– Назад! Держать строй! Не атаковать! – Борисов чуть не сорвал голос, прежде чем его услышали на устремившихся в погоню за фринами крейсерах.
Могучий кулак адмирала несколько раз грохнул по столу, словно это должно было помочь словам...
Боевым расчетам, почувствовавшим вкус победы, не терпелось прикончить агрессоров до того, как те спрячутся. Охотничий инстинкт гнал вперед, вопреки приказам из эфира.
– Назад! Вернуться на позиции! Держать строй!
Лишь чудом штабу пятого флота удалось остановить неподготовленную атаку – лихой кавалерийский наскок, на который отважились боевые суда бригады контр-адмирала Ильина.
Маленькие светящиеся точки на голографической модели замерли, будто в раздумье. Только когда вражеские корабли, подсвеченные кровавыми маркерами, стали один за другим исчезать в «чернильной кляксе», золотистые капли медленно поползли назад – туда, где им предписывалось находиться до начала активных боевых действий.
Борисов и офицеры штаба, глядя на объемную карту, чувствовали, как неохотно ползут «светлячки» на свои места, как экипажи костерят на чем свет стоит трусливо-нерешительных офицеров группы управления, поломавших самую увлекательную часть охоты. Без сомнения, в эти минуты на свет родилось немало нецензурных шедевров, и все они были адресованы адмиралу Борисову.
– Держать строй! Не атаковать! – хриплым голосом вновь потребовал командующий флотом, искренне радуясь, что удалось удержать своих подчиненных от роковой ошибки. Адмирал посмотрел на начальника штаба. – Хитры, гады! Фрины стали другими, не такими дураками, какими были десять лет назад. Тогда перли вперед, почти как в старом анекдоте, голой пяткой на шашку. Теперь узнали про тактику и стратегию, научились быть коварными и расчетливыми...
– Заманивают?! – понял опасения командующего вице-адмирал Коровин. – Николаич, думаешь, это была разведка боем? В смысле не атака на колонии, а спланированная акция против сторожевых кораблей? Хотели сдернуть нас с места?!
– Конечно! – рассмеялся Борисов и в возбуждении потер руки. – Они боятся открытой схватки, это становится очевидным! Понимаешь?! Мы не видим их флота – всего того, что скрыто в Угольном Мешке, но фрины-то в состоянии оценить и свою мощь, и мощь кораблей, которые мы сосредотачиваем на границах Южного Креста! Какой вывод сделал противник?! В открытой схватке он потерпит поражение! Именно потому агрессоры предприняли попытку расшевелить восточное крыло нашей группировки, увлечь его за собой, в зону радиотемноты! Увлечь! Расчленить и уничтожить там, где слепнут наши компьютерные системы!
– Они хотят перемолоть наш флот по частям, один блок за другим, – понял начальник штаба.
– Конечно! Для этого и подставили приманку!
– Слава богу, мы не купились! – Коровин посмотрел на ровные «меридианы» и «параллели» светящихся точек: все корабли флота, в том числе и звездолеты тридцать восьмой бригады, занимали места согласно переданным из штаба инструкциям.
– Мы не купились и даже кое-что уяснили для себя в результате боеконтакта, – развил мысль Борисов. – Во-первых, наше оружие по-прежнему эффективно против фринов. Это радует. Во-вторых, пришельцы боятся открытой схватки, значит, их силы далеко не так беспредельны, чтобы трепетать перед ними. Скоро мы ворвемся в Угольный Мешок и тогда...
Адмирал осекся, нахмурился, словно коря себя за мальчишескую горячность. Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Борисов по-другому посмотрел на своего заместителя.
– Разведка по-прежнему молчит? – пробурчал он.
– От «Москита» никаких известий. Но из туманности он не вышел, как первый корабль. Это вселяет надежду. Думаю, Соболевский жив, ведет поиск.
– Жив, но не сделал то, что приказано! А на Саванге? Как ликвидаторы?
Вице-адмирал Коровин виновато вздохнул.
– Связываемся с Кравцом каждые пятнадцать минут, но его спецназ не откликается, будто сгинул в болоте.
Борисов поморщился, подошел ближе к объемной карте, разглядывая темную «кляксу». Заложил руки за спину.
– Через два часа, – после паузы вымолвил он, – через два часа мы заканчиваем формирование трала захвата на границах Южного Креста. Как только корабли займут позиции, сбросим на Саванг «Ниагару»! Группа свяжет боем фринов, захвативших батареи «Вулканов», а мы выдвинемся вперед и приступим к зачистке этого чертового Мешка!
...В бесконечной темноте вдруг появилась крохотная искорка. Она находилась за миллионы световых лет от капитана Вебера, но Руди чувствовал ее. Капелька огня тревожила уколами-иглами, раздражала и не давала покоя, тем самым лишая блаженного небытия, о котором мечтал боец «Каракурта».
А искорке этого показалось мало. Она вдруг стала разгораться, пульсируя, как человеческое сердце. Она двинулась вперед – стремительно полетела к Веберу, словно готовилась прикоснуться к нему световыми щупальцами, заставить позабыть о покое.
