— Максим, и больше ко мне не обращайся! — сказал мой давнишний друг Николай, который тайком, будто бы мы шпионы, передавал мне лишь только часть дела, то, что сохранилось.
— Спасибо и за это, — сказал я тогда.
Я читал, что там понаписывали… сперва, видимо, хотели все спустить на то, что неизвестно, кто участвовал в аварии. Потом на несчастный случай.
А потом…
Я слушал, что говорит судья, и не мог поверить. На скамье подсудимых должен был сидеть… Да все они знают, кто именно. Но там не было никого. И то, что дело дошло до суда — так это, опять же, я постарался.
— Ввиду того, что владелец и водитель автомобиля Игорь… был в состоянии алкогольного опьянения и сам спровоцировал ДТП, ослепляя все автомобили фонарем большой мощности… следственный эксперимент… Суд постановляет признать Кирилла Андреевича Горюшкина невиновным… Определить Кирилла Андреевича Горюшкина стороной потерпевшей… В связи со смертью виновника ДТП, дело будет закрыто.
— Смиритесь, Максим Викторович, я еще удивлен, как вам вообще удалось столько сделать, — сказал тогда мой адвокат и попробовал похлопать по плечу.
Я перехватил указательный палец ссученого юриста и чуть было не сломал. Вовремя опомнился. А то прямо тут, в суде, меня бы и закрыли надолго. Руку я убрал, но зубы сжались так, что челюсть свело.
Адвокат-то всё обманывал меня, говорил, что можно бороться. А в итоге… Я не добился правды.
Старая добрая трехлинейка готовилась вершить справедливость. Я уже два месяца как работал над тем, чтобы осуществить месть. То, как перевернули дело на суде, было не просто возмутительно, а фантастически невообразимо, нелепо — и оттого ещё более ужасно. Все знали, пусть и без подробностей, кто именно виновен в случившемся, но нет, смолчали.
Олежек, крестный моих внуков, чтобы его черти жарили! Он сам давал показания, что его друг часто выпивал за рулем… Что Игорь, мой зять, чудачил на дороге. Привлекли социальные службы и опеку, откуда притащили целый ворох бумаг, измыслили, что дети были в социально опасном положении, школа — туда же.
Со службы Игоря, как и Лидочку с работы, уволили задними числами, причем по статье за пьянку, так что они, если судить по документам, ехали в машине уже безработными. В один момент из порядочной, даже эталонной семьи мои родные превратились в чудовищ.
И все это продолжилось и после заседания суда. Так как мне удалось не прямо обвинить, а через одного журналиста лишь намекнуть. Горюшкины же словно издевались. Да это и было глумление. Кирилла я видел на шоу на федеральном канале. Рассказывал он там о том, что собирается жениться. Что какие-то там обвинения — это всё завистники, конкуренты. А он спонсирует приют для животных и весь такой-присякой молодец. И девица эта… Она же, пассажирка-то его, всё знает, что тогда произошло. Но и она молчит, поддакивает Горюшкину.
Сперва я пробовал прорваться на передачу. Но… прямого эфира не было ни у кого, только запись. Чтобы я ни сделал, как бы ни выкрикивал в студии, желая донести до людей правду, меня просто бы вырезали.
Так что я не встревал. Рыдал беззвучно, разбивал костяшки в кровь, когда бил кулаком в стену, но не проявлял себя больше. Еще тогда, как я сделал первые звонки, было понятно, чем закончится этот спектакль. Но оставлять все это безнаказанным я тоже не собирался.
Я не мог простить им гибели моей семьи. Их не вернёшь, это верно — но я не мог сидеть и слушать, как мою дочь и ее семью очернили.
— Отойди, девочка! — прошептал я, наблюдая в прицел пассию убийцы, того самого Кирилла Горюшкина.
С этой дамочкой он, между прочим, со дня аварии, или даже раньше.
Я узнал все, что только можно и что не засветило бы меня перед внушительной охраной Горюшкина-отца. Это была Алина — и даже оставалось предположение, что девчонка в момент совершения преступления была в машине, но никаких данных о том не нашел.
Впрочем, зачем мне данные? Не она была за рулём.
— Вот так…
— Бах! — прогремел выстрел, от которого заложило уши даже в наушниках.
Мне не нужно смотреть, чтобы знать результат, но я не мог не увидеть творение рук своих. Я должен понять, что месть свершилась. Тело Кирилла — наркомана и убийцы — лежало на тротуаре возле машины. Рядом уже встали охранники, которые закрывали охраняемое лицо своими телами, но…
Да. Месть свершилась.
Камера «гоу-про» начала снимать сразу же после выстрела и транслировать происходящее со мной в один телеграмм-канал, который, по моему заказу и за немалые деньги, был взломан, чтобы сегодня в единственный раз сработать на меня. Чтобы там была хоть какая-то аудитория. Я взглянул на смартфон. К трансляции прибавлялось все больше зрителей.
— Месть… Он убил мою семью! — громко сказал я, убегая. — Я обо всем расскажу. Сейчас же и выложу документы. Большая просьба: копируйте все доказательства, рассылайте. Иначе они будут удалены очень быстро.
Рядом стояла моя «Нива», ей предстояло прослужить еще немного. Стартанув с места, я продолжал комментировать, что делаю и почему, снимая свои действия на камеру.
