— А он точно такое говорил? — с сомнением спросил дворник.
— Точно-точно, не сомневайся. Ты лучше расскажи, что утром было. Необычного ничего не заметил?
Надежда была слабенькая, ничтожная, и, конечно же, не оправдалась. Ничего странного дворник не видел. Обычное субботнее утро, ничем не отличающееся от других таких же, разве что презервативы на ветках висят, да все кусты вокруг фонтана загажены.
— И часто на Дворцовой такие представления?
— Часто. Летом почти каждые выходные. Я ходил. Танцы, красиво. Музыка красивая. Потом плохо. Пьют, дерутся, наркотики.
— Вчера тоже ходил?
— Нет, вчера нет. Больше не интересно.
Брагин посмотрел на часы и подошел к участковому, перебравшемуся в тенек поближе к деревьям.
— Хоть Питер и северный город, а летом в нем жарко, — пробормотал Васильич, промокая платком вспотевшее лицо.
— Что-то трупологи задерживаются, — заметил Брагин, оглядываясь.
— Да, должны уже быть здесь, — подтвердил участковый, обмахиваясь папкой с протоколами, но вдруг сделал испуганное лицо и отскочил в сторону.
— Шайтан!
Кусты сирени заколыхались, затрещали сломанные ветки и из зелени выглянуло круглое очкастое лицо. Затем из раздвинувшихся кустов навстречу Брагину шагнул большой, грузный, но довольно подвижный мужчина лет пятидесяти с чемоданчиком в руках.
— Тьфу ты! — выругался участковый. — Так ведь и заикой стать можно. Фишман, ты когда-нибудь научишься по-человечески появляться?
Судмедэксперт, по своему обыкновению срезавший путь по газонам, удивленно уставился на Брагина. Улыбка стала еще шире.
— Сергеич, здорово, старый! Вернулся, значит? Сейчас в лучшем виде оприходуем твой труп!
— Это не мой труп, — хмыкнул Брагин, пожимая протянутую руку.
— Я в том смысле, что дело твое в лучшем виде…
— И дело не мое, — перебил его Брагин, — а вот того молодого человека со смартфоном.
— А ты, значит, энтузиаст-тимуровец Не-Могу-Спать-Когда-Другие-Работают?
— Можно и так сказать.
— Не сидится на пенсии? Или, думаешь, это как-то связано… — уже серьезнее спросил Фишман.
— Вот ты мне и скажешь, связано или нет.
Брагин подхватил судмедэксперта под руку и потянул к нарисованному на фонтане смайлику.
— Михаил Натанович, — послышалось сзади укоризненное. — Я вас жду-жду, а вы со старыми знакомыми беседуете.
Кравченко возмущенно постукивал пальцем по экрану смартфона.
Фишман не стал спорить, молча накинул одноразовый халат и поманил за собой Брагина несмотря на протесты следователя.
— Идем-идем, все равно потом придется тебе заново рассказывать.
Спустя полчаса судмедэксперт разрешил унести тело. Предварительные выводы были довольно скромными. Ни документов, ни телефона, ни каких-либо других вещей, по которым можно было опознать девушку, у нее не нашлось. Единственная зацепка — бирка на платье, из которой следовало, что оно принадлежало ООО «Карнавал-студия». Смерть наступила от полуночи до двух ночи, точнее Фишман обещал сказать после вскрытия. Следов насилия на открытых частях тела не заметно, ни ссадин, ни гематом. На локтевом сгибе левой руки след от укола. Сама ли она его сделала или кто помог, до вскрытия судмедэксперт сказать затруднялся, как и о том, какое вещество содержится в шприце.
— Основная версия — самоубийство, — заявил Кравченко, дослушав доклад. — Ее и будем придерживаться. А домыслы насчет убийства — из области фантастики.
Он повернулся к Фишману:
— Сегодня успеете с заключением?
— Надеюсь, — вздохнул судмедэксперт. — Мне затягивать никакого резона нет, у меня завтра выходной.
— Отлично. Значит, завтра можно закрыть дело.
— А граффити?
— А что граффити? Каждую писульку прикажете прикладывать к делу? В моем детстве все стены в городе были исписаны «Цой жив». И что? Жив?
Повернувшись к топтавшимся неподалеку санитарам, он крикнул:
— Можете забирать тело.
— Ничего себе, — удивленно протянул Фишман, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Кравченко. — Теперь так принято?
Брагин грустно улыбнулся.
— Ты действительно уверен, что это серия? — спросил его судмеэксперт.
— Да.
— Отдам криминалистам фото смайлика и соскоб краски. Скажу, что для тебя. Пусть поднимут результаты предыдущих дел и сравнят. Посмотрим, что скажут. Подъезжай ко мне часиков в девять, думаю, управимся.
Брагин сел на освободившуюся скамейку. Светило солнце, чирикали пронырливые воробьи. Мимо неспешно прогуливались люди. В сторону Исаакиевского собора покатили громыхающий лоток с мороженым. Ничто не говорило о том, что вчера здесь было совершено преступление. Разве что смайлик на сером граните нахально усмехался бывшему следователю в лицо.
Когда стрелки часов показали начало одиннадцатого, телефон «Карнавал-студии» наконец-то ответил.
«Карнавал» оказался конторой, организующей театрализованные праздники и предоставляющей в аренду костюмы. Его офис-склад располагался неподалеку, где-то во дворах между набережной Мойки и Большой Конюшенной. Брагин поднялся, размял ноги и двинулся через Дворцовую к Мойке.
