А может… сдаться?
НЕТ.
Оставшееся расстояние я преодолел на чистой силе воли. Не обращал внимания ни на тянущую боль в мышцах, ни на стук в висках. Сейчас, подруга, погоди немного…
В коридоре нас встретили темные дверные проемы. Почему-то все двери были распахнуты настежь. Не очень-то в корчме заботятся о частной жизни постояльцев. Могу предположить только, что здесь у людей до сих пор нет ничего своего. Все общее.
Сейчас я очень обрадовался этому обстоятельству, врать не буду. Влетел в первую попавшуюся комнату. Проклятье…никакого освещения! Кроме луны — она как раз уходить не спешила. Предметы в комнате угадывались с трудом, терялись в красноватых отблесках. Я кое-как отыскал кровать и осторожно сгрузил тело девушки.
Выпрямился и выдохнул. Отлично, Витя, можешь занести себе в актив жирный плюсик и расслабиться…
Девица вздрогнула, словно по телу пустили разряд тока. Рывком села в кровати, наклонилась влево… и с бульканьем извергла на пол большой темный сгусток.
Я чуть не схватился за голову. Кровохарканье — штука серьезная. Что если ей перемололо все внутренности? Этакий маленький побочный эффект от ВОЛШЕБСТВА.
— Так, что делать? Что д е л а т ь?
Вопрос мой был чисто риторическим. Однако совершенно внезапно я получил на него ответ.
— Воды, — прошептала девица еле слышно.
— Что? — переспросил я для верности. Уж очень слабым казался ее голос.
— Н-нужна вода. П-погрузить меня…в…воду.
Каждое слово давалось давалось ей с неимоверным трудом — она не произносила их, а будто выталкивала из себя. Поэтому быстро выбилась из сил. А передо мной встала непростая задачка.
Где я сейчас найду столько воды? Баню растоплю по-черному, что ли?
Думай, Витя, ты же не дурак, даже в заводской команде КВН играл. Как КВН расшифровывается? Клуб Веселых и Находчивых. Вот и прояви свою находчивость!
Вавилины дочки. Они должны знать, что здесь и как. Будет некрасиво отрывать их от скорби по умершему, но у меня дело ответственное, отлагательств не терпит.
— Сейчас вернусь, — сказал я и опрометью выскочил из комнаты.
Однако торопился зря — почему-то ни одной из девушек не было видно. Вавила все так же лежал на полу, но уже не смотрел в потолок мертвыми глазами. Дочери прикрыли его грубой рогожей с пола — наверное, ничего лучше не нашли. От этого зрелища внутри кольнуло. Живешь себе спокойно, зашибаешь деньгу, растишь детей, мечтаешь, надеешься… а потом приходит клыкастая тварь и забирает твою жизнь. Забирает только потому, что может.
Я почувствовал, как сжимаются кулаки. Снова окрикнул девок, на сей раз чуть громче. Никакого ответа.
Что ж, этот вариант отпадает. Возвращаемся к началу.
Я привалился к стене и принялся глазеть по сторонам. Да уж, теперь долго никто не будет обедать в этом славном заведении. Взгляд упал на дверь в постирочную, где мы совсем недавно прятались. А что, если?
Я распахнул дверь и прищурился. То, что нужно. Кадка, в которой я буквально час назад мыл посуду, подходила на роль ванночки идеально. Хотя нет, не идеально, но сойдет. В таких обстоятельствах выбирать не приходится. Девушка не слишком фигуристая, должна поместиться. Да только вот вода после всех манипуляций точно оставляла желать лучшего. Но об этом я уже думал по пути на второй этаж.
В конце концов, жить захочешь — и в грязи изваляешься.
Незнакомке за время моего отсутствия стало хуже. Выглядела она хреново — глаза так закатились, что было видно лишь белки, а губы посинели и сжались в нитку, словно девица изо всех сил старалась не закричать. Еще от нее здорово шибало жаром, как от выкрученного на полную мощность обогревателя.
По всему выходило, что времени у меня оставалось с гулькин нос.
Я подскочил к койке и снова подхватил девицу. Ее руки бессильно свесились; бедолага явно на последнем издыхании держалась. Поэтому я насколько мог быстро понес ее вниз. По ступеням буквально пролетел. Глаза потихоньку привыкли ко тьме вокруг, и ориентировался я уже свободнее.
— Не боись, — пробормотал я. То ли ей, то ли самому себе. Аутотренинг — штука полезная. — Сейчас купаться пойдем.
Пронес ее… и осторожно опустил в кадушку. Придержал за голову, чтоб не ударилась о “бортик”. Кадушка оказалась довольно глубокой (еще бы, я ж туда по плечо залезал, чтоб достать плошки с самого дна), поэтому темная вода доставала до живота. А вот ширины не хватило — ноги оказались неловко подогнуты в коленях.
Я ждал, но ничего не происходило. Разве что дышать девица начала ровнее, спокойнее. Но на этом все. В голову полезли разные мысли… не самого приятного свойства. Человеку была нужна первая помощь, а я, вместо того, чтоб ее оказать, принялся даже не самолечением заниматься, а вообще какой-то херней. Девица явно в бреду, а я у нее на поводу пошел. Подсудное дело, вообще-то. Так что товарищ судья начислит мне за это еще пару годков срока.
