Фридрих ШиллерСМЕРТЬ ВАЛЛЕНШТЕЙНАТрагедия в пяти действиях
Перевод с немецкого и примечания Н. Славятинского
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Валленштейн.
Октавио Пикколо́мини.[2]
Макс Пикколомини.
Терцки.
Илло.
Изолани.
Бутлер.
Ротмистр Нойман.
Адъютант.
Полковник Врангель, посланец шведов к Валленштейну.
Гордон, комендант крепости Эгер.
Майор Геральдин.
Деверу, Макдональд — капитаны в войске Валленштейна.
Шведский капитан.
Посланцы кирасир.
Бургомистр Эгера.
Сэни.[3]
Герцогиня Фридланд.
Графиня Терцки.
Тэкла.
Нойбрунн, придворная дама; Фон Розенберг, конюший — принцессы Тэклы.
Драгун.
Слуги. Пажи. Народ.
Место действия первых трех актов Пильзен, двух последних — Эгер.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната астролога: глобусы, изображающие небесную сферу, карты, квадранты[4] и прочие приспособления для астрономических наблюдений; в глубине сцены, в небольшом круглом покое, виднеются, за раздвинутым занавесом, семь причудливо освещенных статуй,[5] — олицетворения планет, — каждая в своей нише. Сэни наблюдает небесные светила. Валленштейн стоит перед большой черной доской, на которой начертано положение планет.
Явление первое
Валленштейн. Сэни.
Валленштейн
Довольно с нас. Ко мне спускайся, Сэни.
Забрезжил день, в права вступает Марс.
Пора для наблюдений миновала!
Узнали мы, что нужно.
Сэни
Дай мне, герцог,
Венеру проследить. Она восходит,
Сияя, словно солнце, на востоке.
Валленштейн
Да, близко подошла она к Земле,
Всего сильней теперь ее влиянье.
(Рассматривает начертание планет на доске.)
Счастливое стечение планет,
Великая триада роковая!
Губительный, коварный Марс попал
Меж двух светил, ко мне столь благосклонных,
Венеры и Юпитера, — они
Зловредного врага нам подчинят.
Как долго он, отвесно иль наклонно, —
То в четверти, то в противостоянье,[6] —
Слал молнии кровавые лучей
На эти животворные светила
И подрывал их благостную мощь.
Но побежден теперь мой недруг давний,
Смотри, его как пленника влекут.
Сэни
А эти две великие планеты
Вреда сейчас не терпят от других!
Сатурн стал слаб, он — in cadente domo.[7]
Валленштейн
Пришел конец владычеству Сатурна, —
Ему подвластны силы недр земных,
И наших душ глухие тайники,
И все, что в мире избегает света.
Но время скрытых замыслов прошло, —
Блистательный Юпитер нами правит,
И дело, созревавшее во тьме,
Он в царство света властно увлекает…
Немедля надо действовать, не то
Счастливое исчезнет сочетанье, —
В движенье вечном звездный небосвод!
В дверь стучат.
Стучат. Спроси.
Терцки
(снаружи)
Открой мне!
Валленштейн
Это Терцки.
Что там стряслось? Мы заняты сейчас.
Терцки
(снаружи)
Бросай свои дела. Прошу тебя.
Минуты нам нельзя терять.
Валленштейн
(обращаясь к Сэни)
Открой.
Пока Сэни впускает Терцки, Валленштейн задергивает занавес перед статуями.
Явление второе
Валленштейн. Граф Терцки.
Терцки
(входя)
Слыхал? Он в руки Галласу попался,[8]
Он выдан императору на суд!
Валленштейн
(графу Терцки)
Кто Галласу попался? Кто там выдан?
Терцки
Да тот, кто в наши тайны посвящен,
Кто часто ездил к шведам и саксонцам,
Через кого сношенья мы вели…
Валленштейн
(отшатнувшись)
Сезин? Неужто он? Не может быть![9]
Терцки
Он направлялся к шведам в Регенсбург,
Но Галласа разведкой был задержан,
Она уже давно за ним следила.
