— Общий привет. — Максим сунулся со своим приветствием в каждую комнату не потому, что кого-нибудь искал. Просто он был общим любимчиком, а для поддержания всеобщего восхищения надо быть предельно вежливым и улыбчивым.
— Какую сенсацию принес? — нежно проворковала секретарша Оленька.
— Все будет тип-топ. Что главный?
— Опять какая-то накладка, у него кто-то из прокуратуры, не то списки депутатов собираются печатать, не то еще что-то в этом роде.
— Какие списки? Вроде никаких выборов не намечается?
— Да нет, тех, что опять квартиры получили.
Так бы и говорила, что разоблачать будет.
«Новый день», так же как и все остальные газеты в городе, разрывался между необходимостью поддерживать очередную демократически избранную власть и опять же необходимостью эту власть разоблачать.
— Что у тебя, Максим? — без предисловий приступил к делу главный.
— Как договаривались, гибнущие библиотеки, пожар без огня, хорошо бы поскорее.
— Ты погорячее мне это изваяй, народ от этого уже устал, так что надо внимательно.
— Название уже есть: «Где нужны генералы?» Дело в том, что эта должность до революции была генеральской, должность директора библиотеки. И сейчас за границей в библиотеках работают всякие известные люди. Борхес, к примеру, а у нас кто? Понятно, почему пожары, грабежи и все прочее?
— Ну давай так, поаналитичнее, поинтеллектуальнее. — У себя в редакции Максим стяжал лавры интеллектуала уже давно. — В послезавтрашний номер. Триста строк. И посмотри, что там у Любочки с хроникой, помоги практикантке.
— Девушки с такими ножками, безусловно, нуждаются в опеке. — И Максим пошел искать Любочку, разумеется, не в отведенную хроникерам комнату, а в кофейню. Бестолковая Любочка набиралась журналистского опыта именно там. Всегда.
Но болтовня в кофейне и обработка хроники вместе с обладательницей незаурядных ног и незаурядных родителей, устроивших так и не сумевшую закончить университет дочь в отдел новостей солидной газеты, не сбили Максима с намеченного пути. Шутки с девочками — это очень хорошо, а слава лучше. Он отправился в редакционную библиотеку, где были собраны все когда-либо выходившие в Советском Союзе энциклопедии.
В Исторической энциклопедии обнаружил искомое: «Бекташи — один из суфийских орденов в исламе, создатели мистического учения о боге, пантеисты, орден бекташи разогнан по приказу султана Махмуда II».
Почему сокровища бекташи эти идиоты из библиотеки собирались искать в Средней Азии, Максим не понял.
Но еще поймет — он догадливый. Смотреть в том же разделе, кто такие Борджиа, Максим не стал. Пошел в лабораторию.
Напечатать фотографии удалось в тот же день. Получились они просто замечательно: высокий лоб и задумчивый взгляд Глеба, небрежно одетого, как и полагается ученому, заставляли вспомнить о вечном.
Хорошо получился стол с письмами, обнаруженными молодым ученым. Но главное — четким был снимок карты. Максим снимал ее так, чтобы Глеб ничего не заметил, и поэтому не был уверен, что получится разборчиво. Но японская аппаратура, как всегда, на высоте: все было видно просто замечательно, и даже карандашную надпись можно разобрать.
Едва переступив порог собственного дома, Максим позвонил лохматому ученому, предлог для разговора был замечательный — фотографии. К телефону долго никто не подходил. Наконец ответили:
— Совсем обалдел народ — полпервого ночи и звоните.
— Это корреспондент газеты «Новый день» Максим Самохин, мне нужно срочно поговорить с Глебом Ершовым. — Максиму уже давно не грубили по телефону, но он не растерялся. — Срочно.
Голос в трубке булькнул еще раз, но уже неразборчиво. А через три минуты подошел Глеб.
— Я забыл тебя предупредить, что живу в коммуналке и поздно звонить не стоит, — мягко упрекнул Глеб.
— Да какое поздно, старик, — Максим упреки не любил, — детское время, я только с работы вернулся.
— У большинства наших с тобой соотечественников несколько иной рабочий график, не стоит об этом забывать.
— Слушай, снимки получились первый класс, я и тебе сделал в подарок, когда завтра увидимся?
Пока Глеб размышлял, Максим все решил и без него:
— Я предлагаю в «Севере», часа в три, у меня как раз будет перерыв. Значит, в три. Договорились!
— Ну хорошо, в три.
— Не опаздывай! — строго предупредил ученого Максим. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Даже по телефону противостоять невероятной энергии, излучаемой журналистом, Глеб не мог.
Опоздал, разумеется, Максим. На двадцать минут.
— Извини, задержался в Законодательном собрании, они там такие говоруны, страшное дело, обычно я никогда и никуда не опаздываю.
— Понятно.
— Вот снимки. Посмотри какая прелесть, впрочем, давай сначала сядем.
Кофе здесь, по крайней мере для Максима, варили замечательный и даже разрешали курить.
— Вот эти — для тебя. — Максим бросил на стол глянцевые картинки.
— Спасибо.
Рассуждать о фотографиях Глеб не стал или не захотел. Минут пять они молчали. Максим — потому, что не знал, как заговорить о том, что его интересовало, Глеб — потому, что не понимал странной навязчивости журналиста.
— Сколько может стоить ваша экспедиция?
