В другом пасквиле — обращении так называемого Русского комитета, его вожди — предатели Власов и Малышкин — с голоса своих гитлеровских хозяев пели «о необходимости участия русского народа в единой семье народов «Новой Европы», обещая ему сохранение «жизненного пространства и национальной индивидуальности». О том, что это за «семья» и в чем заключается «национальная индивидуальность» русского народа, он узнал, когда открылась страшная правда гитлеровских концлагерей.
Это стало известно позже, а тогда, в летние месяцы 1943 г., советские командиры и контрразведчики хорошо понимали: в сражении победит тот, у кого нервы окажутся более крепкими. Те из них, кто пережил трагедию лета сорок первого года, когда паника превращала полки и дивизии Красной армии в обезумевшие, неуправляемые толпы, сдававшиеся на милость врага, делали все возможное и невозможное, чтобы не повторить трагического прошлого. А его угроза в первые дни гитлеровского наступления под Курском и Орлом была более чем вероятна.
Ранним утром 5 июля 1943 г. казалось, что небо обрушилось на землю, и в огненном смерче из огня и свинца, неистовавшем на передовых позициях, не могло уцелеть ничто живое. Несмотря на упорное сопротивление советских войск, гитлеровцы яростно атаковали и все глубже вгрызались в глубоко-эшелонированную оборону советских войск.
«Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот — началось величайшее сражение на Курской дуге. В этой адской «симфонии» звуков словно слились воедино удары тяжелой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-31 катюш и непрерывный гул авиационных моторов.
Вражеские войска от нашей штаб-квартиры находились по прямой не более чем в 20 километрах. Мы слышали и ощущали ураганный огонь, и невольно в нашем воображении возникала страшная картина на исходном плацдарме противника, внезапно попавшего под ураганный удар контрподготовки», — вспоминал о невероятном накале боев их участник маршал Советского Союза Г. К. Жуков[12].
И если человек с железными нервами — Георгий Константинович Жуков — был так потрясен всем увиденным и услышанным, то что говорить о психике людей, состоящих из плоти и крови и находившихся в эпицентре земного ада.
Ответный удар вермахта не уступал по своей силе. А когда закончилась артподготовка, на позиции советских войск двинулась бронированная армада «тигров» и «пантер». Отдельные командиры и красноармейцы дрогнули: одни в панике бежали с поля боя, другие сдавались в плен. Об этом бесстрастно свидетельствовали доклады органов Смерш с мест боев.
В справке «О реагировании отдельных частей 13-й армии на прорыв немецких войск», подготовленной старшим оперуполномоченным контрразведывательного отдела Главного управления капитаном Зайцевым для начальника ГУКР Смерш НКО СССР комиссара госбезопасности 2-го ранга В. Абакумова, отмечалось:
«Во время боевых действий, начавшихся на участке 13-й армии 5 июля 1943 г., 15-я стрелковая дивизия армии оказалась малоустойчивой, при этом 47-й и 321-й сп дивизии не оказали должного сопротивления противнику. Без приказа командования оставлены занимаемые рубежи, и только после принятых мер заградслужбой и командованием полков личный состав был собран…
Низкую боеспособность показал 47-й сп. Второй батальон этого полка во главе с командиром батальона Ракитинским самостоятельно оставил свой рубеж, другие батальоны, поддавшись панике, также оставили рубежи.
321-й сп, находившийся во втором эшелоне, через боевые порядки которого отступали подразделения 47-го сп, вместо ликвидации образовавшейся бреши также оставил свой рубеж без приказа командования.
Командиры 47-го сп — подполковник Карташов и 321-го СП — подполковник Волошенко — растерялись и, потеряв боевое управление батальонами, должных мер к восстановлению порядка не приняли…
Командир 203-го сп майор Гацук в начале боя первым оставил КП и действиями полка не интересовался, впоследствии, взяв с собой телефонистку Ганиеву, уехал в тыл полка, где пьянствовал, и в полк вернулся только 7.07.1943 г.»
Такие тревожные сообщения поступали в ГУКР Смерш НКО СССР и с других участков Брянского, Центрального и Воронежского фронтов. Устрашающая тень паники поднималась над позициями частей Красной армии. И чтобы ее остановить, заградотрядам и спецгруппам Смерш приходилось приводить в чувство потерявших от страха голову бойцов и командиров. Бытующее ошибочное мнение о том, что большинство военнослужащих, покидавших поле боя, якобы подвергались аресту или расстреливались, не соответствует действительности. Документы из архива ФСБ России, опубликованные в открытой печати («Лубянка в дни битвы за Москву», «Огненная дуга» и др.), опровергают эти измышления.