С ним были письма к графам Турну, Кински,
К фон Арнхайму, а также к Оксеншерну.[10]
Ну, словом, весь пакет у них в руках, —
На многое он там глаза откроет.
Явление третье
Те же. Входит Илло[11].
Илло
(обращаясь к Терцки)
Он знает?
Терцки
Знает.
Илло
(Валленштейну)
Думаешь ли ты,
Что примиренье все еще возможно
И двор тебе вновь станет доверять?
Допустим, ты свои оставишь планы…
Там знают всё. Теперь твой путь — вперед,
Отрезаны пути для отступленья.
Терцки
У них в руках бумаги против нас,
Свидетельства намерений столь явных…
Валленштейн
Не я писал. Неправду говоришь.
Илло
Как? Твой свояк ведет переговоры
От твоего лица, и ты считаешь,
Что это не вменят тебе в вину?
Его слова сочтут твоими шведы,
А в Вене их твоими не сочтут?
Терцки
Своей рукой ты не писал… Но вспомни,
Как много слышал от тебя Сезин.
И будет он молчать? И тайн твоих,
Себя спасая, не откроет он?
Илло
И ты об этом даже не подумал!
Там знают, как ты далеко зашел.
Скажи! Чего ты ждешь? Ведь ты не в силах
Командованье войском удержать,
А сложишь сан — тебе спасенья нет.
Валленштейн
Да, вся моя надежда на войска.
Войска со мной. Пусть много знает Вена, —
Проглотят всё, когда за мною — власть…
А если я дам верности залог,
То при дворе еще и рады будут.
Илло
Войска твои. Пока еще твои.
Но бойся власти времени безмолвной,
Медлительной; и если от насилья
Открытого — войска тебя сегодня,
А может быть, и завтра защитят,
То их любовь к вождю там подрывать
Начнут, и не приметишь, как растают
Ряды твоих сторонников. Когда же
Удар подземный грянет, — рухнет зданье,
Подточенное исподволь коварством.
Валленштейн
Какой злосчастный случай!
Илло
О, я его счастливым бы назвал,
Когда б тебя он действовать заставил
Без промедленья… Там полковник шведский…
Валленштейн
Он здесь? А ты не знаешь, с чем он прибыл?
Илло
Он лишь тебе доверить это вправе.
Валленштейн
Злосчастный… Да! Какой злосчастный случай!
Немало может рассказать Сезин.
Терцки
Неужто он, мятежник, беглый чех,
Когда ему расправой пригрозят,
Захочет выгораживать тебя?
И если пытке там его подвергнут,
То, слабый духом, как он устоит?..
Валленштейн
(в глубоком раздумье)
Вернуть к себе доверье нет надежды.
А действовать начну, как замышлял, —
Они меня изменником объявят.
Я честно мог бы выполнить свой долг,
Но мне теперь все это не поможет…
Илло
Скажи, погубит. Все припишет Вена
Не чувству долга — слабости твоей.
Валленштейн
(взволнованно расхаживает взад и вперед)
Как? Предстоит всерьез исполнить то,
Чем тешился я в мыслях слишком вольных?
Будь проклята игра с огнем!..
Илло
О, если ты шутил, то будь уверен, —
Нешуточная ждет тебя расплата.
Валленштейн
И это надо совершить теперь,
Теперь, пока еще за мною сила…
Илло
Удар последний их ошеломил,
Опомнятся они — и будет поздно…
Валленштейн
(просматривая подписи)
Все командиры подписались… Нет
Лишь Макса Пикколомини. В чем дело?
Терцки
Он… полагал…
Илло
Пустое самомненье!
Он счел, что это лишнее меж вами.
Валленштейн
Да, лишнее, и он, конечно, прав…
Полки мне рапорт подали, чтоб их
Не посылать во Фландрию с инфантом;[12]
Они сопротивляются приказу,
Вот вам уже к восстанью первый шаг.
Илло
Они с тобой к врагу примкнут охотней,
Чем без тебя к Испанцу перейдут.
Валленштейн
Что ж, так и быть, я выслушаю шведа.
Илло
(поспешно)
Угодно, Терцки, вам его позвать?
Он ждет приема.
