сколь сам решишь. Верея тебе в помощь будет. А дальше, как род решит, – закруглил он беседу и, поднявшись, не торопясь вышел.
Проводив его взглядом, Беломир подошвой сапога затер свои каракули на полу и, вздохнув, уселся на лежанку. Требовалось осмыслить все услышанное. Осмыслить и попробовать все это принять. До сегодняшнего дня Беломир воспринимал происходящее словно сквозь какую-то призму. Как игру, в которую его случайно затянуло, и по окончании которой все снова вернется на свое место. Но чем больше проходило времени, тем отчетливее он понимал, что ничего уже не изменится.
И что все происходящее теперь его действительность, в которой ему придется жить до самого конца. Быстро вошедшая Верея выставила на стол горшочек с каким-то варевом и, коснувшись его плеча, тихо предложила:
– Поснидай, дяденька. Каша добрая вышла. С мясцом.
– Благодарствуй, – на автомате кивнул парень. – А чай у вас тут имеется? Ну, травка такая сушеная, ее горячей водой заливают, а как настоится, пьют.
– Слыхала. Взвар травяной, – со смешной важностью кивнула девочка. – Токма нет его у нас. Водицей родниковой обходимся.
– Ну и то ладно, – кивнул Беломир, пересаживаясь к столу и беря ложку.
Деревянная, грубо вырезанная, именно она, как ни странно, больше всего убедила парня в реальности всего происходящего. Проглотив варево, не замечая вкуса, Беломир отдал пустую посуду девочке и, попросив ее до утра его не беспокоить, улегся на лежанку. Сытость вызвала огромное желание прикорнуть, а взбудораженное сознание прогоняло сон, заставляя прокручивать в голове все услышанное снова и снова.
Уже в сумерках Верея внесла в землянку кувшин со свежей водой и, попрощавшись, убежала. Прикрыв за ней дверь, Беломир бездумно прошелся по землянке, автоматически выпив кружку воды, снова улегся. Мысли скакали взбесившимися зайцами, прыгая с темы на тему, но ничего путного в голову не приходило. Дикая мешанина из планов, вариантов возвращения и просто панических выводов, не более.
В землянке окончательно стемнело, а сон так и не шел. Вертясь с боку на бок, Беломир пытался понять, что произошло и почему это случилось именно с ним. А главное, как ему теперь быть. Но ответа на свои вопросы не находил. Наконец отбросив все посторонние планы, он сосредоточился на событиях последних дней, и вот тут его вдруг накрыло. Ужас, паника, дикое желание бежать куда глаза глядят.
Он и сам не понимал, что с ним происходит. Свернувшись калачиком, парень заткнул себе рот собственным кулаком и тихо, еле слышно заскулил, будучи не в силах сдержаться.
Сутки Беломир ходил словно в воду опущенный. В голове творился сумбур и сплошная неразбериха. Хотелось бросить все и бежать из деревни куда глаза глядят. И только воля помогла ему удержаться на грани и обойтись без срывов и истерик. Хотя состояние у него было проще удавиться. А еще ему очень хотелось сцепиться с кем-нибудь в драке. И неважно с кем. Главное, чтобы противник был настоящий, а не местные увальни, способные только рожи друг дружке бить, да и то на праздники.
Настоящих бойцов в веси после налета почти не осталось. Хазары налетели неожиданно. Как оказалось, ни о каком наблюдении за окрестностями тут и понятия не имели, исходя из постулата: степь ровная, успеем заметить и приготовиться. Вот и успели. Большую часть населения деревни угнали в рабство. С этим тут было просто. Все жители степей работорговлей промышляли регулярно и с удовольствием.
Так что детский крик, известивший об очередной беде, Беломир воспринял как манну небесную. Сидя на пороге землянки, парень угрюмо размышлял о своей дальнейшей судьбе, когда вдруг откуда-то с противоположного конца деревни раздался пронзительный вопль:
– Татары-ы!
Вздрогнув от неожиданности, парень почти скатился в землянку и судорожно принялся экипироваться. Поддоспешник, кольчуга, пояс с кинжалом, нож за голенище, перевязь с саблей и пика в руку, вот и все сборы. Вылетев наружу, Беломир остановился и, приметив на краю веси с десяток всадников, ринулся в ту сторону. Колчан за спиной приходилось придерживать локтем, так что сабля болталась на поясе, то и дело норовя за что-нибудь зацепиться.
Благо опыт подобного ношения оружия у него имелся, так что обошлось бед досадных падений. Забежав за все ту же, перевернутую телегу, парень воткнул пику в землю и выхватил из колчана стрелу. Степняки с хохотом ловили арканами людей, то и дело сбивая их с ног грудью коня. Выбрав самого богато одетого, Беломир натянул лук и, зло ощерившись, разжал пальцы. Сам себя он никогда не считал серьезным стрелком, но в этот день в парня словно бес вселился.