Я уже принялся с грустью размышлять над тем, как буду заходить в хату, когда из кадушки полилось… сияние. Серебристо-белое, с голубоватыми оттенками, оно будто сочилось из влажного дерева. Наверняка лицо у меня щас было удивленное, с глазами по пять копеек. А кто бы не удивился на моем месте? Когда законы физики и термодинамики у тебя на глазах нарушаются, невозмутимым остаться сложно. Сияние было холодным настолько, что покусывало пальцы, но вода в кадке не замерзала. Она светилась, и я увидел, что муть и грязь пропали. Говорят, что вода есть жизнь, и сейчас в это охотно верилось.
Еще пара секунд — и сияние стало ярче. Незнакомка открыла глаза.
— Получается, ты волшебница?
— Ага.
Мы сидели в корчме на первом этаже и отогревались. Вернее, отогревалась девица, а я так, на подхвате. Мне замерзать некогда было, сперва пару свечек сыскал, чтоб освещение наладить, потом понадобилось воды нагреть.
Это ВЫЛИЛОСЬ в настоящее приключение. По соседству с постирочной я нашел кухню, на которой Вавила с дочерьми кашеварили. Первое впечатление вышло ужасным — местные котлы не чистились, пожалуй, с Большого взрыва, который породил вселенную, а по дощатым тумбам бродили туда-сюда жирные тараканы. Неудивительно, что в такой антисанитарии люди после тридцатки отъезжали на кладбище. Отужинаешь в таком ресторане — и привет, кишечное расстройство. Но сейчас тараканы были меньшим из зол.
После электрического чайника, который сам тебе до нужной температуры воду греет, к чугунку привыкнуть было НЕПРОСТО. Но я кое-как справился, пусть даже и обжег пальцы. И чай в итоге получился…. вернее, его подобие. Вода с травой. Но девица пила, не жаловалась. Я тоже слегка пригубил. За чаем у нас завязалась светская беседа.
— А что это было? — спросил я.
— М?
— Ну это твое состояние, когда ты грохнулась в обморок…
— Перебрала сильно, — сказала она. — Плетение требует источника энергии. И моя разновидность опирается на воду. Чем больше воды рядом — тем сильнее выходит заклинание. Сооветственно, если ее мало, то получится пшик. Ну… не совсем. Я могу и без источника обойтись, но такие штуки приберегаю на крайний случай, потому воду из себя брать приходится. До истощения быстро дохожу. Спасибо, что подсуетился, ты очень помог.
— Не за что… — как-то растерянно сказал я.
— А ты, — она сделала еще один маленький глоточек, — из рода Ламбертов?
Меня внезапно взяло раздражение. Похоже, все вокруг дохрена обо мне знают и предполагают, что я тоже в теме. А я нихрена не в теме!
— Не в курсе я ни про каких Ламбертов! Виктор я, по фамилии Богданов, младший специалист на заводе имени товарища Королева. Детали изготавливаю для ракет.
Она удивленно приподняла бровь.
— Для чего?
— Дла ракет, сказал же.
— Что это?
— То есть магия, которая позволяет сосульки размером с казачьи шашки изготавливать, у вас есть, а ракет нет? Есенин тут миру явился, а Циолковский, Королев и Капица — нет?
— С Есениным я лично знакома была, — как-то спокойно сказала она. А вот я поперхнулся.
— Что?!
Девица спокойно допила остатки “чая” и отставила кружку в сторону.
— Что тебя удивляет?
— Наверное то, что ты была знакома с Есениным? Он же умер, эээ, в двадцать пятом?
— Да нет, — возразила она, — подольше прожил. Пару лет назад как ушел. Да и то не своей смертью.
Тут в ее голосе появились печальные нотки.
— Вздернули Сергея Саныча на суку как пса худого, а за что? За то, что петь славословия вождю отказался. На все наплевали, твари. И на возраст почтенный, и на заслуги…
— Ну отказывался и ладно, а за что вздернули-то?! Неужели только за то, что когда партия сказала “надо”, он ответил “нет”? Не верю, хоть тресни.
Тут девица влепила мне ложкой в лоб. Сил у нее до сих пор не набралось, поэтому удар получился слабый. Я не обиделся. Даже хорошо, что она начинает потихоньку активничать. Чем дальше мы от смерти, тем лучше.
Но для проформы (и продолжения беседы) все же спросил:
— За что?
— Ты ж сам велел треснуть, — пожала она плечами. — Насколько я слышала, Сергей Саныч по пьяни сложил огромную поэму. С оскорблениями, с бранью. Записал да так и кинул в сенях. Но секретарь его, тот еще мелкий подонок, подсуетился, копию снял да куда надо снес. Есенин потом спохватился да сжег ее, но уже поздно было. Дела правежные у нас быстро стряпаются. Вождь кутузок не любит — сам не забыл, наверное, как сроки мотал по молодости, поэтому на расправу суды скоры.
Слушая эту “прохладную” историю, я думал о том, что мой Союз все-таки значительно продвинулся по пути гуманизма. Даже последний расстрел был аж двенадцать лет назад и “удостоился его” серийный маньяк — настоящее чудовище. А уж повешение тем более считается варвартсвом. Однако тут подобные методы до сих пор в ходу.
— Времени с тех пор много утекло, а крови и того больше. И еще больше утечет, ведь Вождь-то теперь вечный. — тяжело вздохнула девица и сделала еще глоток.
Я все больше недоумевал от ее слов.