Валленштейн
Погоди немного.
Он поспешил… застиг меня врасплох…
Я случаю слепому не вверяюсь,
Его угрюмой власти не приму.
Илло
Ты выслушай сперва. А после — взвесь.
Илло и Терцки уходят.
Явление четвертое
Валленштейн
(один)
Возможно ль? Захотеть — и быть не в силах?[13]
Что ж, я не властен возвратиться вспять?
И потому я совершить обязан
Деяние, задуманное мною,
Что от себя не отстранял соблазна,
Но тешил сердце тайною мечтой,
Обдумывая средства к смутной цели
И оставляя к ней открытый путь?..
Свидетель бог! То не было всерьез,
Я твердого не принимал решенья.
Лишь в думах я испытывал отраду;
Меня влекли возможность и свобода.
Иль осуждать меня за то, что я
Химерой праздной тешился о троне?
Иль не был я в душе своей свободен,
И разве я не видел в стороне
Надежного пути для отступленья?
Но вдруг смотрю: да где же это я?
Тропы назад не видно, и стена
Из собственных моих деяний встала,
Стезю к возврату преградив!..
(Останавливается в глубокой задумчивости.)
Преступным я кажусь, и никогда
Я не смогу сложить с себя вину!
Жизнь двойственна — и это мне во вред…
Ведь даже чистых дел благой источник
Недобрые отравят подозренья.
Когда б я в самом деле был изменник,
То, сохраняя безупречный вид,
Личину бы я наглухо надел,
И возбуждать не стал бы недовольства.
Но, невиновный и несовращенный,
Порывам страсти волю я давал…
И дерзок был, но только на словах.
А ныне все, что с уст порой срывалось,
Обдуманным намереньем представят;
Что́ в гневе иль в веселую минуту
Я от избытка сердца говорил,
Враги одно с другим так ловко свяжут,
Такую вдруг припишут мне вину,
Что я от удивленья онемею.
Я сам попался в собственные сети,
И разорвать их может только сила.
(Снова останавливается.)
Какая перемена! Я недавно
Любую цель себе свободно ставил;
Но крайность нас жестоко подгоняет.
Суров неотвратимости закон!
Мы не без дрожи опускаем руку
В таинственную урну наших судеб.
Коль замысел отважный скрыт в груди,
Он — мой; но стоит лишь ему покинуть
Глубины сердца, где он зародился,
Как в вихрях жизни, словно на чужбине,
Игрушкою он станет злобных сил,
Которых никому не усмирить.
(Быстро ходит по комнате, потом снова останавливается в задумчивости.)
Ну, а твоя затея? Честно ль ты
В ней разобрался? Потрясти ты хочешь
Власть, что царит уверенно, спокойно,
Ту власть, что, освященная веками,
Обычаями жизни повседневной
И верой простодушного народа,
Укоренилась тысячью корней.
Здесь ждет борьба не силы против силы,
Я не страшусь ее. Врагу любому
Готов я смело посмотреть в глаза, —
Отважный враг во мне отвагу будит.
Я недруга незримого боюсь,
Что мне противоборствует в сердцах
И малодушьем повседневным страшен…
Не то внушает ужас, что опасно
И что, живое, борется с живым, —
В обыденном весь ужас, в вековечном
Возврате неизбывного «вчера»,
Того «вчера», что ныне всем значеньем
Обязано отжившему былому!
Обыденность — вот имя человеку,
Привычка же — кормилица его.
Беда тому, кто посягнул на скарб,
Завещанный веками! Старина
Седая, обомшелая священна,
И если ты обязан ей правами,
Благоговеть пред ними будет чернь.
(Входящему пажу.)
Полковник шведский здесь? Так пусть войдет.
Паж уходит.
(Валленштейн устремляет взор на дверь и задумывается.)
Она еще чиста!.. Через порог
Не заносило ногу преступленье…
Узка межа двух жизненных путей!
Явление пятое
Валленштейн и Врангель.
Валленштейн
(устремив на вошедшего испытующий взгляд)
Так ваше имя Врангель?[14]
Врангель
Густав Врангель,
Зюдерманландцы — полк мой голубой.[15]
Валленштейн
Под Штральзундом отважною защитой
Большой урон нанес мне некий Врангель, —
Из-за него осаду снять пришлось.
