люди старшего возраста могли видеть, как молодые опережают их, то, я уверен, мир бы изменился самым разительным образом.
ЮНОША: Я опережаю тебя?
ФИЛОСОФ: Несомненно. Мы идем по одной и той же земле, но ты шагаешь впереди меня.
ЮНОША: Ха-ха! Ты первый человек в моей жизни, который говорит подобную вещь тому, кто годится ему в сыновья.
ФИЛОСОФ: Мне бы хотелось, чтобы все больше молодых людей приобщалось к учению Адлера и чтобы люди постарше тоже знакомились с ним, потому что мы можем меняться независимо от возраста.
Трудоголизм как жизненная ложь
ЮНОША: Ну, хорошо. Я готов признать, что мне действительно не хватает мужества для здравой самооценки и уверенности в других людях. Но разве только я виноват в этом? Разве в этой проблеме не участвовали те, кто безосновательно обвинял меня и обливал презрением?
ФИЛОСОФ: По правде говоря, далеко не каждый человек воспитан и доброжелателен. В межличностных отношениях случается много неприятных моментов. Но есть одна вещь, которую нужно понимать правильно: в любой ситуации проблемы есть именно у того, кто нападает на тебя. И дело вовсе не в том, что они плохие люди. Те, кто подвержен неврозам, склонны пересыпать свою речь словами, вроде «каждый», «всегда» и «все». Они говорят: «Все меня ненавидят», «Я всегда оказываюсь виноватым» или «Каждый видит во мне только плохое». Если ты привык пользоваться такими общими высказываниями, нужно быть осторожнее.
ЮНОША: Да, звучит довольно знакомо.
ФИЛОСОФ: В психологии Адлера это называется отсутствием «жизненной гармонии». Это образ жизни, при котором человек лишь частично видит вещи, но судит о целом.
ЮНОША: Жизненная гармония?
ФИЛОСОФ: В учении иудаизма есть такая притча: «Из десяти человек найдется один, который будет критиковать тебя, что бы ты ни делал. Он невзлюбит тебя, и ты тоже будешь неприязненно к нему относиться. Кроме того, найдутся два человека, которые будут во всем согласны с тобой, а ты будешь согласен с ними, и вы станете добрыми друзьями. Остальные семь человек не принадлежат ни к первому, ни ко второму типу». И что же, ты сосредоточишься на человеке, который невзлюбил тебя? Или будешь уделять больше внимания тем двоим, которым ты нравишься? Или ты сконцентрируешься на «толпе» – то есть на остальных семерых людях? Человек, которому не хватает жизненной гармонии, будет видеть только своего недруга и станет судить обо всем мире на этом основании.
ЮНОША: Интересно.
ФИЛОСОФ: Несколько лет назад я принимал участие в семинаре для страдающих от заикания и членов их семей. Тебе знакомы такие люди?
ЮНОША: Да, в моей школе был ученик, который постоянно запинался. Должно быть, это было тяжело для него самого и для его близких.
ФИЛОСОФ: Почему так трудно справиться с заиканием или запинанием? С точки зрения психологии Адлера, люди с таким недостатком беспокоятся только о своей манере говорить, страдают от чувства неполноценности и считают свою жизнь невыносимо тяжелой. В итоге они становятся чрезмерно застенчивыми и начинают запинаться еще больше.
ЮНОША: Они беспокоятся только о своей манере говорить?
ФИЛОСОФ: Совершенно верно. На самом деле, найдется не так много людей, которые захотят посмеяться или поиздеваться над запинающимся человеком. Если воспользоваться недавним примером, это в лучшем случае будет один из десяти. Лучше просто разорвать отношения с тем, кто занимает такую отвратительную позицию. Но если тебе не хватает жизненной гармонии, ты сосредоточишься только на этом человеке и будешь думать, что все смеются над тобой.
ЮНОША: Но такова человеческая натура!
ФИЛОСОФ: Я веду занятия в группе чтецов, и один из участников сильно заикается. Это происходит каждый раз, когда наступает его очередь читать вслух. Но никто не смеется над ним. Все спокойно сидят и ждут продолжения. Я уверен, что этот феномен не сводится к моей группе чтецов. Если чьи-то межличностные отношения строятся не лучшим образом, это нельзя объяснять заиканием, страхом покраснеть на людях и тому подобными вещами. На самом деле проблема состоит в том, что человек не достиг здравой самооценки, не уверен в окружающих и тем более не готов содействовать другим людям. Однако он уделяет внимание лишь незначительным мелочам и на их основании пытается судить обо всем мире. Это ошибочный путь, в котором нет жизненной гармонии.
ЮНОША: Ты действительно внушал такие жесткие идеи людям, которые страдали от заикания?
ФИЛОСОФ: Разумеется. Сначала реакция была отрицательной, но после трехдневного семинара все полностью согласились с этим.
ЮНОША: Это определенно интересный аргумент. Но работа с людьми, которые страдают от заикания, кажется мне довольно узким примером. Можешь привести другие?
ФИЛОСОФ: В качестве другого примера можно упомянуть трудоголика. Это тоже образец человека, которому не хватает жизненной гармонии.
ЮНОША: Трудоголик? Почему?
