— А почему бы и нет? — пожал плечами Холлиуэлл.
Она не ответила.
— Мы успеем купить билеты?
— С билетами никаких сложностей не предвидится — слишком уж много возвратов, — отозвался Даймонд. — По возможности выбирайте места в глубине зала. Перед спектаклем проверьте, насколько хорошо охраняется вход за кулисы. Выясните, можно ли попасть туда через служебный вход. Если не сумеете, попробуйте через другой, в коридоре первого яруса лож. Я хочу знать, какие гримерные заняты и где кто находится.
— А если нас остановят? — спросил Холлиуэлл. — Признаваться, что мы из полиции?
— Нас примут за газетчиков, — предположила Ингеборг. — А мы скажем, что нам обещали интервью.
— Ценная мысль, — кивнул Даймонд. — Инге возьмет на себя роль журналиста, а вы, Кит, прихватите с собой фотоаппарат.
— Ничего себе приятный вечер.
— В театре-то? — отозвался Даймонд. — Для инспектора полиции — лучше не придумаешь.
2
День продолжался, жизнь в театре как будто возвращалась в привычную колею. Заведующий билетной кассой сообщил, что вечером публики в зале поубавится, но не так чтобы очень.
Хедли Шерман направлялся к охраннику сцены Бэзилу по делу, которое расценивал как непростое, но неизбежное.
— Вчера вы были здесь весь вечер, Бэзил?
— Как всегда, мистер Шерман.
— Не припомните, незваные гости к нам не являлись? Какие-нибудь настырные незнакомцы?
Бэзил покачал головой:
— Мимо меня пройдет только тот, кого я знаю.
— Дениз у себя?
— Была здесь все утро, потом ушла, но думаю, ненадолго.
— Как только вернется, передайте, пусть заглянет ко мне. И еще одно. После всего что случилось, мне понадобится усиленная охрана. Не сочтите за упрек в ваш адрес, но я поставлю по охраннику возле каждой двери до конца недели. В том числе и возле входа за кулисы.
Бэзил нахмурился, по его лицу разбежались морщины.
— Значит, и здесь охранника поставите? Вместе со мной?
— Вместо вас. А вам я даю отпуск до конца недели. Оплачиваемый, само собой.
— Стало быть, ждете новых неприятностей?
— Не в этом дело. Просто хочу, чтобы все знали: к вопросам безопасности мы относимся со всей серьезностью.
— Как скажете, мистер Шерман, — с достоинством ответствовал Бэзил.
Полицейский со странностями, сержант Докинз, вошел в кабинет Даймонда. На губах у сержанта играла легкая улыбка.
— Вызывали?
— Было дело. Садитесь. — Разговор с Докинзом едва начался, а у Даймонда уже испортилось настроение. — Сегодня утром вы побывали в театре и выяснили, что произошло там накануне вечером. Сможете быстренько ввести меня в курс дела?
— Это как посмотреть, — отозвался Докинз. — Насколько быстрым должно быть введение?
— Краткого отчета вполне хватит. Пересказывать разговоры слово в слово не обязательно.
— А я и не собирался. — Докинз поудобнее устроился на стуле. — Во-первых, позвольте узнать подтекст этой просьбы.
— Вы, значит, меня не поняли.
— Скрытый смысл.
— Уж не знаю, что вы имеете в виду, а я хочу только одного: отчета о сказанном. Вы беседовали с директором театра. Что-нибудь всплыло?
Докинз расцвел улыбкой и изрек:
— Преимущества наблюдательности, способности к анализу и дедукции.
— Вы испытываете мое терпение, сержант. И попусту отнимаете у меня время. — Даймонд с трудом выкроил несколько минут перед совещанием Федерации полицейских и теперь пытался положить конец бессмысленному разговору.
Но Докинзу было что сказать:
— Выразимся иначе: я вижу, к чему вы ведете.
Даймонд вцепился в край стола и предпринял еще одну попытку.
— Слушайте, сержант, ни подтекста, ни, как вы сказали, скрытого смысла в моих вопросах нет. И я никого никуда не веду.
— Не ведете, потому что уже пришли?
— Если для вас это что-нибудь значит — да.
— А если мой отчет вас устроит, могу я рассчитывать, что попаду туда же?
— Куда?
— Откуда вы пришли.
— То есть?
— В уголовный отдел.
Приплыли. Этот ходячий геморрой решил, что за рвение ему поручат работу полицейского детектива в штатском. Размечтался.
— Ни в коем случае. Любой с первого взгляда распознает в вас полицейского, — заверил Даймонд. — А теперь вернемся к отчету.
Докинз растерянно моргал.
— Открытым текстом?
— Открытым и по существу.
Докинз прокашлялся:
— Сначала я расспросил директора театра, мистера Хедли Шермана. Он всеми силами старался подчеркнуть, что в театре случившееся считают внутренней проблемой. До спектакля мисс Калхаун он не видел, так как сидел в зрительном зале. А когда все произошло, он поспешил за кулисы и сам отвез ее в больницу.
— Значит, он убежден, что произошел несчастный случай?
— Да, версию с несчастным случаем он предпочитает версии с инцидентом.
— Вы и с костюмершей беседовали?
— С мисс Дениз Пирсолл? Да. Она готовила мисс Калхаун к спектаклю.