Врангель
То не моя была заслуга, герцог, —
Сама стихия вам дала отпор!
Бельт, разъярясь, спасал свою свободу,
Чтоб только суша вам была покорна.
Валленштейн
Вы шляпу адмирала с головы
Сорвали мне.
Врангель
Чтоб возложить — корону!
Валленштейн
(знаком приглашает его сесть и сам садится)
Так, грамота посла. Вы полномочны?
Врангель
(с озабоченным видом)
Нам надо разрешить еще сомненья…
Валленштейн
(прочитав послание)
Вот дельное письмо! Глубокий ум
У вашего правителя, полковник.
Ваш канцлер написал: он только мысль
Покойного исполнит короля,
Когда мне чешский трон занять поможет.
Врангель
Да, это так. Почивший наш король
Высокого был мнения о вашем
Уме и полководческом искусстве.
Он повторял: да будет королем
Тот, у кого есть дар повелевать.
Валленштейн
Он вправе был так говорить.
(Дружески взяв Врангеля за руку.)
Полковник Врангель, буду откровенен…
В душе всегда сочувствовал я шведам…
В Силезии, под Нюрнбергом и позже
Вы были у меня в руках, но я
Вам постоянно оставлял лазейку,
И этого простить не может Вена.
Меня толкают на последний шаг…
Совпали, к счастью, наши интересы,
Пришла для нас доверия пора.
Врангель
Доверие придет само собой,
Лишь стоит дать надежные залоги.
Валленштейн
Да, канцлер мне еще не доверяет,
Не в пользу мне сейчас игра идет…
Он думает, что если я способен
Искусно государя обыграть,
Тоопасаться он, конечно, вправе,
Что поступлю я так же и с врагами,
А это не такая уж вина.
Скажите, вы того же мненья, Врангель?
Врангель
Где долг посла, там личных мнений нет.
Валленштейн
До крайности довел меня монарх,
И честно я служить ему не в силах.
Мне угрожают — и к самозащите
Я, как ни горько, вынужден прибегнуть.
Врангель
Да. Лишь нужда так далеко заводит.
(Помолчав.)
Что против государя своего
Заставило подняться вашу светлость,
Об этом нам судить не подобает.
За доброе вступились дело шведы,
И добрый меч и совесть — наш оплот.
А этот случай нам благоприятен, —
В войне годится каждый лишний шанс,
И мы его охотно принимаем.
Что ж, если все на самом деле так…
Валленштейн
А в чем сомненья? В целях Валленштейна?
Иль в силах? Я дал Оксеншерну слово:
Пусть вверит мне шестнадцать тысяч шведов,
Я восемнадцать тысяч к ним прибавлю
Солдат имперских…
Врангель
Ваша светлость, вы
Известны как великий полководец,
Вы — Аттила второй иль новый Пирр.[16]
До сей поры молва не умолкает,
Как много лет назад из ничего
Сильнейшее вы вдруг создали войско.
Однако…
Валленштейн
Что же?
Врангель
Думает наш канцлер,
Что легче войско тысяч в шестьдесят
Вам выставить, чем тысячу склонить…
(Умолкает.)
Валленштейн
К чему склонить войска мои, полковник?
Смелее говорите!
Врангель
К вероломству.
Валленштейн
Он думает как швед и протестант.
Вы преданы умом и сердцем делу,
Идете в бой за Библию свою;
Вы беззаветно служите знаменам…
И кто из вас перебежал к врагу,
Тот изменил и королю и богу.
Об этом здесь не может быть и речи…
Врангель
О, боже! Как, для вашего народа
Отчизны нет? Нет очага? Нет церкви?
Валленштейн
Я объясню вам все, полковник… Да,
Есть родина у каждого австрийца,
И есть за что ему любить ее.
Но родины у войск имперских нет,
Которые здесь, в Чехии, стоят.
Все это войско — стран чужих отбросы,
Одна лишь это чернь, и, кроме солнца,
Что светит всем, нет общего у ней.