— Я сделал это, чтобы отомстить. Чтобы правосудие восторжествовало! — говорил я, не забывая маневрировать по улочкам Москвы.
Ранее я тщательно изучил те места, где придётся увиливать от вероятной погони. И все время я рассказывал о деле и комментировал то, что происходит. Лишь только камеру поставил на панели машины, чтобы не было видно, где именно я еду.
— Резонансное убийство! Застрелен сын известного бизнесмена… — вещало радио.
Час… Второй… Я все убегал, меняя машины и даже личины. Дважды я замечал преследование, но были наработки, куда и как уйти и где схорониться, переодеться, пересесть в иной транспорт. Уже третья машина мной поменяна. Сейчас я ехал на стареньком третьем «Пассате». Ну да не так много денег у меня, чтобы покупать более «неприметные» для столицы автомобили. Тут же «Бентли» менее заметна, чем «Фольксваген Пассат».
Телефонный звонок от Николая, того самого прокурора, я сперва скинул, подумал выкинуть телефон. Отследили-таки, вычислили мой новый номер. Но абонент был настойчив.
— Да! — резко поворачивая в подворотню, выкрикнул я, когда поставил на громкую связь.
— Максим, выключи на время трансляцию! — попросил Николай. — Есть что сказать не для всех.
— А у меня теперь уже никаких секретов нет! — сказал я.
Пауза…
— Хорошо… Уже давно шло следствие, Горюшкина должны были брать скоро. Там эпизодов много. Ну зачем ты влез со своей местью! Ну просил же я…
Теперь уже была пауза, спровоцированная мной. Я даже остановил машину.
— Вот и берите папашу, а сынка уже взял я! — подумав, прислушавшись к внутренним переживаниям, решительно сказал я. — И… Коля… Ты прости, я же считал тебя полным дерьмом. А ты не полное…
— Иди к черту, Макс! — усмехнулся абонент.
Я скинул вызов, осмотрелся по сторонам, прикрыл камеру, пересел в новый автомобиль. Теперь это был фольсваген поло. По газам…
— Я снова с вами! — сказал я, рванув с места с пробуксовкой.
А радио не прекращало сыпать информацией:
— Президент Российской Федерации поручил разобраться со случившемся. Глава государства уточнил, что в деле об аварии могут быть злоупотребления некоторыми чиновниками своими полномочиями. Между тем, президент осудил самосуд и… Глава Следственного Комитета пообещал…
— Неужели… — усмехнулся я и обратился к своей аудитории: — Теперь я еду сдаваться. Если кому интересно, то буду через час на Лубянке, 38. Думаю, вы все знаете этот адрес.
Вот уже и Лубянка. Увидел, что не меньше ста человек ждали моего приезда, отслеживая в своих телефонах трансляцию. Наверняка еще полчаса — и я мог бы собрать митинг. Хозяева телеграмм-канала должны быть еще мне благодарны. Число подписчиков у них резко увеличилось.
Гордо подняв подбородок, я, остановившись почти что у самых дверей в штаб-квартиру ФСБ, вышел из машины.
— Старик! Мы с тобой! — выкрикнул кто-то неподалеку.
Шаг… еще один… И вот я вижу, как целится охранник Горюшкина. С сомнением, с жалостью. Как же его напугали, что он сейчас ломает напрочь свою жизнь. Я прощаю этого убийцу. Я покарал настоящего душегуба! Правосудие покарает его отца. Миссия выполнена…
— Бах! — услышал я выстрел, а потом ощутил страшную боль.
Темнота…
Глава 2
Где я? Кто я?
Новгород
15 сентября 865 года
Сознание вспыхнуло разом. Вот — темнота. И вот — яркий солнечный свет, заставляющий зажмуриться.
Мужик какой-то… Невысокий, со шрамом на щеке, с длинными волосами, напирал на меня с мечом. Кругом, ударяя в щиты, стояли другие. Их я бы сравнил с бомжами, уж больно неопрятно были одеты, да и не мыты. Но такие… воинственные бомжи. Почти все — с топорами, отблескивающими на солнце, но были и с копьями.
Можно подумать, что это собрание реконструкторов — но тогда они, на мой взгляд, перебарщивали с реалистичностью. Это сколько надо готовиться, чтобы до такого состояния дойти?
— И-ух! — на выдохе попытался меня достать мужик с мечом.
— Ты кто такой? — выкрикнул я, умудрившись увернуться от удара справа.
Разрываю дистанцию и только сейчас понимаю, что и у меня в руках вообще-то есть хороший такой меч. Хорошо же! Выставляю его в сторону мужика.
— Аз есмь Рорух! Владыка сих земель. Ты же — Вадим не Храброй, ты разбойник лукавый, — был мне ответ.
Еще удар от этого Роруха. Парирую его своим мечом. Но сила удара такова, что у меня, с непривычки, чуть не выпадает меч.
— Ух! — мою кольчугу разрубает клинок того, кто назвался Рорухом.
А-а! Боль… Жуткая боль, но я выбрасываю руку с мечом вперёд, задеваю своего обидчика, ударяя его в живот.
«Рорух? Рюрик? Это был первый русский князь Рюрик…» — последняя мысль посещает меня, когда резкая боль сменяется…
Темнота…
Лагерь у реки Калка