Заметили его после третьего выстрела. Степняки, тут же бросив отлов людей, развернули коней и, прикрывшись щитами, взялись за луки. Но перестрелки не получилось. Вылезать на открытое пространство Беломир не собирался. Пригнувшись, он накладывал на тетиву стрелу и, натягивая ее, выпрямлялся. Дотянуть тетиву и прицелиться занимало гораздо меньше времени. Сообразив, что стрелы днище телеги не пробивают, бандиты ринулись в атаку, пытаясь обойти его с двух сторон.
Последний выстрел парень успел сделать, когда степняки были уже шагах в двадцати от его укрытия. Всадив стрелу в бедро ближайшему всаднику, Беломир бросил лук и, подхватив пику, прыгнул навстречу другому противнику. Отбив наконечником саблю, он сделал выпад в лицо, заставляя всадника прикрыться щитом, и тут же ударил под широкий пояс. Ахнув, степняк выронил саблю и начал медленно заваливаться вбок.
Но Беломиру было уже не до него. Стремительно развернувшись, он широким маховым движением ударил очередного людолова наконечником в лицо и тут же обратным движением хлестнул по голове коня другого степняка. Взвизгнув от боли, косматый жеребец вскинулся на задние ноги, чем парень тут же воспользовался, ткнув первого степняка наконечником в бедро. Из десятка всадников его атаковали только четверо, двое из которых уже были ранены. Пятый, вывалившись из седла, лежал на земле, прижимая к животу окровавленные ладони. Троих он достал стрелами, а еще двое отбивались от ринувшихся в атаку местных.
С оружием у крестьян было плохо, так что били бандитов чем придется. В ход шли колья из плетней, топоры и просто камни. Прикрываясь телегой, Беломир заставлял степняков атаковать себя только с одной стороны, да и то не всем сразу. Большие сплошные колеса мешали им использовать свой излюбленный прием: разогнав коня, срубить врага на скаку или, ударив его конем, добить уже лежащим на земле.
Беломир же в приемах себя не ограничивал. Бил и седоков, и их коней. Но помня, что в этом мире конь, можно сказать, главное богатство и серьезная добыча, старался не наносить животным серьезных травм. Но и того, что лошадям перепадало, было достаточно, чтобы они регулярно выходили из повиновения, чем парень и пользовался, нанося уколы в бедра, колени и даже по голеням степняков.
На первый взгляд, вроде ранения и не смертельные, но при этом весьма для всадников опасные. Степняки привычны драться в седле и управлять конями при помощи ног. А когда ноги не слушаются или слушаются плохо, ни о каком управлении уже и речи быть не может. К тому же Беломир то и дело заставлял их коней вставать на дыбы, что не добавляло степнякам радости. Удержаться в седле с раненой ногой очень сложно.
Ловкий удар широкоплечего воина перерубил древко пики, и защитник веси, швырнув обрубок в морду соседнему всаднику, выхватил из ножен саблю. Отбив ударом по плоскости размашистый удар противника, он ткнул концом клинка его в ребра, под нижний свод и, заметив, как бандит скривился, зло усмехнулся. Удар по печени всегда считался нокаутирующим, так что в данный момент ощущения степняк испытывал наверняка неописуемые.
Заметив, как тот, согнувшись, невольно опустил руку с оружием, Беломир подпрыгнул и от души рубанул его клинком по шее. Степняки, очевидно, поняли, что все пошло не так, как задумывалось, и начали разворачивать коней. Но отпускать их парень не собирался. Воткнув саблю в землю, он вновь подхватил лук и вынул из колчана стрелу. Три стрелы настигли удиравших бандитов, едва они успели доехать до края площадки, что считалась центральной площадью веси. Последнего он сбил, когда тот собирался срубить вставшего на пути крестьянина.
Убедившись, что воевать больше не с кем, Беломир аккуратно прибрал все оружие и, оглядевшись, отправился собирать трофеи, попутно проверяя грабителей на предмет выживших. Чтобы не портить не самый плохой кожаный доспех, он всаживал кинжал в шеи, перерезая артерии и трахеи. Наблюдая за его действиями, крестьяне только головами качали и что-то тихо бормотали, словно молясь за добитых. Не обращая на них внимания, Беломир принялся обыскивать ближайшее тело.
В его нынешнем положении ему требовалось всё. От денег до припасов и оружия. А еще парню предстояло выбрать из всего добытого табуна пару-тройку лучших лошадей, чтобы совершить спокойный переход в предгорья. Оставаться в степи он не хотел. Размышляя трезво, Беломир понял, что делать тут ему просто нечего. Пахать землю он просто не умел, а каких-то промышленных предприятий тут и в помине не имелось. Чего говорить, если жили местные в землянках, даже не пытаясь найти глину и построить нормальные жилища.
Крестьяне отловили всех лошадей и восемь из них подвели Беломиру, тем самым молчаливо признавая, что это его законная добыча. По знаку старейшины мужчины быстро сняли с тел все доспехи и оружие и принялись сносить все найденное к телеге. Оглядев эту кучу, Беломир задумчиво вздохнул и, подумав, принялся первым делом осматривать оружие. Выбрав себе лучшие образцы, парень сменил пояс и, отложив пару колчанов со стрелами, кивнул на оставшееся: