Интересно, думает Брайди, есть у него лишняя щепотка табака? А табак у него тоже прозрачный?
Мужчина, вероятно, почувствовав, что он не один, ленивым движением сдвинул назад цилиндр. Глаза у него открыты. Встретившись с ней взглядом, он в испуге вскакивает на ноги, выставляя перед собой кулаки.
Диковинное зрелище, по-другому не скажешь.
Татуировки, что украшают его тело, – теперь Брайди ясно видит их – на самом деле подвижны. Ей сразу вспоминается мимоскоп месье Девиня [3]. Хитроумное устройство (чудо из чудес на Всемирной выставке), представлявшее собой две катушки, между которыми петляли картинки, освещаемые вспышками электрической искры. Брайди открыв рот смотрела, как статические изображения – животные, насекомые и механизмы – оживали, подпрыгивая, порхая, скользя и перемещаясь. Столь же завороженно сейчас она разглядывает мужчину. На его мускулистой руке плавно опускается чернильный якорь. На животе скалится череп с пустыми глазницами – ухмыляющееся memento mori. Русалка, сидя на плече с зеркалом в руке, расчесывает свои иссиня-черные волосы. Заметив, что за ней наблюдают, она испуганно вздрагивает и уплывает под мышку мужчины, ловко взмахнув хвостом. Слева на его груди витиеватое сердце то разрывается, то опять срастается – снова и снова.
Не человек, а настоящее цирковое представление.
– Ну что, насмотрелась?
– Сэр, простите, если я потревожила вас, – ответствует Брайди, краснея. – Я хотела позаимствовать щепотку табака. – Она показывает на свою пустую трубку.
Мужчина опускает кулаки.
– Господи помилуй, так это ты. Глазам своим не верю! – Его лицо озаряет радость. Он взмахивает цилиндром. – Дорогая, узнаешь меня?
Брайди смотрит на него.
– Нет, не узнаю.
– Так… – Он проводит ладонью по своим коротко остриженным волосам – они у него блестят, как черный бархат, и густые, словно кротовья шубка – и морщит свой широкий массивный лоб. – Вас зовут Бриджет.
– Меня зовут Брайди.
– Ну да, – кивает мужчина. – А ваше полное имя, будьте любезны?
– Миссис Брайди Дивайн, – помедлив, отвечает она.
– Ну конечно! – улыбается мужчина. – Разве женщина со столь божественными глазами может зваться как-то иначе? [4] – Помолчав, он уточняет: – Вероятно, Дивайн – фамилия вашего мужа, мэм?
– Покойного мужа, сэр, – поправляет его Брайди.
– Мои искренние соболезнования, миссис Дивайн, – кланяется мужчина.
– Прошу простить меня, сэр. – Брайди поворачивается, собираясь уйти.
– Бриджет, прошу вас, не уходите. Мы могли бы вместе вспомнить прежние времена.
– Сэр, – говорит Брайди, останавливаясь, – вы ошибаетесь, полагая, что мы с вами знакомы…
– Но я знаю вас: вы – дочка Гана Мерфи.
Брайди вытаращила глаза.
– Да, это мой папаша.
– Да знаю я! – Мужчина молчит, насмешливо глядя на нее. Затем спрашивает: – Значит, вы совсем меня не помните?
Брайди смотрит на него в отчаянии, понимая, что эта игра может продолжаться вечно.
– Дело не в этом, мистер…
– Дойл. – Мужчина неспешным шагом подходит к могиле по другую сторону тропинки, жестом показывает на нее. – Неплохое местечко, да?
Брайди, проследовав за ним, читает надпись на надгробии:
«РАСПИСНОЙ ДОЙЛ»
Здесь покоится РУБИ ДОЙЛ
Татуированный МОРЕХОД и ЧЕМПИОН ПО БОКСУ
Безвременно почивший 21 марта 1863 г.
«Своих соперников он отправлял в нокаут
по-джентльменски, с поклоном»
– Ну что, теперь узнали? – спрашивает покойник.
– Вы – боксер Руби Дойл. Скончались полгода назад. Но мы не были знакомы.
Руби Дойл снова водружает цилиндр на голову.
– А вы поройтесь в памяти, Бриджет. – Он тихонько хлопает по тулье своего цилиндра. – Подумайте немного. Я не тороплюсь.
– Если это какой-то розыгрыш, мистер Дойл…
– Если не трудно, зовите меня Руби, пожалуйста. – Он щегольски притрагивается к полям цилиндра. – Что за розыгрыш?
– То, что вы умерли.
– Да, вот так меня разыграли.
– Я не верю в привидения.
– Я тоже. А вы почему?
– У меня научный склад ума. Призраков не существует.
– Согласен.
– Трюк для гостиных. – Брайди пристально смотрит на него. – Дым и зеркала.
Губы Руби раздвигаются в обезоруживающей улыбке.
– Чистой воды надувательство?
– Модный вздор.
– А сеансы спиритизма? – Руби, которому этот разговор, по-видимому, доставляет удовольствие, возводит глаза к небесам. – Дай мне знак, Уинфред.
– Темные душные комнаты и люди, легко поддающиеся внушению.
– Да таких пол-Лондона!
– Пол-Лондона – оболваненные дураки. Нужно быть полным идиотом, чтобы верить в существование призраков, духов и привидений – в то, что их можно видеть и общаться с ними.