— Какая экспедиция?
— Ну та, куда так рвется твоя Нинон, на которую у Матвея Сергеевича нет денег.
— Не знаю, да и тебе не все равно?
— Значит, нет, раз спрашиваю?
— Интересно почему?
— Ну, не из-за прекрасных же глаз твоей красавицы.
— Неужели из-за сокровищ?
— Конечно, я всю жизнь мечтал найти что-нибудь этакое.
— Этакого там нет, я тебе уже, кажется, говорил, так что зря рыщешь. Да и не поедет Нина с тобой никуда.
— Судя по страсти, с какой она отчитывала Матвея, поедет, если я позову. Ей же туда очень хочется.
— Ее, в отличие от тебя, интересуют рукописи, а не золото.
— Ага, — охотно согласился Максим, — а на столе у нее полная подборка информаций о золоте. Не так?
— Я же тебе говорил, это для статьи в сборник.
— А я верю, верю. В принципе я могу обойтись и без вас всех. Вот. — Максим жестом, подсмотренным в итальянских политических детективах, выбросил на стол фотокопию карты.
— Ну и обходись. Ищи то, чего нет. А как ты собираешься туда попасть?
— В командировку, в командировку, найду, знаешь ли, спонсора — и вперед.
— Ну что ж, в добрый путь. Дерзайте, юноша! — Глеб встал.
— Только я не хочу, чтобы вы меня считали вором, поэтому и приглашаю вас.
— Меня?
— Ну, и тебя тоже. В основном, конечно, твою ядовитую подружку, а тебя в качестве противоядия. Тебе, по-моему, нравится быть ее противоядием.
— Кретин!
— Я всегда знал, что ты невероятный интеллигент, а сейчас просто на секундочку забыл, что обзываться — нехорошо! — Максим любил победы убедительные.
Девушке, укутанной в яркую шаль, мешало все: бурный апрельский дождь, длинный серый плащ, тяжелая сумка, больше похожая на портфель, пакет с покупками в руках и очки, постоянно сползавшие на нос. Она просто не знала, как достать зонтик, поправить очки и не уронить покупки.
— Разрешите вам помочь! — Внезапно появившийся над головой зонтик испугал ее.
— Что вам надо? — Теперь приходилось бороться с еще одной помехой.
— Я всего-навсего хочу помочь, я всегда стараюсь выручать девиц, попавших в затруднительную ситуацию. Еще я хочу довезти вас до дома.
— Пропустите. — Девушка попробовала обойти назойливого нахала.
— Ну, так всегда, только соберешься сделать доброе дело — и не дают. Так можно навсегда отбить охоту к добродетельным деяниям, Нина.
— А, это вы… — Выяснив, что наглец ей знаком, девушка облегченно вздохнула.
— Да, а вы сменили французский гнев на милость?
— Борджиа, да будет вам известно, были итальянцами.
— Что вы говорите, неужели? Теперь мне это известно, и вы разрешите мне вас подвезти?
— Мне далеко ехать.
— Это не страшно, поскольку я собираюсь пригласить вас в еще более далекую поездку.
— За сокровищами… — Девушка ехидно улыбнулась. — Да, Глеб говорил мне, что вы намерены стать кладоискателем.
— Пойдемте, автомобиль подан, а беседовать лучше сидя.
Темно-синие «Жигули» ждали за углом. Максим распахнул переднюю дверцу:
— Прошу, мадам, или мадемуазель?
— Вы решили выяснить мое семейное положение?
— Собственно, нет, эти вопросы меня не волнуют, просто штамп.
— Видимо, профессия научила вас разговаривать исключительно штампами.
— А чему научила профессия вас?
— Скрупулезности. Так мы едем?
— Куда прикажете?
— Васильевский остров.
Максим был водителем нахальным, не обгонять просто не умел. Так что его старый автомобильчик слышал уже все возможные шоферские проклятия. В этот день добавились проклятия пешеходов, Максим словно не замечал глубоких луж. Даже на малолюдной Косой линии он умудрился отыскать недотепу и окатил его буквально с ног до головы. А на гневный окрик ответил философично:
— Что поделаешь, приятель, жизнь — борьба! — и тут же повернулся к Нине: — Ну что, я вас убедил? Вы ничего не теряете.
— Нет! Нет никаких сокровищ, — слабо улыбнулась девушка.
— Значит, не найдем, зато вы отыщете какую-нибудь замечательно редкую рукопись, их-то там полно. Да?
— Вероятно, да.
— Когда вы оформите отпуск?
— Как, сейчас?
— А какие проблемы? Недели на две, я думаю, хватит.
— Но…
— Спонсор уже есть, билеты — моя забота. И мы вылетаем в Ташкент, скажем… послезавтра.
— Но я не успею!
— Прекрасно успеете. У меня еще тоже отпуск не оформлен. И не надо отговорок. Кстати, сколько билетов мне заказывать, два?
— Не знаю… А…
— Ну, этот ваш Глеб, он поедет? Он ваш жених или так?
— Послушайте, вам не все равно? И вообще, при чем тут это? Какая наглость!
— Я, честное слово, не хотел вас обидеть. — Максим критически рассматривал будущую спутницу. — И вообще, нам, наверное, лучше перейти на «ты», так удобнее в пути. Значит, я — Максим! А ты — Нинон. Так на твоего… сослуживца билет брать?