– Но у тебя есть фаворит?
Роланд кивнул:
– Я бы поставил на Флорета Киллиана, герцога Четвертей. Он популярен и могущественен – и ни перед чем не остановится. Однако я не могу выдвинуть обвинения без доказательств, а их у меня нет.
– Ты сказал, что герцогиня возвращалась с собрания купеческой гильдии. А чем она там занималась? – спросил Ройс.
– Создавала неприятности, насколько я слышал. Совала свой нос в дела, в которых женщине не место. Но, полагаю, в Колноре все иначе. Герцогиня оттуда родом. Уверен, вы и так это знаете. Она совсем сюда не вписывалась. В Рошели особые традиции. У каждого человека есть своя роль, и, полагаю, ее роль пришлась ей не по вкусу. – Роланд подложил в огонь новое полено.
– А что насчет кучера? Его тоже убили?
Роланд помедлил.
– Кучера?
– Ты сказал, что герцогиня и де Луда ехали в экипаже. Так что же случилось с кучером?
Глаза Роланда забегали.
– Нашли только тело де Луды. Надо полагать, кучер сбежал.
– Где сейчас экипаж? В герцогском поместье?
Роланд покачал головой:
– Чуть дальше по улице. Его отвезли в мастерскую Уоффингтона, чтобы отмыть. Все было в крови. – Он глотнул кофе. – Мне жаль, но, похоже, вы зря проделали столь долгий путь. Надеюсь, вы задержитесь на несколько дней. Я ношусь туда-сюда, как пчела в последний день лета, однако мы могли бы выпить, когда закончится моя смена. Может, мне удастся заманить Адриана обратно в Альбурн, раз уж война с Уорриком завершилась.
– Думаю, мы задержимся, – ответил Ройс с дружелюбной улыбкой, от которой у Адриана по спине побежали мурашки.
Заведение «Уоффингтон и сыновья» располагалось недалеко от реки, в районе, где все здания, даже каретная мастерская, были из старого камня, материала, обычно приберегаемого для замков или церквей. Ройс не сомневался, что это строение не всегда использовали для ремонта экипажей. Архитектура была слишком затейливой и вычурной для ведения дел, даже с аристократами. Колонны с каннелюрами поддерживали выгнутую, резную поперечную балку, а над большой дверью восседала одна из многочисленных каменных горгулий. Этот конкретный экземпляр обвил ноги колючим хвостом и, словно стервятник, грозно смотрел на всех входящих.
Адриан молча следовал за Ройсом, держась на шаг позади, а Ройс размышлял, заслужил ли напарник выговор. Проблема заключалась в том, что, не исключено, Адриан поступил правильно. С объективной точки зрения он совершил колоссальный промах. Они приехали сюда ради убийства, может, не одного, а здоровяк только что сообщил про их связь с грядущими событиями – и не кому-нибудь, а высокопоставленному офицеру городской стражи. Странно, но Ройс был вынужден признать, что прямой подход Адриана принес столько информации, сколько они могли собрать лишь за недели менее открытых действий. А Ройс начал подозревать, что время играет против них. И была еще одна причина не ругать Адриана, причина полагать, что риск оправдался, но Ройсу требовалось больше данных, чтобы убедиться в этом.
Мастерская располагалась недалеко от площади, и было ясно, почему экипаж привезли именно сюда. От дверей Ройс видел собор. Величественное сооружение с как бы парящими колокольнями доминировало над восточным берегом. На Центральной площади было множество магазинов, статуй и фонтанов. Утренний речной туман еще не рассеялся, однако площадь уже заполнялась пешеходами и торговцами.
Вот где это случилось.
Несмотря на слова капитана Вайберга о привычках жителей Рошели, Ройсу это место казалось странным для убийства. Тот, кто убивал на виду, обычно пытался оставить послание.
Так бы поступил я. Ройс задумался. Так я поступал. Эта мысль была волнующей и тревожной, и Ройс испытал не только озабоченность, но и любопытство. С чем мы столкнулись?
Паренек лет тринадцати заметил напарников у распахнутых дверей мастерской, стряхнул с себя опилки и подбежал к ним. На нем был широкий пояс с петлями для инструментов, в основном стамесок и деревянных киянок.
– Я могу вам помочь, джентльмены?
За спиной паренька Ройс увидел четырех мужчин, трудившихся в просторном помещении, крышу которого поддерживали старые каменные колонны. Колеса, доски и металлические шесты свисали с потолка и лежали на полках. Ройс насчитал восемь экипажей разной степени готовности.
– Офицер городской стражи Роланд Вайберг сообщил мне, что здесь ремонтируют экипаж герцога, – с агрессивными нотками произнес он.
Мальчишка вытянулся в струнку:
– Да, сэр. Вы из поместья, сэр?
Ройс медленно скрестил руки на груди и окинул паренька надменным взглядом. Мальчишка был наивным, как новорожденный ягненок.
– Я расследую события той ночи. Давай этим ограничимся. – Он вкрадчиво улыбнулся мальчику. – А ты один из сыновей Уоффингтона, верно?
– Да, я Брайан Уоффингтон, сэр.
– Что ж, Брайан, ты занимаешься экипажем?
– Им занимаются отец и мой брат Стивен, но сейчас их нет. Они отправились за тканью для обивки. К Хэндону, на западный берег.