— Ну и как она?
— В смысле хорошая ли она костюмерша? Понятия не имею.
— Я имею в виду разговор. Какое впечатление она производит?
— Беспокойная, нервная, взвинченная.
— Подозрения вызывает?
— Трудно сказать. В ее положении любой чувствовал бы себя беззащитным. Если будут искать виноватых, первой в списке окажется она. Однако… — И он многозначительно поднял палец.
Даймонду пришлось ждать. Его собеседник увлекся, воображая себя актером, завладевшим вниманием публики.
— Однако всплыла одна примечательная подробность: в воскресенье в театре провели генеральную репетицию в костюмах и в гриме. Без каких-либо неожиданностей.
— Пригодится, — кивнул Даймонд.
От этой краткой реплики Докинз буквально воспарил.
— Значит, я могу рассчитывать на перевод в уголовный отдел?
— Этого я не говорил.
— Простите, но вы же, насколько я понял, одобрили мой отчет.
— Вы просто выполняли свою работу, как и полагается полицейскому, — возразил Даймонд. — А не проходили тайный тест для приема в уголовный отдел.
Докинз выпучил глаза:
— Ничего не понимаю! Вы же сами вызвали меня…
— Да, чтобы выслушать ваш отчет.
Докинз покачал головой:
— Если вам нужны просто факты, вы могли бы и не обращаться ко мне. А узнать их от констебля Рид. Это она записывала все до последнего слова.
Даймонд внутренне вскипел. Как жаль, что он сам об этом не подумал.
К началу очередного спектакля первым за кулисы прибыл исполнитель главной мужской роли. Слишком низкорослый, с носом, на котором с комфортом мог бы разместиться голубь, на протяжении всей своей карьеры он довольствовался характерными ролями. Роль Кристофера Ишервуда, обладателя ничем не примечательного носа, явилась прекрасной возможностью наконец привлечь внимание публики к имени Престона Барнса.
— Бэзила уволили? Под дверью торчит какой-то бездельник.
Хедли Шерман заглянул в гримерные выяснить, не пришла ли Дениз Пирсолл.
— Это я поставил у двери охрану. Когда волнения утихнут, Бэзил вернется на свой пост. Вчера произошла досадная случайность, и мы не можем допустить, чтобы она повторилась.
— По-моему, кто-то нахимичил с гримом.
— Клэрион ничего не говорила насчет грима до спектакля?
— До выхода на сцену я ее не видел. И заподозрил неладное, когда она пропустила свою реплику и начала гримасничать. Я повторил свои слова, а она вдруг завизжала. Кстати, как она?
— Насколько мне известно, уже лучше. Гизелла в качестве партнерши вас устраивает?
Барнс пожал плечами:
— Даже больше, чем Клэрион. Но пьесу теперь на другую сцену не перенесут. Закончится сезон, и нам всем придется искать работу.
— У вас отбою не будет от предложений, — заверил Шерман.
— Вы думаете? — Барнс оживился. — Ладно, пойду к себе.
О манере Барнса готовиться к спектаклям знал весь театр. Обычно он приходил пораньше и как минимум час проводил в раздумьях — «устанавливал эмоциональную связь с персонажем», как он выражался. Все это время дверь его гримерной оставалась запертой для всех.
— Когда вы пришли сюда вчера вечером, кто-нибудь уже был на месте? — спросил Шерман. — Может, Дениз?
— Понятия не имею. Я сразу ушел к себе готовиться.
— В какое время это было?
— В половине шестого, может, чуть позже.
— Вы же занимаете гримерную по соседству с комнатой Клэрион.
Барнс нахмурился:
— И на этом основании меня в чем-то подозревают?
— Вовсе нет. У вас не было причин вредить ей. Я просто подумал, что вы могли слышать, заходил к ней кто-нибудь или нет.
— Нет, к сожалению. Я всецело сосредоточился на своей роли, и не сочтите за оскорбление, но и вам бы это не помешало. Не играйте в детектива — это работа для профессионалов.
Ближе к концу дня Даймонд и Палома вышли на прогулку. Вечер застал их на бечевнике, проложенном вдоль канала.
Отношения Даймонда с Паломой достигли устойчивого равновесия. Никому из них не хотелось съезжаться. Иногда они спали вместе, находя в обществе друг друга радость, поддержку и утешение. Сторонний наблюдатель принял бы их за супругов с большим стажем и ошибся бы. Брак Даймонда со Стеф был заключен на небесах, после ее скоропостижной смерти в жизни Даймонда образовалась пустота, заполнить которую не могло ничто. Палома едва оправилась после катастрофического брака с человеком, страдавшим неизлечимой игроманией. После развода Палома вплотную занялась карьерой и собрала уникальный архив модных иллюстраций, к которому обращались крупнейшие кино- и телекомпании всего мира. Мысли о новом замужестве Паломе и в голову не приходили.
Поскольку она помогала театру «Ройял» в исследованиях, связанных с историческими костюмированными пьесами, Даймонд решил развлечь ее рассказом о своей экскурсии за кулисы.
— Что тебе понадобилось в театре?
— Значит, про Клэрион Калхаун ты ничего не знаешь?
Оказалось, Палома, занятая работой, понятия не имеет о разразившемся скандале, и Даймонд охотно поделился с ней сведениями.