А Чехия, из-за которой мы
Сражаемся, не любит государя, —
Ведь он был ей оружием навязан!
Под игом чуждой веры, чуждой власти,
Хоть и запуган, ропщет всюду чех.
В нем жгучая не угасает память
Об ужасах, терзавших эту землю.
Да разве сын забудет, что австрийцы,
Спустив собак, отца на мессу гнали?
Народ, так много испытавший, страшен
И в мщенье… и в покорности своей.
Врангель
А что дворянство? Что же офицеры?
Подобному коварству, ваша светлость,
Примера нет в истории земли.
Валленштейн
Они со мной без всяких оговорок.
Не верьте мне, своим глазам поверьте.
Подает ему клятву командиров. Врангель пробегает ее и кладет молча на стол.
Ну как? Понятно вам?
Врангель
Как тут понять!
Что ж, я сниму личину… Ваша светлость,
Я канцлером на все уполномочен.
Отсюда в четырех днях перехода
Стан Рейнграфа, а в нем — пятнадцать тысяч,
И это войско к вам тотчас примкнет,
Как только мы достигнем соглашенья.
Валленштейн
Чего же канцлер требует?
Врангель
(значительно)
Двенадцать там полков, и это — шведы.
Я головой за них в ответе, герцог.
Так если все окажется игрою…
Валленштейн
(вспылив)
Полковник!
Врангель
(спокойно продолжает)
Я настаивать обязан,
Чтоб герцог Фридланд с Веной разорвал,
Иначе мы ему не вверим шведов.
Валленштейн
Чего же вам? Короче и прямей!
Врангель
Вы преданные Габсбургам полки
Испанские должны обезоружить;
Затем, взяв Прагу, передать ее
И крепость Эгер шведским гарнизонам.
Валленштейн
Нет, это слишком! Прагу? Пусть бы Эгер!
Но Прагу? Нет. Любому притязанью
Разумному всегда пойду навстречу,
А Чехию… сам буду защищать.
Врангель
Допустим, так. Но дело не в защите.
Людей и средства шведы не хотят
Терять напрасно, герцог.
Валленштейн
Что ж, вы правы.
Врангель
Пока мы своего не получили,
Залогом — Прага.
Валленштейн
Где же к нам доверье?
Врангель
(встает)
Остерегаться немца должен швед.
Сюда нас как спасителей призвали;
Мы отвратили гибель от страны…
И нашей кровью тут запечатлели
Евангелия истины святые,
Свободу веры… Но забыто все!
Обузой нас считают немцы, косо
На чужеземцев смотрят и хотят,
Чтоб мы ушли со скудною добычей
В свои леса… Не ради мзды Иуды,
Не ради золота и серебра
В бою погиб наш доблестный король;
Не серебро, не золото прельщали
Так щедро ливших кровь свою дворян!
Мы не хотим на родину отплыть,
В сраженьях лавры скудные стяжав, —
Как граждане останемся в краю,
Что кровью короля был завоеван.
Валленштейн
Лишь помогите мне сломить врага,
И — ваш прекрасный край тот пограничный.[17]
Врангель
Когда повержен общий будет враг,
Кто укрепит согласье между нами?
Ведь нам известно, герцог, — хоть об этом
Не должен и догадываться швед, —
Что вы гонцов к Саксонцу посылали.[18]
Кто поручится нам, что сговор тайный
Нас в жертву беспощадно не обрек?
Валленштейн
Умно ваш канцлер выбирал посла,
Он никого не мог найти упорней.
(Вставая.)
Придумайте другое, Густав Врангель.
А Прага… нет!
Врангель
Я уступить не вправе.
Валленштейн
Отдать свою столицу вам! Нет, лучше
Мириться с Веной.
Врангель
Если уж не поздно.
Валленштейн
Решаю я, сейчас, в любое время!
Врангель
Да, прежде вы решали. Нынче — нет!..
С тех пор как в плен попал Сезин, уж нет.
Валленштейн смущенно молчит.
Мы верим, князь, что с нами вы честны —
Второй уж день, как верим… А теперь
Порукой нам за войско — этот лист.