ФИЛОСОФ: Люди, страдающие от заикания, видят вещи лишь частично, но судят о целом. Трудоголики сосредоточиваются только на одном конкретном аспекте своей жизни. Они могут придумывать оправдания: «Я слишком занят работой, поэтому мне не хватает времени на семейные дела». Но это жизненная ложь. Они всего лишь пытаются уклониться от других своих обязанностей и пользуются работой как предлогом. Человеку следует беспокоиться обо всем, от домашних хлопот и воспитания детей до своих друзей и увлечений. Адлер не признает жизненных стилей, где отдельные аспекты слишком доминируют над остальными.
ЮНОША: Ага… Мой отец был именно таким человеком – настоящим трудоголиком, который с головой погружался в работу ради достижения результата. А потом он командовал в семье по праву кормильца, который зарабатывает деньги. Он был очень деспотичным.
ФИЛОСОФ: В определенном смысле такие люди отказываются признавать существование других жизненных задач. Но «работа» означает не только профессиональную деятельность. Домашние хлопоты, воспитание детей, помощь местному сообществу, увлечения и другие вещи – это тоже работа. Фирмы и компании играют здесь лишь незначительную роль. Тот, кто признает только профессиональную деятельность, не ощущает жизненной гармонии.
ЮНОША: Все именно так, как ты говоришь! Члены моей семьи фактически не имели права голоса в споре с отцом. Невозможно спорить с человеком, который грозно рычит: «Только благодаря мне у вас есть еда на столе!»
ФИЛОСОФ: Наверное, такой отец мог осознать свою ценность только на уровне поступков. Он работает с утра до вечера, добывает деньги для семьи и пользуется признанием в обществе, а потому считает себя более ценным, чем остальные члены семьи. Но для каждого из нас наступает время, когда мы больше не можем быть кормильцами и добытчиками. Человек стареет и выходит на пенсию, и у него нет иного выбора, кроме как жить на пенсионное пособие или получать помощь от детей. Даже в молодости тяжелая травма или болезнь могут привести к потере трудоспособности. В таких случаях трудоголики испытывают сильную депрессию.
ЮНОША: То есть они не могут думать ни о чем, кроме своей работы?
ФИЛОСОФ: Да. В их жизни нет гармонии.
ЮНОША: В таком случае я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда говорил об уровне бытия. И я определенно не задумывался о том, что когда-нибудь больше не смогу работать или вообще чем-то заниматься на уровне поступков.
ФИЛОСОФ: Как человек осознает себя: на уровне поступков или на уровне бытия? Этот вопрос имеет прямое отношение к мужеству быть счастливым.
Вы можете быть счастливы сейчас
ЮНОША: Мужество быть счастливым? Что же, давай послушаем, что это за мужество.
ФИЛОСОФ: Да, это важный момент.
ЮНОША: Ты утверждаешь, что все проблемы заключаются в межличностных отношениях. А потом разворачиваешься в другую сторону и говоришь, что в тех же отношениях можно обрести счастье. Мне до сих пор трудно принять это. Неужели люди называют счастьем только свои хорошие взаимоотношения? Неужели мы живем ради таких крошечных радостей и душевного отдохновения?
ФИЛОСОФ: Я неплохо представляю, с какими проблемами ты сталкиваешься. Когда я впервые слушал лекцию о психологии Адлера, то лектор, Оскар Кристенсен, один из его учеников, сделал такое заявление: «Те, кто сегодня слушает мои слова, могут стать счастливыми прямо сейчас, в этот самый момент. Но те, кто этого не делает, никогда не будут счастливы».
ЮНОША: Ничего себе! Это речи настоящего мошенника. Надеюсь, ты не попался на эту наживку?
ФИЛОСОФ: Что такое человеческое счастье? Эта тема была одной из постоянно обсуждаемых с античных времен. Я всегда считал психологию не более чем разделом философии, поэтому не испытывал к ней интереса. Будучи студентом философского факультета, я озаботился вопросом: что такое счастье? Я был бы неискренним, если бы не признал, что испытал некоторое отвращение к словам Кристенсена. Но в то же время я кое-что понял. Мне подали идею об истинной сущности человеческого счастья. Я искал ответы, но не уделял должного внимания простому вопросу: каким образом человек может стать счастливым? Уже в студенчестве мне пришло в голову, что я не представляю себе настоящего счастья.
ЮНОША: Понятно. Значит, твое первое знакомство с психологией Адлера закончилось ощущением несоответствия?
ФИЛОСОФ: Вот именно.
ЮНОША: Тогда скажи: тебе удалось стать счастливым человеком?
ФИЛОСОФ: Конечно.
ЮНОША: Почему ты так уверен в этом?
ФИЛОСОФ: Величайшее несчастье для человека – отвращение к себе. Адлер нашел крайне простой ответ на этот вопрос. Ощущение «Я полезен для общества» или «Я полезен для кого-то» – единственное, что дает нам осознание собственной ценности.
ЮНОША: Ты имеешь в виду «содействие окружающим», о котором говорил раньше?
ФИЛОСОФ: Да. И это важный момент: когда мы говорим о содействии другим людям, то не имеет значения, был ли наш вклад оценен по достоинству.
ЮНОША: Как это?
ФИЛОСОФ: Ты не тот, кто оценивает пользу твоего вклада в общественное благо. Это задача других людей, и ты не можешь в нее вмешиваться. В принципе, нет даже способа узнать, принесло ли твое содействие какую-либо пользу. Когда мы помогаем другим людям, это не обязательно должно быть очевидным для них; нам необходимо лишь ощущение своей пользы, своего вклада.