Людям военным, прошедшим испытание войной, объяснять не надо, что более опасного оружия, чем паника и измена, не существует. Они, подобно чуме, в считаные часы превращают батальоны, полки, а в первые месяцы 1941 г. целые бригады и дивизии, в неуправляемую толпу. Ослепленные стадным страхом, даже трезвые головы теряли разум. В таких случаях, чтобы сохранить жизни тысячам людей и удержать фронт, приходилось забирать ее у десятков. К сожалению, такова была, есть и будет жестокая логика любой войны.
В критические июльские дни Курского сражения, когда под устрашающей мощью вермахта некоторые охваченные ужасом командиры и красноармейцы бросали свои позиции, сотрудники Смерш вынуждены были приводить их в чувство и организовывать оборону. При этом каких-либо массовых, с применением пулеметов, расстрелов отступающих не производилось. Подтверждением тому являются докладные и спецсообщения органов военной контрразведки.
12 июля 1943 г. при докладе в ГУКР Смерш НКО СССР начальник УКР Смерш Воронежского фронта генерал-майор Н. А. Осетров в спецсообщении «О работе контрразведывательных подразделений фронта с 5 по 10 июля 1943 г.» сообщал:
«В ходе боевых действий наших частей отделы контрразведки НКО Смерш с помощью подразделений заградительной службы за период с 5 по 10 июля с. г. задержали 1870 человек военнослужащих.
Большинство из них в ходе маневренных действий теряли связь со своими подразделениями и возвращены в строй, однако в процессе фильтрации их выявлено и арестовано: дезертиров — 6 человек, членовредителей — 19 человек, трусов и паникеров, бежавших с поля боя, — 49 человек».
Всего 74 человека из 1870, и только шесть понесли суровое наказание — их расстреляли перед строем, на остальных материалы расследования контрразведчики передали в военные трибуналы.
Борясь с паникерами и трусами, сотрудники Смерш ни на минуту не ослабляли работу по противодействию измене Родине. Она представляла наибольшую угрозу для боевой готовности частей и подразделений; даже отдельные случаи перехода красноармейцев на сторону врага наносили двойной ущерб их боеспособности. Они оказывали негативное влияние на морально-психологическое состояние бойцов и командиров — подрывали их веру в собственные силы. Одновременно изменники служили для гитлеровцев ценнейшим источником информации о реальном состоянии противостоящих им советских войск.
Особое значение эта работа органов Смерш приобретала накануне и в период проведения оборонительных и наступательных операций и, в частности, Курского сражения. Наглядное представление о ней дает докладная записка отдела контрразведки Смерш 63-й армии начальнику управления контрразведки Смерш Брянского фронта генералу Н. Железникову «О работе органов Смерш армии в период подготовки и начала наступательных операций с 9 по 18 июля 1941 г.».
В ней полковник А. Михайлов докладывал:
«Перед началом наступательных боевых операций в период с 9 по 18 июля 1941 г. на переднем крае обороны 63-й армии проходила перегруппировка войск: 5-я стрелковая дивизия была отведена во 2-й эшелон, 129-я стрелковая дивизия заняла участок обороны 5-й сд, 250-я и 348-я стрелковые дивизии заняли оборону в боевых порядках армии. Кроме того, к линии фронта были подтянуты отдельные полки различного рода войск.
Этот период мог быть использован изменниками для осуществления своих намерений — перейти к противнику.
В целях предотвращения фактов измены Родине, с тем чтобы противник не мог разгадать характер и цель перегруппировки наших войск, КРО Смерш были проведены следующие мероприятия:
1. Весь подучетный элемент, проходящий по делам как изменники, при наличии достаточных материалов был подвергнут аресту.
2. Отдельные подучетники, на которых не было достаточных материалов для ареста, были отведены из стрелковых подразделений в тыловые и частично направлены в 228-й запасной стрелковый полк. Всех лиц, отведенных из стрелковых подразделений в тыловые, а также направленных в 228-й запасной стрелковый полк, намечалось в последующем использовать в самый разгар боя.
3. На переднем крае батальонов, расположенных в обороне, в ночь на 12 июля 1943 г. были выставлены парные секреты из бойцов взводов отделов контрразведки корпусов и дивизий.
На секреты возлагалась задача не пропустить ни одного человека к противнику, не останавливаясь перед применением оружия.
В указанный период по дивизиям было арестовано и отведено из стрелковых подразделений следующее количество подучетного элемента.
Арестовано по изменникам: 37. Отведено в тыловые подразделения и частью направлено в 228-й сп: 186.
В результате проведенных мероприятий в период перегруппировки войск не было ни одного случая измены Родине».
Основанием для ареста или отвода в тыловые подразделения так называемого подучетного элемента служили агентурные данные, материалы перлюстрации корреспонденции бойцов и командиров Красной армии, в которых они высказывали изменнические суждения, а также сообщения должностных и других лиц, указывающие на подготовку к переходу на сторону противника отдельных нестойких красноармейцев.