Да, нет препятствий на пути к доверью.
Нас Прага не поссорит: Оксеншерн
Войдет лишь в Ста́ре Ме́сто, ваша милость
Градчаны и Заречье в ней займет.[19]
Но Эгер должен нам открыть ворота, —
Иначе мы к вам, герцог, не примкнем.
Валленштейн
Я доверять — обязан! Вы мне — нет?
Придется взвесить ваше предложенье.
Врангель
Но я прошу не очень с этим медлить.
Ведь целый год прошел в переговорах;
Так если нынче не придем к согласью,
То канцлер навсегда их прекратит.
Валленштейн
Так торопить нельзя. Обдумать надо
Столь важный шаг.
Врангель
Обдумать было время!
А нынче все решает быстрота.
(Уходит.)
Явление шестое
Валленштейн. Илло и Терцки возвращаются.
Илло
Ну, что?
Терцки
Ты с ним поладил?
Илло
Этот швед
Ушел довольный. Вы пришли к согласью.
Валленштейн
Ничто не решено! И… поразмыслив,
Я откажусь, пожалуй.
Терцки
Как! Да что ты?
Валленштейн
Чтоб милостями шведов стал я жить!
Надменных шведов? Это нестерпимо.
Илло
Ты кто? Беглец? Ты к ним пришел с мольбой?
Ты больше им даешь, чем получаешь.
Валленштейн
Но вспомните, как было с тем Бурбоном,[20]
Что продался врагам своей отчизны,
Ей за ударом наносил удар.
Народ ему презрением ответил,
Проклятьем злодеянье заклеймил.
Илло
При чем здесь ты?
Валленштейн
Поймите же, что верность
Для человека — тот же кровный друг,
Он за измену должен отомстить.
Сектантов распри, ярость партий, зависть
И ревность беспокойная смолкают,
Свирепая борьба стихает вмиг,
И недруги заклятые мирятся,
Чтоб ринуться на общего врага,
Который, словно дикий зверь, ворвался
В надежно защищенное жилище…
С таким никто не сладит в одиночку.
Глаза даны природой, чтоб вперед
Смотрели мы, а верность нас должна
Оберегать от нападенья с тыла.
Терцки
Себя ты судишь строже, чем враги,
Что радостно нам протянули руку.
И нынешнего государя прадед,
Карл Пятый, тоже не был так разборчив:
Объятья он раскрыл тому Бурбону,
Ведь правит миром лишь одна корысть!
Явление седьмое
Те же и графиня Терцки.
Валленштейн
А вы зачем? Здесь женщинам не место.
Графиня
Я лишь затем пришла, чтобы поздравить…
Неужто слишком рано? Быть не может!
Валленштейн
(обращаясь к Терцки)
Ты муж ее. Так попроси уйти.
Графиня
Я короля дала однажды чехам.[21]
Валленштейн
Его уж нет!
Графиня
(остальным)
В чем дело? Говорите!
Терцки
Не хочет герцог.
Графиня
Должен — и не хочет?
Илло
Возьмитесь вы! А я сдаюсь, когда
Мне говорят о совести и долге.
Графиня
Ах, так? Ты был решителен и тверд,
Когда вдали неясно цель виднелась
И бесконечным к ней казался путь…
Когда ж мечта вот-вот осуществится,
Ты оробел, заколебался вновь?
Выходит, ты лишь в замыслах отважен,
В деяньях — нет? Что ж, Альбрехт, оправдай
Своих врагов злорадные расчеты!
Они иного от тебя не ждут.
В злом умысле твоем уверен каждый, —
Нетрудно им тебя изобличить, —
Но в то, что ты дерзнешь, никто не верит,
Иначе пред тобой бы трепетали.
Теперь, когда зашел ты так далёко,
Когда им даже худшее открыто
И злодеяньем замысел сочтен, —
Отступишь, так и не сорвав плода?
При неудаче обвинят в измене,
А победишь, бессмертьем увенчают.
Известно: победителя не судят,
Что ни случись — все божий приговор!
Слуга
(входя)
Полковник Пикколомини.