Ему повезло. Во-первых, потому что, несмотря на выходной, ему открыли дверь. А во-вторых, потому что за дверью оказалась женщина, которая занималась вчерашними костюмами.
— Да, одно платье не вернули, — сказала она, сверившись с журналом.
— И вы совсем не беспокоитесь?
— О чем?
— Ну… мало ли что могло произойти. Да и платье наверняка недешевое.
— А что могло произойти? — ответила она вопросом, посмотрев на Брагина поверх очков. — Каждый раз кто-то не возвращает. Загул — обычное дело летом. Познакомились, выпили, покурили, пошли спать. Когда любовно-наркотический угар прошел, явились с виноватой рожей. Обычно, раньше полудня не приходят.
— И что, всегда возвращают?
— Как же за паспортом-то не придти? Мы же им костюмы под залог даем.
— Голубое атласное платье, по вороту кружева. Рукава узкие до локтя, отороченные кружевами. На груди белый бант с брошью, лиф расшит жемчугом. Ничего не напоминает?
— Да, именно его и не вернули. А вы?..
— А я его сегодня утром видел на скамейке возле Адмиралтейства.
— Что оно там делает? — глупо спросила женщина.
— Сейчас уже ничего. Сейчас оно в морге у криминалистов. Там его и заберете.
— Ой…
Женщина в ужасе прикрыла рот рукой, и Брагин решил действовать, пока она не пришла в себя.
— Сейчас я просто перепишу паспортные данные девушки, сам паспорт у вас попозже заберет человек из Следкома.
Женщина была настолько ошеломлена, что больше ничего не спрашивала. Она ушла куда-то внутрь помещения, а когда вернулась, то держала в руках паспорт.
Ольга Владимировна Молчанова, 1994 года рождения, не замужем, проживающая по адресу… Брагин быстро переписал данные в блокнот. С фотографии на него смотрела миловидная большеглазая девушка с тонкими чертами лица.
— Вы давно ее знаете?
— Олю? Нет, не очень, месяца три она у нас работает. Хорошая девочка, внимательная, исполнительная. Правда, жаловались тут нее давеча из санатория — опоздала на детский утренник. Но, оказалось, железная дорога виновата — одну электричку отменили, а следующую пустили позже расписания. Закончила театральный год назад, а работы нет. У нас почти все такие, непристроенные. Но и те, кто в театрах, тоже, считай, не лучше. Разве это работа, когда раз в неделю на пять минут на сцену выходят? Вот и подвизаются у нас, да на «Ленфильме». А что случилось-то?
— Случилось. Вы ее вчера видели?
— Да, видела. Наверное… — голос женщины стал неуверенным. — Раз она платье брала, значит, видела.
— Ничего необычного не заметили?
— Ой, не помню. У нас вчера такая запарка была, в представлении много людей задействовано, только успевай поворачиваться.
— А где ее вещи?
— Пойдемте.
Ничего интересного Брагин не обнаружил. Джинсы, блузка, сумка. Смартфон запаролен отпечатком пальца. Кошелек с мелочью, помада, какие-то карты, то ли банковские, то ли магазинов, он в этом плохо разбирался. Пока он рылся в вещах, женщина за ним бдительно наблюдала, как будто он мог что-то украсть.
Брагин с сожалением отложил вещи.
— Она вчера одна пришла?
Женщина только развела руками.
— Не знаете, она ничего не употребляла?
— Наркоманы? Нет, с такими мы стараемся не связываться. Как только замечаем, сразу же расторгаем контракт. У нас ведь и детская анимация есть. Разве можно к детям наркоманов?
— Во сколько вчера представление закончилось?
— В десять. Как всегда. Но обычно ребята потом гуляют на площади, многие с ними фотографируются. В двенадцать, как правило, все расходятся… А что все-таки случилось?
В глазах женщины любопытство мешалось с испугом.
— Следователь все объяснит, — сказал Брагин, прощаясь. Больше ему здесь делать было нечего.
Через Дворцовую он направился к Адмиралтейскому проспекту, где была припаркована его «шевроле». Площадь заполнялась туристами. Многие фотографировались у Александровской колонны, кто-то пытался сторговаться с кучером кареты. Обвешанные рекламными плакатами сзади и спереди неприкаянно бродили продавцы экскурсий. Не исключено, что среди гуляющих по площади людей сейчас бродил и преступник, не отличаясь от обычных добропорядочных людей и наслаждаясь тем, что ему опять удалось переиграть легавых.
Сам не зная зачем, Брагин вернулся к Адмиралтейству. На той скамейке сидели люди. Смайлик уже еле проглядывал на сером граните фонтана — наверняка дворник постарался.
Брагин достал телефон и набрал участкового.
— Васильич, ты не мог бы разузнать, кто из ваших дежурил на Дворцовой вчера вечером и ночью? Вдруг, видели что.
— Сделаю, — пообещали на другом конце. — Только ребята сейчас отсыпаются. Я попозже позвоню.
— Конечно, пусть спят.
В разговоре возникла пауза, а потом участковый сказал:
— Бросил бы ты это дело. Хочешь доказать, что тогда был прав ты, а не они? Но даже если докажешь, все равно тебя не вернут. Место уже занято молодыми эффективными. Такие как мы, которым не все равно, больше не нужны.