– Ничего страшного, они нам не нужны. Мы лишь хотим взглянуть на экипаж. Можешь отвести меня к нему?
– Да, сэр.
Брайан повел их в обход столов, стеллажей, рулонов кожи и огромных катушек с нитками. Другие сыновья подняли голову, но ничего не сказали.
– У вас тут много повозок, – произнес Адриан. – Должно быть, дела идут хорошо.
– В Рошели более трех сотен наемных экипажей, – объяснил паренек. – Чтобы поддерживать их в хорошем состоянии, порой приходится заменять экипаж целиком.
Они обошли еще несколько столов – и в глубине мастерской Ройс и Адриан заметили самый безвкусный экипаж, что им когда-либо доводилось видеть. Казалось, он целиком сделан из золота, вплоть до колес. Единственное исключение составляли дверные панели. На них был изображен всадник на вставшей на дыбы лошади, его плащ развевался на ветру. На всадника с восхищением смотрела прекрасная дама. Изнутри экипаж был выпотрошен, снятые и ободранные сиденья лежали на полу мастерской, демонстрируя деревянные каркасы. Ройс шагнул к окну экипажа и вгляделся внутрь. Клочья набивки и следы ровных рядов гвоздей свидетельствовали о том, что прежде экипаж был обит от пола до потолка. Остался только голый деревянный скелет. Ройс отошел и начал осматривать экипаж снаружи.
– Не возражаешь, если я… – Он показал на сиденье кучера.
– Пожалуйста, – ответил Брайан. – Кстати, это не настоящее золото, просто краска. Будь оно настоящее, лошади не смогли бы сдвинуть его с места. И нам бы потребовался отряд солдат, чтобы охранять мастерскую по ночам. – Мальчик рассмеялся.
Ройс запрыгнул наверх и быстро оглядел сиденье.
– Его ремонтировали?
Брайан покачал головой:
– Нет, сэр. Ничего не трогали. Оно не пострадало. Пятна крови были внутри.
Как и на большинстве экипажей, подножка была регулируемой. Ройс уселся на место кучера. Когда он поставил ноги на подножку, его колени поднялись к груди.
– Никто ничего не трогал? Не двигал сиденье?
– Не-а.
– Но ведь кто-то правил экипажем, когда его привезли сюда?
Брайан снова покачал головой.
– Это случилось возле реки, совсем близко. Лошадь привели.
– А кто правил экипажем в ночь нападения?
– Правил? – переспросил мальчик, на мгновение задумался и произнес: – Наверное, Икард Уимбли.
– Наверное? Ты не знаешь?
– Он кучер герцога. Поэтому я думаю, что это был он. Не могу вспомнить точно…
– Это был не Уимбли, – вмешался один из других сыновей Уоффингтона, оторвавшись от работы. Он был на пару лет старше Брайана и пытался отрастить узкую бородку. – Он никогда не возит герцогиню. Стивен часто там бывает. Постоянно болтает с Уимбли. Тот отказывается возить ее. Зовет герцогиню Девкой-виски.
Адриан недоверчиво посмотрел на обоих Уоффингтонов.
– Каким образом кучер герцога может отказаться возить жену герцога?
– И сохранить работу, назвав ее девкой? – добавил Ройс.
– Уимбли возил отца герцога. Он неотъемлемая часть поместья, и его уважают. И уж поверьте мне, не один он так думает. Герцогиню не слишком любили.
– И герцог это терпел?
Сыновья Уоффингтона переглянулись.
– Не уверен, что он точно знал, но не могу представить, чтобы не знал.
– Так кто правил?
Сыновья покачали головами или пожали плечами.
– Уимбли не особо разборчив, когда речь идет о кучере для нее, так что это мог быть кто угодно из поместья.
– Это случилось ночью? – Ройс повернулся к Брайану.
– Ага, было темно.
– Какой дорогой экипаж ехал из купеческой гильдии?
– Мимо нашей мастерской, вниз по холму, мимо Гром-галимуса, затем через мост.
Гром-галимус? Ройс не был силен в языках, но неплохо знал старую речь, эльфийский и даже несколько гномьих слов, почерпнутых у Меррика, который научил его читать и писать. Разумеется, многие эльфийские и все гномьи слова были ругательствами. Гром-галимус было из старой речи – или эльфийского, Ройс точно не помнил, зато помнил, что это означает: «его слава».
Мальчик кивнул:
– Там все и случилось. Там ее убили.
– Думаешь, герцогиня мертва?
– Конечно. Никто не переживет нападения моргана. Я полагаю, она испугалась и попыталась бежать. Большая ошибка. Когда ее тело найдут, оно будет изуродовано. В последнее время морганы весьма активны. Только прошлой ночью разорвали на куски маленького эльфийского мальчика, а возле гавани нашли разорванную калианскую девочку.
– Почему ты думаешь, что герцогиня пыталась сбежать? – спросил Адриан.
– Потому что с ней бы ничего не случилось, останься она внутри. Но герцогиня – новенькая в наших краях и, наверное, не знала.
– О чем?
– Что монстров отпугивает синий цвет – цвет чистоты, ясного неба и воды. Теперь это не заметно, но прежде экипаж изнутри был целиком обит синим бархатом. Если бы герцогиня знала, что этот цвет отгоняет злых духов, то бы поняла, что внутри ей ничего не грозит.