Графиня
(поспешно)
Не время!
Валленштейн
Я не могу сейчас его принять.
Слуга
Он просит только несколько минут,
По делу неотложному…
Валленштейн
С чем он пришел? Я выслушать хочу.
Графиня
(смеется)
Что спешно для него, тебе не к спеху.
Валленштейн
Как это понимать?
Графиня
Потом скажу.
Подумай, с чем ты Врангеля отпустишь.
Слуга уходит.
Валленштейн
Нет выбора… Когда б другой исход
Возможен был… я б на него решился;
Я крайностей хотел бы избежать.
Графиня
Когда сейчас за этим только дело,
То путь открыт. Отправь посла назад!
Забудь свои заветные надежды
И, прошлое отбросив, будь готов
Героем добродетели прослыть,
А не героем славы и фортуны.
Скорей, с казной — в столицу, ко двору!
И в Вене императору открой,
Что ты лишь слуг испытывал его
И в дураках решил оставить шведов.
Илло
Нет, поздно. Там уж слишком много знают.
Он голову понес бы сам на плаху.
Графиня
Чтоб осудить законно, нет улик,
А произвола там хотят избегнуть.
Тебе назад позволят возвратиться.
А дальше вот как все пойдет: король
Венгерский в лагерь явится, и Фридланд,
Уж рад не рад, ему очистит место,
Без объяснений все и разрешится.
Король к присяге приведет полки,
И все пойдет обычной колеею.
Из лагеря отбудет Валленштейн,
Чтоб на покое жить в своих владеньях,
Охотиться, держать конюшни, строить,
Ключи вручать придворным золотые,
Устраивать пиры… ну, словом, станет
Он королем в мирке своем ничтожном!
И если осмотрительно и тихо
Вести себя он будет, ни на что
Не смея притязать, ему позволят
Всегда казаться важною персоной.
Да! Герцог Фридланд будет лишь одним
Из выскочек, войною вознесенных
И мимолетной прихотью двора,
Которому ведь ничего не стоит
Любого сделать князем иль бароном.
Валленштейн
(встает, сильно взволнованный)
О силы неба, путь вы укажите
Такой, чтоб он достоин был меня!..
Я тешиться надеждами не стану,
Как краснобай или пустой мечтатель…
Я не могу с беспечностью кичливой
Сказать вслед ускользающему счастью:
«Что ж, уходи, не нужно мне тебя!»
Вдали от дел я мертв, опустошен.
Все ж на любые жертвы я готов
И всем рискну, чтоб крайностей избегнуть.
Но заживо познать небытие,
Блистательно начав, убого кончить,
Попасть в разряд презреннейших существ,
Поднявшихся по прихоти минуты, —
О нет, пусть лучше обо мне с презреньем
Потомки вспомнят, именем моим
Преступника любого заклеймят.
Графиня
Ужели в том, что ты задумал, Альбрехт,
Есть что-нибудь противное природе?..
О, не давай ты мрачным суеверьям
Брать верх над ясным разумом твоим!
Враги тебя в измене обвиняют…
Заслуженно иль нет, не в этом дело…
Но ты погиб, когда не пустишь в ход
Всю мощь свою!.. И слабое созданье,
В отчаянии, силы напрягает,
От гибели свою спасая жизнь.
Неужто дерзость — отразить беду?
Валленштейн
Как милостив ко мне был прежде Габсбург!
Любил меня, ценил, я был ему
Дороже всех. Кого так почитал
Он из князей?.. И вдруг такой исход!
Графиня
До мелочей все милости его
Ты помнишь, но… забыл об оскорбленье!
Ты ревностно ему служил. За это
Как наградил тебя он в Регенсбурге?
Любой ценой стремясь его возвысить,
Ты на себя в Империи навлек
Вражду сословий, ненависть народов,
Проклятья всех, ты потерял друзей,
Ты жил для одного лишь Фердинанда;
И на него, на регенсбургском сейме,
Где разразилась над тобой гроза,
Ты все свои надежды возлагал…
Но предал он тебя! Да, предал!.. В жертву
Принес тебя надменному Баварцу![22]
Не говори, что он вину загладил,
Вернув тебе всю отнятую власть.