Капитан хотел прикрикнуть на искру... нет, теперь уже не искру – огненный шар, который все разрастался в размерах, несся к нему. Вебер даже испугался – уж слишком сгусток пламени напоминал что-то страшное, чего он, Руди, должен бояться и избегать. Так его учили: световые шары – это зло. Они несут смерть.
Смерть... Какая прекрасная штуковина! Вебер хотел рассмеяться, но не получилось: легкие и носоглотка были забиты густой вязкой чернотой, которая, однако, не мешала дышать. От удивления Руди открыл глаза и только тогда понял, что до этого момента веки были опущены. Все, что мелькало перед внутренним взором, оказалось лишь игрой воображения.
Свет действительно существовал – неяркий, приглушенный. Он лился ручейками с отвесных стен, стекал вниз по каменным поверхностям... Вебер слабо мотнул головой, не соглашаясь с тем, что свет может течь. Пригляделся. Что это? Фосфоресцирующий мох на скалах? Какие-то местные грибы, ухитряющиеся расти прямо на голом граните? Интересно, чем они питаются? Кремнием стен? Пылью древних эпох?
Капитан хотел пошевелиться, чуть изменить позу, и тем самым будто повернул некий «переключатель» в собственном организме. Боль нахлынула волной – она явилась сразу же, как только человек обозначил движение, показал скалам, что еще жив, не сдался и не умер.
Боль. Дергающая, жгучая, резкая. Сильнее всего полыхало в груди, возле сердца, и в горле, справа под скулой. В других местах тоже саднило, да, но там – иначе. Там боль была какая-то тупая, ноющая, тянущая. А вот грудь и горло...
Что там? Серьезные раны? Вебер хотел приподнять руку, осторожно дотронуться до горящих мест, и лишь тогда различил черную бесформенную тень, которая поползла к нему от стены. Что-то холодное и склизкое прижало его ладонь к камням – Вебер почувствовал это. Стало неприятно и гадко, причем не снаружи и не в голове, а где-то внутри. Сознанию капитана-спецназовца было все равно, что именно прикоснулось к телу – гораздо сильнее беспокоили раны и травмы, полученные во время схватки. А вот нечто, прятавшееся глубоко внутри Руди, вдруг запротестовало, даже затрепетало от ужаса, едва только склизкое и холодное легло на запястье.
Послышалось какое-то резкое щебетание, и Вебер округлил глаза. Он сходит с ума? Аморфные призраки способны издавать звуки?! Капитан хотел повернуть голову, приподняться, чтобы посмотреть повнимательнее, но именно в ту секунду еще две тени отделились от скал, только не справа от Руди, а слева, ближе к ногам. Все трое сбились в стайку возле раненого, и капитан понял, что это живые существа.
Ничего удивительного, все в порядке – Вебер перестал волноваться. Конечно, это бред. Или галлюцинации. Человек не может выдержать столько потрясений. Вернее, тело может, но мозг, который отвечает за все и принимает на себя боль тела, – начинает отказывать. Мозг ищет какого-то спасения от невыносимой муки, от сверхнапряжения, не спадающего час за часом. Ищет и находит. Проваливается в трясину полубреда, где ему комфортнее.
Руди интуитивно почувствовал: черные аморфные существа – особи женского пола. Ведьмы? Может, и так. Веберу было безразлично, он просто разучился мыслить логически, принимал все происходящее как должное.
Ведьмы сновали возле человека, щебетали что-то на своем языке, очень напоминавшем язык птиц, а Руди не удивлялся даже тому, что с каждой минутой лучше и лучше понимает их речь – будто постепенно настраивается на нужную волну, и в голову сами по себе приходят необходимые образы.
Он понимал не все, только общий смысл, но и этого оказалось вполне достаточно. Если б еще не жгло грудь и горло, так вообще дело было бы в порядке. Никаких проблем...
– Неплохая закуска, Меланья, – эту фразу Вебер распознал отчетливо, дальше некуда, мыслеимпульс получился очень ярким. – Слуги фринов весьма недурны на вкус!
Радостное кудахтанье и щебетание.
«Слуги фринов? Неплохая закуска?» – мозг Вебера работал, как сбоивший автомат, он с трудом пытался найти логические связи между знакомыми словами, выстроить правильную смысловую цепочку.
– Выпей сок тела, Меланья, – это уже другой голос, чуть более хриплый, каркающий. За несколько минут Вебер научился различать ведьм. – Выпей сок! Тебе нужно восстановить силы, ведь слуги фринов совсем не хотели становиться энергией нашей жизни...
– Ой! Не так уж много сил я потратила! – третий голос казался более юным, каким-то озорным и веселым. Если б Вебера спросили, почему он решил, что эта ведьма моложе других, капитан не смог бы ответить. Просто щебетание получалось быстрым, легким, беззаботным. – Скорее это было забавно, чем опасно! Но сок выпью...
И тут капитан узнал, отчего болит под ребрами и в шее. Темный склизкий сумрак навалился на него, горячее жидкое пламя полыхнуло в груди, выжигая сердце. Вебер хотел закричать, но не смог – просто захлебнулся густой чернотой. Тело затрепетало, выгнулось дугой, когда ведьма припала к ране, высасывая кровь человека. Пальцы Вебера бессильно процарапали неровное каменное ложе – без всякой пользы для бойца «Каракурта». Он только содрал ногти.