– А вы идиотка, Бриджет?
– Сэр, я вижу вас, но в существование ваше не верю.
Руби Дойл приуныл.
Брайди нахмурилась.
– Извините, но мне нужно работать.
– На кладбище? – Он искоса глянул на саквояж в ее руке. – У вас там лопата? Дайте-ка угадаю: вы трупы выкапываете, как ваш старый папаша Ган?
– По-вашему, я похожа на тех, кто ворует трупы? – вспылила Брайди. – Я помогаю полиции.
– Вон оно что. И как же?
– Определяю, как умер тот или иной человек.
– И как же я умер?
– От сильного удара в область задней части шеи.
– Молодец. Наверно, в «Лови! Держи!» [5] прочитали?
– Ничего подобного.
– «Потасовка в таверне. Боксер проиграл бой».
– Руби, меня ждут в крипте. Там нашли чей-то труп.
– Там ему самое место. Что ж, не смею задерживать. Привет папаше. Кстати, как Ган?
– Умер. В тюрьме.
Улыбка сошла с лица Руби.
– Жаль. Ган крепкий был мужик, выносливый. Разве его вы не видите?
– Ган умер, – повторяет Брайди, с раздражением глядя на мужчину.
– Значит, из мертвых вы видите только меня?
– Выходит, что так.
– А как же мистер Дивайн?
На лице Брайди отображается недоумение.
– Ваш покойный муж, – напоминает Руби. – Его-то вы должны видеть?
– Не случалось.
– То есть получается, что для вас я особенный? Вы удивлены, Бриджет? Смущены?
– Меня ничто не удивляет и не смущает.
– Вот как? – С минуту он раздумывает. Потом: – Можно, я пойду с вами, посмотрю, что вы там будете делать в крипте?
– Нельзя.
Брайди идет меж могилами. Руби ступает рядом. Незашнурованные ботинки придают вальяжность его пружинистой боксерской походке.
В конце тропинки она останавливается и поворачивается к нему.
– У меня галлюцинации. – Брайди кусает губу. – Вы снитесь мне наяву. Некоторое время назад я выкурила кое-что возбуждающее фантазию…
– Пустая трубка… – понимающе кивает Руби. – Решили наведаться в гости к Кубла-хану? [6]
Брайди в замешательстве.
Руби кивает на свои обмотанные бинтами руки.
– Доктор, что дежурил у ринга, декламировал, пока накладывал мне повязки.
Они доходят до часовни, и Брайди протягивает ему руку.
– Здесь мы расстанемся.
На лице Руби появляется обаятельная улыбка, которая тотчас же придает задорную форму его сказочным усам. При жизни глаза у него были красивые – темно-карие, как черная патока. И после его смерти они по-прежнему пытливые, полнятся озорством и лукавинкой.
– Бриджет, я с удовольствием пожал бы вам ру-ку, но…
– Разумеется. – Брайди опускает руку. – Доброго вам дня, Руби Дойл.
Она входит в часовню.
– Бриджет, я подожду вас здесь, – кричит ей вдогонку мертвец. – Покурю пока.
Руби Дойл провожает ее взглядом. Она совсем не изменилась, благослови Господь ее душу. По-прежнему сама себе хозяйка – это сразу видно: подбородок вскинут, плечи отведены назад, ровный взгляд зеленых глаз. Любого пересмотрит. Судя по ее речи, наряду, манере держать себя, она преуспевает в жизни.
Если б не тот неотразимый сердитый взгляд и волосы, которые не спутаешь ни с какими другими, узнал бы он ее? С другой стороны, сердце всегда узнает тех, кого оно когда-то давно любило, – невзирая на новый покров и новые песни, что вводят в заблуждение глаза и слух. Известны ли Руби истории, что окружают Брайди? Что ее, бездомного ирландского крысенка, подобрал в трущобах некий благородный врач, выдавший девочку (а вот это уже сказки!) за осиротевшую дочь одного знаменитого дублинского доктора. Что, несмотря на свой респектабельный облик (как гласит молва в среде местного сброда), она носит на бедре пристегнутый кинжал и в каблуках своих ботинок прячет ядовитые иглы. Что она прямолинейна, всех мужчин и женщин судит одинаково – независимо от их положения и репутации, глубоко сочувствует чужому горю, пьет не пьянея и не фальшивит, когда поет. Дойл бредет к своему излюбленному местечку, чтобы поразмыслить обо всем, что он знает и не знает о Брайди Дивайн, и раскуривает трубку свирепым синим огнем из потустороннего мира.
Викарий Хайгейтской часовни силится открыть запертую дверь крипты. Воротник его пальто поднят, шляпа низко надвинута на лоб. Когда он видит Брайди, лоб его выдает удивление, которое сменяется недовольством, едва она напоминает ему о цели своего визита. Приходской священник-де ожидает ее в связи с одним деликатным делом: в крипте был обнаружен замурованный в стене труп. Викарий награждает Брайди взглядом, в котором сквозит глубокая неприязнь, и, наконец-то сумев отворить дверь, ведет ее в крипту.
Труп, поддерживаемый подпорками, стоит в нише за расшатанными досками. На него наткнулись рабочие, когда пришли наводить порядок после того, как схлынула вода, затопившая крипту во время наводнения. Многие обитатели Хайгейта в наводнениях и всплывающих трупах винят подземные работы, что проводит Базальджет