Он сделал это не по доброй воле, —
Тут император уступил нужде,
Иначе не призвал бы он тебя!
Валленштейн
Да, не по доброй воле государь
Вернул мне власть! Ее употребить
Во зло не значит обмануть доверье.
Графиня
Доверье?.. Нет! Ты был необходим!
Нагрянула беда, и не статисты,
Не знать с ее пустыми именами
Понадобились, — нет, напасть такая
Не слов, а дела требует; в толпе
Простых людей великого отыщет
И у руля поставит; знай, бедою
В сан полководца ты был возведен!
Ведь до последней крайности монархи
Услугами своих марионеток
И рабских душ довольствуются; если ж
Придет неотвратимое, то челядь
Придворная им больше не защита,
А твердая рука, могучий дух,
Который сам себе законы ставит
И признает один лишь договор:
Державное веление природы!
Валленштейн
Да, это правда! С самого начала
Им было ясно, кто я. Тут обмана
Быть не могло, — я ложью пренебрег,
Своих стремлений дерзких не скрывая.
Графиня
Нет, более того… ты был грозой,
Себе был верен; и не ты виновен,
А те, кто, трепеща перед тобою,
Тебя такою властью облекли.
Кто со своей природою в ладу,
Тот прав, кто с ней в разладе — виноват.
Ты был самим собой, когда с мечом
Из края в край Германии носился,
Все предавая пламени, когда
Бич над землей немецкою занес,
Глумился над порядками державы
И попирал так дерзко все права
Владетельных князей, а для чего?
Чтобы султана своего возвысить!
Что ж он тогда тебя не образумил,
Тогда твою гордыню не сломил?
Он, соблюдая выгоды свои,
Скреплял своей печатью — злодеянья!
Ужели то, что приносило пользу
И молча одобрялось им, теперь,
Когда во вред ему начнет свершаться,
Достойно осужденья?
Валленштейн
(встает)
О, это мне на ум не приходило…
Да, Фердинанд моей рукой творил
Любые беззакония в стране;
И княжескою мантией облек
Меня он за несчетные услуги,
Что равнозначны были преступленьям.
Графиня
Признайся же, что в распре вашей речь
Идет отнюдь не о правах, о долге,
Но об удобном случае, о силе!
Настало время подвести итог
Всем величайшим в жизни упованьям;
И знаменья тебе благоприятны,
Стечение планет сулит удачу,
Они гласят с высот: «Пришла пора!»
Ужели ты движенье звезд напрасно
Весь век свой исчислял, квадрант и циркуль
В ночь звездную из рук не выпуская?..
Ты небосвод и знаки зодиака
Чертил на этих стенах, и вокруг
Ты семерых властителей судеб
Поставил молчаливых, полных тайны…
Что ж, это все была одна игра?
К чему ж ведут искусство и приборы?
Пустое все, — в великий час решенья
Созвездия безвластны над тобой!
Валленштейн
(взволнованно ходивший взад и вперед, вдруг останавливается и перебивает графиню)
Скорей зовите Врангеля ко мне!..
Седлать для трех гонцов!
Илло
Ну, слава богу!
(Поспешно уходит.)
Валленштейн
Злой гений нас обоих покарает:
Он гибель шлет ему через меня,
Орудие его корыстных планов,
Но точит нож и для моей груди.
О, кто дракона зубы сеял,[23] тот
Благого не дождется урожая!
Знай, злодеянье, на свою беду,
Вынашивает ангела отмщенья.
Он мне не может больше доверять, —
Мне путь назад отрезан. Будь что будет!
Судьба всегда права, а наше сердце
Ее велений ревностный слуга.
(Обращаясь к Терцки.)
Веди скорее шведа в кабинет!
Гонцы приказ получат от меня.
Октавио ко мне!
(Графине, которая смотрит с торжествующим видом.)
Не торжествуй!..
Не искушай завистливого рока.
Не терпит ликованья он до срока.
Ему вручаем семя, — и в свой час
Ростки добра иль зла взойдут для нас.
(Уходит.)
Занавес.